— Никому не убежать, — говорит Даллас, медленно раскачиваясь. Она стала как будто меньше, уязвимее. — Люди Программы найдут Риэлма. Это всего лишь вопрос времени, ведь у тебя в голове где-то есть зацепка, которая поможет найти его. Они вытащат это из тебя. Или из меня, — продолжает она рассуждать, закатив глаза к потолку. — Нет, наверное, не из меня, я ведь уже буду мертва.
— Даллас, — шепчу я и наклоняюсь к ней, — сейчас ты мне нужна. Мы нужны друг другу. Соберись, или все будет кончено.
— Все уже кончено.
— Нет.
Я сползаю со стула — все еще едва шевелюсь из-за лекарства. Беру Даллас за руку, пытаюсь привести ее в чувство.
— Мы ведь уже пережили Программу, — говорю я, — и теперь переживем. Знаешь, кого я видела? Лейси — она здесь.
Услышав это, Даллас проявляет интерес. Распахивает темные глаза, слегка улыбается.
— Она жива?
Я быстро киваю, чтобы скрыть, как я подавлена состоянием Лейси.
— Жива, — говорю я, — а нам нужно просто держаться. Тебе нужно держаться, Даллас, пока я не придумаю, что делать.
— Я устала бороться, — шепчет она. — Кас был прав — это слишком тяжело. Наверное, мне лучше умереть.
Ее печаль наполняет помещение, наполняет меня. Я заключаю ее в объятия, впитываю в себя ее боль. От ее волос теперь пахнет не землей, а сырой бумагой. Каким-то веществом, смывающим краску для волос. Почему-то кажется, что Даллас тут самое место — она хочет покончить с собой, и если бы они не вмешались… она была бы мертва. Я не позволю, чтобы это произошло.
— Ты должна быть сильной, — говорю я безнадежным тоном. Когда я ее обнимаю, она кажется такой маленькой и хрупкой. — Тебе нельзя уходить. Я не позволю тебе.
Позади слышится скрип, и дверь открывается. Там стоит обработчик — его лицо скрывают густые тени. Мне пора уходить. Я отхожу от нее, прикладываю ладони к ее щекам, но я вижу, что ее как будто здесь нет. Взгляд расфокусирован, в нем нет никаких эмоций, Даллас как будто уже мертва.
— Я спасу нас, — шпечу я и чувствую, что вот-вот заплачу. — Просто поборись еще чуть-чуть.
Обработчик подходит и берет меня за руку, сжимая ее не грубо, но твердо. Он усаживает меня на кресло и снова привязывает к креслу, приглядывая за Даллас. Она смотрит на нас, но никак не реагирует. Сейчас она затерялась в своих мыслях.
Я прощаюсь с Даллас, а обработчик выкатывает меня из карцера. Мы едем по коридору, а я подавлена горем. Даллас сошла с ума, Лейси стерли память, в данный момент я — единственная, кто еще стоит на ногах, и по иронии судьбы, я привязана к креслу-каталке. Я не могу ждать, пока Джеймс или Риэлм придут и спасут меня. Мне нужно собрать информацию, изучить это место и решить, как выбраться отсюда. Я знаю, чего от меня хотят — чтобы я была послушной. Мне нужно освежить мои актерские умения.
— А ты не можешь устроить мне экскурсию по этому месту? — я поворачиваюсь к обработчику и говорю настолько мило, насколько могу. Когда он бросает взгляд в мою сторону, на его губах появляется едва заметная улыбка. Глаза у него карие, они не такие притягательные, как у Джеймса, но, кажется, добрые. Он явно больше похож на человека, чем другие обработчики, которых я встречала — за исключением Кевина.
— Для экскурсий немного поздновато, — говорит он тем же тихим голосом, — может, завтра.
Я усаживаюсь поудобнее. Он расстроил меня, но не настолько, чтобы я сдалась. Я не стану обращать внимания на печаль, отключу эмоции. Я говорла Даллас правду. Я спасу нас.
Я должна.
* * *
Когда я открываю глаза, я слышу, как кто-то тихо напевает. Утреннее солнце светит в надежно запертое окно моей палаты. Я часто моргаю и, повернув голову, вижу сестру Келл, которая сидит на стуле рядом с моей кроватью и — кто бы мог подумать — вяжет. Я, немного растерявшись, смотрю на нее, а потом прокашливаюсь.
— Что вы делаете? — спрашиваю я.
Она не смотрит на меня, но прекращает напевать, и теперь слышно только, как спицы ударяются одна о другую.
— Я разрешила тебе немного поспать, — говорит она, — вчера ты выглядела такой уставшей.
Я сжимаю зубы, но потом вспоминаю об обещании, которое дала сама себе. Мне нужно подыгрывать.
— Да, конечно, — говорю я спокойно, — это, наверное, из-за лекарства, которое вы мне дали.
Она останавливается, опускает спицы.
— Наверное. Но возможно, что сегодня утром оно нам не понадобится. Доктор Беккетт хочет тебя видеть.
— Хорошо. А нельзя ли, чтобы с меня сняли ремни, насовсем? Они натирают мне запястья.
Келл морщится и смотрит на мои руки.
— Бедняжка, — говорит она, рассматривая кожу. — Я посмотрю, как ты справляешься и решу, что можно сделать. Ответ, конечно, будет зависеть от тебя.
Так трудно уержаться и не съязвить ей в ответ. Ведь если бы это зависело от меня, я не только не была бы связана — меня вообще бы тут не было. Я хочу плюнуть в лицо сестры Келл, сказать ей, как она жестока. Но вместо этого опускаю голову.
— Сделаю все возможное.
Я сижу, не шевелясь, но внутри все так и кипит.
— Почему вы этим занимаетесь, Келл? Что это для вас значит?
Она откладывает вязание, кажется, неподдельно удивившись моему вопросу.
— Я спасаю жизни. Я даже твою жизнь спасла.
Она и правда так думает? Я смотрю на нее и вижу, что правда. Ее круглое лицо, короткие, кудрявые рыжие волосы выглядят отнюдь не угрожающе. Быть может, она — чья-то заботливая бабушка.
— Вы знаете, что они с нами делают, — говорю я, начиная терять самообладание. — Они изменяют нас против нашей воли. Они ломают нам жизнь.
Зеленые глаза сестры Келл мрачнеют.
— Я знаю, что ты так думаешь, милая, — говорит она, — но ты ошибаешься. Я работаю медсестрой уже тридцать лет, но ничто, ничто не могло подготовить меня к тому, что происходило, когда началась эпидемия. Не думаю, что ты понимаешь…
— Я прошла через это, — перебиваю я.
— Да, ты была больна и прошла через это. Что значит, что ты не видела картину целиком. Инфицированные видят все в извращенном, фальшивом свете. Я вытаскивала нож для масла из горла пятнадцалетнего парня. Именно тогда в Программе решили, что в кафетериях лучше подавать ложки. Я вставала на стул и обрезала простыню, на которой повесилась тринадцатилетняя девочка, а ее ногти до крови впивались в предплечья.
Келл вся раскраснелась, она наклоняется ко мне.
— В прошлом году я похронила двоих внуков, Слоан. Так что не думай, что я ничего не знаю об эпидемии. Я знаю о ней намного больше, чем ты. Я — просто человек, который хочет сделать хоть что-нибудь, чтобы остановить это.
Я теряю дар речи. Так, значит, она все же человек.
— А почему вы эдесь, в этой больнице? — наконец, спрашиваю я. — Почему вы попросили, чтобы вас направили сюда?
Она улыбается и заправляет мне волосы за ухо.
— Потому что я видела, с чего ты начинала — я видела тьму в твоих глазах. И я не сдамся, пока ты не выздоровеешь.
Ее лицо говорит мне, что она считает, что ее мотивы благородны, и что я должна быть благодарна. Может, я бы и поверила, что она действует с добрыми намерениями, если бы не мои воспоминания, которые она помогала стирать.
Внутри себя я кричу: «Спасибо, что разрушили мою жизнь!» и едва сдерживаюсь, когда шепчу: «Спасибо, что спасли меня».
* * *
Закончив этот сердечный разговор, сестра Келл помогает мне одеться. Когда я переодеваюсь в чистую желтую пижаму и мохнатые тапочки, она вызывает обработчика. Это — тот самый, кого я видела вчера вечером, и я чуть-чуть перестаю волноваться, даже хотя и не вполне понимаю, почему. Он должен быть таким же монстром, как и остальные.
— Аса, — сестра Келл говорит ему, когда он придвигает ко мне каталку. — Ты не мог бы отвезти Слоан к доктору Беккету? Он ее ждет.
Обработчик не отвечает, но протягивает мне руку, помогая забраться в кресло — эта необычная вежливость вбивает меня с толку.
— Скоро все будет хорошо, — ласково говорит сестра Келл, привязывая к креслу мои запястья. Она отходит в сторону, но я не успеваю ответить — Аса выкатывает меня из палаты.
И снова обработчик катит меня по коридорам, как и прошлым вечером, но на этот раз мы идем медленнее. Он никуда не торопится. Некоторые из пациентов ходят сами по себе, но Лейси среди них нет. Я ищу ее, мне отчаянно хочется знать, что сталось с ней — что осталось от нее — хотя и ужасно страшно.
— Я хочу кое-что показать тебе, — тихо говорит Аса и нажимает кнопку, которая открывает двойные двери — те, что не ведут в отделение для пациентов. Я смотрю на него через плечо, пытаюсь понять, опчему он привез меня сюда тайком. Он напоминает мне о Риэлме, так что я не спорю. Мы идем по тихому коридору, со стенами пыльного серого цвета.
