он уже считает себя начальником!
Я отвернулась и досчитала про себя до десяти, за это время до моего партнера, очевидно, дошло, что он явно перебарщивает, так что он, разумеется, ничего не сказал, но глядел виновато.
Я решила не заедаться и пересказала ему весь наш разговор с соседкой Валентиной.
— Круто! — восхитился он. — Отравить соперницу!
— Но она этого не делала, — напомнила я, — как и ты не убивал свою жену.
— Точно, — с сожалением согласился Митя, — но какова идея…
Теперь он был сытый и довольный и совершенно не хотел говорить о деле.
— Митька, — я не выдержала и начала грозно, — мы вообще для чего тут сидим?
— Чтобы поесть! — удивился он.
Нет, ну как вам это нравится?
— Слушай, ты вообще хочешь вернуться к нормальной жизни? — вскипела я. — Или так и будешь прятаться?
— Я не хотел прятаться, — надулся он, — это ты меня уговорила.
— Ага, вон, Даша тоже не пряталась, и где она теперь…
— Ты права, — сказал мой старый друг после некоторого молчания, и я уверилась, что с ним все не так плохо. — Нужно продолжать, а то Михаил меня вообще доведет своей выпивкой.
— Значит, этот тип, с позволения сказать, коуч, — втолковывала я, — зачем-то по очереди убивает вот этих четырех женщин.
— Почему четырех?
— Потому что четыре адреса! — Я повысила голос. — Включи мозги! Иначе, если он настроился на всех, а их здесь двенадцать, то у нас не хватит времени их спасти!
— Ты считаешь, их надо спасать? По-моему, все они были порядочными стервами, так что, может, получают по заслугам?
— Да я не о них! — с досадой отмахнулась я. — Я о нас. То есть о таких, как мы, подозреваемых. Так что остановимся на этих четырех. Значит, Александра уже мертва, твоя Алла тоже, и эта Ольга, в убийстве которой подозревают Дашу…
— Остался последний адрес, — проговорил Митя. — Матр. три — двадцать один.
— И что значит это «Матр.»? Матрас? Матрешка?
— Ну, название какой-то улицы. Или проспекта.
— Такого проспекта я никогда не слышала.
— Ну, тогда, может, переулок…
Мы не стали гадать, а открыли в поисковой программе алфавитный перечень улиц и площадей Петербурга и нашли в этом списке названия с подходящим началом.
Пробежав взглядом мимо Малой Морской, Малой Московской, Малой Подьяческой и Малой Посадской улиц, на мгновение задержались на Марьинской и Матвеевской.
Наконец, мы нашли Матросскую улицу.
— Похоже, что это она… — проговорил Митя. — Но на всякий случай нужно проверить…
Он нашел эту самую Матросскую улицу на карте города и выделил курсором дом номер три.
Этот дом оказался бывшим кинотеатром, переоборудованным в бизнес-центр.
— Нет, это не годится… нам нужен жилой дом, в котором есть квартира номер двадцать один.
Мы снова вернулись к алфавитному списку и сразу за Матросской улицей обнаружили Матренинский переулок.
Переулок этот был расположен в центре города, неподалеку от Разъезжей улицы. И дом номер три был жилым, в нем имелась квартира с нужным нам номером.
Мы не стали откладывать визит по четвертому адресу, чтобы не опоздать, и уже через час приехали в Матренинский переулок.
Митя вызвался пойти в двадцать первую квартиру — видимо, хотел показать, что может действовать самостоятельно.
Я не стала с ним спорить и осталась на улице, подойдя к заведению «Кофе навынос».
Митя подошел к двери подъезда и на мгновение замешкался: дверь была закрыта, на ней имелся домофон.
Но как раз в это время дверь открылась и из дома вышла блондинка лет сорока с абрикосовым пуделем на поводке.
Шустрый и любопытный пудель полез к Мите — знакомиться и, разумеется, тут же запутался в поводке. Дама рассмеялась мелодичным смехом и посмотрела на Митьку весьма благосклонно. А я тут сообразила, что он в той же одежде, что я принесла ему вчера для посещения квартиры зловредной тетки, что сдавала квартиру поддельному коучу. Нет, ну надо же, он решил, что теперь будет это носить! А я-то хороша, нужно было еще вчера забрать назад чужой пиджак и ботинки. Неудобно, получается, что я у соседа их утащила.
Митя между тем приветливо улыбнулся хозяйке пуделя, помог ему освободиться, придержал дверь и под шумок проскользнул в подъезд, напоследок послав мне гордый взгляд, мол, как я ловко преодолел первое препятствие!
Я взяла стаканчик кофе (американо с молоком) и приготовилась к длительному ожиданию.
Однако прошло всего несколько минут, я еще не успела допить свой кофе, как дверь третьего дома снова открылась и из него выскочила маленькая и тщедушная пожилая женщина, чем-то неуловимо похожая на давешнего абрикосового пуделя.
Ее волосы были выкрашены в такой же абрикосовый цвет, одежда выдержана в соответствующей цветовой гамме, и в движениях была такая же, как у пуделя, суетливая живость.
Я не успела разобраться в остальных причинах этого сходства (кстати, единственное отличие заключалось только в том, что на старушке были очки в черепаховой оправе, а пудель, естественно, обходился без них), как следом за пожилой дамочкой из подъезда вышел Митька.
Он нашел меня взглядом и стал делать лицом какие-то странные движения.
Я выбросила в мусорный бак стаканчик с недопитым кофе и приблизилась к приятелю.
Не очень убедительно делая вид, что мы незнакомы, он проговорил, не разжимая губ:
— Это она!
— Кто — она?
— Тс-с! — зашипел мой спутник. — Это женщина из двадцать первой квартиры! Она вышла оттуда как раз, когда я подошел! Я уже хотел с ней заговорить, но тут появилась соседка и отвлекла ее!
— Ну что ж, хорошо, что ее пока не арестовали. Может быть, на этот раз мы подоспели вовремя, — так же, не разжимая губ, заметила я.
Разговаривая, мы шли следом за абрикосовой дамой.
Я судорожно придумывала, как ненавязчиво вступить с ней в разговор.
Однако дама подошла к углу переулка одновременно с вывернувшим из-за этого угла автобусом и села в него, прежде чем я успела придумать первую фразу.
Мы устремились следом и успели в самый последний момент вскочить в заднюю дверь. В салоне я аккуратно пряталась за Митьку.
— Ты чего? — удивился он.
— Чтобы она не узнала, что мы вместе, а вдруг она тебя в подъезде срисовала? — прошипела я. — Вон ты какой видный мужчина в чужом пиджаке, не смей его носить, у меня же неприятности будут!
— Да? Я думал, это твоего бывшего… — удивился Митька.
— Какого еще бывшего! Нет у меня никого и не было!
Тут я прикусила язык, потому что вовсе незачем сообщать мужчине, что у меня не было серьезных отношений. Он подумает, что я никому не нужна, и тоже мной
