слово оставляет на сердце человека след, который невозможно стереть. Один отпечаток накладывается на другой, истина теряется, и остаются лишь отпечатки. Лишь то, что навесили на человека. Шин видел, что Лиён неспособна избавиться от этих отпечатков.
Он потянулся к маске и, не раздумывая, снял её. Лиён раскрыла глаза от удивления и тут же закрыла их руками.
– Не хочу, не хочу! – шептала она себе в ладони.
Шин почувствовал, как кожа на лице изменилась, как изменилось его тело. Он ненавидел это. Ведь спустя столько лет, после стольких превращений он уже и не помнил, как выглядит его лицо на самом деле. Помогая другим, он потерял себя.
Он коснулся пальцев Лиён, открывая её лицо. Приподнял подбородок, чтобы она посмотрела на него.
– Взгляни на меня. – Голос его стал мягче.
Лиён убрала руки, и их взгляды встретились. Она потянулась к нему и заключила в объятия. Уткнулась лицом в грудь Шина, обхватила его вокруг талии и заговорила.
– Я даже не сказала тебе о том, что чувствую. Как благодарна тебе и ценю тебя. И что не хотела уходить из дома кисэн без тебя. Я хотела выкупить наши жизни вместе. Я столько всего должна тебе сказать…
Она вжалась в Шина ещё сильнее. Её волосы пахли чаем и травами, красками и бумагой.
Шин позволил себе лишнее. Его рука сама потянулась к макушке Лиён. Он провёл по распущенным волосам, по спине. Потом снова… и снова. Казалось, сейчас она была слишком слабой. Стоит попросить её о чём-нибудь в этом обличье, и Шин был уверен: она всё сделает. Но он лишь произнёс:
– Время на самом деле всего лишь миг. Вам, людям, всегда кажется, что у вас его много. Поэтому вы не говорите самые важные слова, когда это необходимо. Упускаете возможность. И эти упущенные возможности превращаются в сад мёртвых деревьев, которые никогда уже не зацветут. Прошлое не вернуть, а будущее может и не наступить. У вас есть только настоящее. Живи настоящим, Лиён. В этот день и ночь, в это мгновение.
Она отпрянула от Шина и уставилась на него, протянула руку и коснулась его щеки.
– Прости меня. Прости, что не сказала, как сильно я тобой дорожу. Если бы я знала… Если бы хоть раз нарисовала твой портрет…
Шин улыбнулся улыбкой наставницы Ким и убрал руку Лиён от своей щеки. Не стоит позволять ей тонуть в своих желаниях, иначе не выплывет никогда.
– Глупая девочка.
Он протянул руку и вновь провёл по её волосам.
– Это я должен просить у тебя прощения… Это моя вина.
Лиён нахмурилась и отстранилась. А потом отвернулась и сказала:
– Зачем ты снял маску? Зачем?
– Ты желала этого.
– Уходи.
– Я знаю, что ты хочешь сказать ещё многое.
– Уходи. Прошу.
Голос Лиён дрогнул, почти растворившись в пространстве на выдохе.
Шин встал и надел маску.
– Я могу усыпить тебя, чтобы ты могла поспать. Раньше я лечил только физические недуги, раненое сердце мне лечить не приходилось. Поэтому не обещаю, что сразу станет легче.
– От этого нет лекарств. Уходи. Мне больно на тебя смотреть.
Шин склонил голову и произнёс так тихо, чтобы только он мог услышать:
– Прости меня. Это моя вина.
* * *
Лиён не удалось уснуть. Она раз за разом перечитывала письмо, оставляя в памяти каждую строчку, каждое слово. Она выучила его наизусть. Оно ранило её, причиняло боль, но словно удерживало наставницу Ким рядом.
Лиён развернула лист и снова пробежалась по строчкам.
«Дорогая моя, прости меня. Я так много хотела тебе сказать… Когда ты появилась у нас, я сразу увидела в тебе нечто особенное. Маленькая девочка, которая никогда не плачет. Твои глаза пугали, но в то же время завораживали. Прости, что не успела сказать тебе, как сильно ты была мне дорога. Прости и прощай. Моё время истекло».
Лиён прикрыла глаза и шумно вдохнула через нос. Боль не прекращалась, перед глазами стояло лицо наставницы. Не настоящее, а примирённое этим глупым божеством. Она злилась на него, на мир, на убийцу и на себя.
В комнату постучали.
– Госпожа, я пришёл за вами. – Голос Тэхо звучал мягко.
Лиён ждала его. Она встала с пола, свернула листок бумаги в маленький квадратик и засунула за воротник чогори. Уверенным шагом преодолела расстояние до дверей и с силой распахнула их.
Не ожидавший такого Тэхо удивился и выставил меч.
– Я помогу найти убийцу! – выпалила Лиён на одном дыхании. – Чего бы это мне ни стоило! Я найду его!
Глава 12
Когда отцветёт ликорис
Лучи утреннего солнца коснулись краешков соломенных крыш стоящих в ряд ханоков. Птицы запели утреннюю песню. Где-то закричал во всё горло петух, пытаясь разбудить своих хозяев. Мир вновь начинал свой цикл, где всегда есть две стороны. День и ночь, солнце и луна, тьма и свет, хаос и порядок. Где к каждому из пяти элементов есть тот, кто его разрушает.
Шин чувствовал в Лиён энергию дерева, что преобладала над остальными. Он усмехнулся. Дерево уничтожает землю. Может, Ли Её не просто так украла эту красную нить.
Он задрал руку и посмотрел на алую ленту на запястье, что тянулась далеко-далеко. Он поправил маску, что, казалось, уже приросла к нему, столько времени он ходит в ней. Ему не нравилось принимать чужой облик. Ведь тогда он чувствовал и все эмоции, что испытывал владелец лица. Любовь, боль, страдания… Сожаление, что он испытывал, когда стал наставницей, сжирало его. Эта женщина слишком о многом сожалела. Хотя она ведь однажды загадала желание. И не самое лучшее, раз так за него расплатилась. Может, стоит сказать Лиён, что та, кого она любила и уважала, совершила нечто ужасное? Шин с ненавистью пнул лежавший на дороге камушек, который ударился о чей-то заборчик и утонул в соломе и глине.
– Снова вымещаешь свою злость на окружающем мире?
Самсин, как всегда, появилась из ниоткуда. То ли из луча света, то ли из пролетавшей мимо бабочки. Сегодня она выглядела иначе. Моложе. В жёлтом ханбоке, расписанном цветами пиона. Лицо всё то же, но личность другая.
– Сегодня наставлять на путь истинный меня пришла ты?
– Перестань, – отмахнулась она. – Я не собираюсь занудствовать и учить тебя. Как-никак ты уже большой мальчик. Я могу выслушать тебя и, возможно, дам совет.
– Ни одно из твоих обличий мне не нравится. В каждом ты так и желаешь прочитать мне нравоучения.
– На то я и богиня судьбы, глупый ты мальчишка. Я слежу за всеми живущими и
