банок пива за вечер и даже не помнит, как писал роман «Куджо». Но Кинг не пьет уже лет 30, после того как жена поставила ему ультиматум: либо семья – либо бухло. Чудо произошло.
Писателей, которые бы окончательно спились, превратились в жижу и перестали писать из-за пьянства, в американской литературе нет. Таких вообще найти трудно. Настоящий писатель из алкоголизма способен сделать литературу. Тот же Чарльз Буковски – пил как проклятый, но до конца об этом самом проклятье писал.
Странная вещь: в начале этой книги я говорил о том, что каждый вечер чего-нибудь да выпиваю, что не могу и трех предложений составить без коньяка, а сейчас наоборот – не могу ничего написать после первого бокала вина, теряю внимание. Что это? Взросление? Превращение меня из веселого пьяницы в алкоголика, которому губы помажь и уже лежит в канаве? Не знаю. Но пью все меньше и меньше.
Но почему же, почему же литераторы склонны к пьянству? Понятно, что все к нему склонны, но вот алкоголизм в литературе – это просто мифологема, основа основ, неотъемлемая часть.
Возможно, дело в интеллекте. Как ни крути, писатель должен быть умным. Это у гениального актера может быть две извилины, у гениального художника – тоже, но глупого и гениального писателя представить сложно.
В 2013 году группа экспертов из Великобритании и США заявила, что люди с высоким IQ пьют больше и чаще, нежели обладатели средненького интеллекта.
Исследование было масштабным, подопытных разделили на пять групп, от самых глупых до самых умных. Большинство самых умных любили пропустить стаканчик-другой, многие уже страдали зависимостью, что, кстати, никак не отображалось на их способности решать задачки. А вот дурачки к алкоголю относились спокойно. Где здесь связь – ученые не знают. Может быть, вообще просто совпало.
Но финские ученые вторят коллегам: «Успеваемость в колледже, способность достичь высот в образовании и обществе положительно связаны с интенсивным потреблением алкоголя». Финны также вычислили, что пьющие вино на голову умнее пьющих пиво, а вот крепкий алкоголь если и сделает вас на время мозговитее, то в итоге все равно приведет к снижению интеллекта.
Такие дела. Так что возможно, писатели квасят от большого ума, хотя я в этом, конечно, сомневаюсь. Мне кажется, дело тут в чем-то другом. В чем – я не знаю. Вот и попытаюсь разобраться.
Шекспир
Мы не знаем, существовал ли Уильям Шекспир на самом деле и писал ли он свои произведения. Не нам решать «Шекспировский вопрос». Не нам искать того, кто скрывался под псевдонимом, и так там уже более 80 кандидатур.
Все окутано мраком: родился в малюсеньком рыночном городе, в неграмотной семье, записи о посещении школы отсутствуют. Откуда у этого человека такой словарный запас, откуда он знает так много о политическом устройстве Англии и других стран, кто ему рассказал про соколиную охоту и теннис, да и как он мог писать пьесы, если его подпись, сохранившаяся на некоторых документах, напоминает каракули? Одному богу известно.
Может, это все вообще инопланетяне написали и с летающей тарелки сбросили. Или какой-нибудь человек в будущем воспользовался машиной времени, по-быстрому сгонял в XVI век и ради шутки насочинял. Существует и такая версия.
И раз уж все в тумане, то как мы поймем, что там было у Шекспира на алкогольном фронте? Никак! Будем предполагать, выуживать из бездны, черпать из небытия.
Вряд ли человек, ни разу не напившийся, так точно описал бы эффект от употребления. Можно, конечно, со стороны наблюдать за другими и тихонечко записывать, но без личного опыта, мне кажется, здесь не обошлось. Вот отрывок из «Макбета»:
«Вино, сударь, вызывает раскраску носа, сон и мочу. Похоть, сударь, оно вызывает и отзывает. Вызывает желание, но устраняет исполнение. Поэтому сильный хмель, можно сказать, двуличничает с похотью: он ее создаст и уничтожит; распалит и потушит; раззадорит и обескуражит; придаст ей стойкости да и отнимет стойкость; в конце концов, своим двуличием он ее усыпляет и, назвав ее обманщицей, укладывает спать и покидает».
В 27 пьесах из 37, написанных Шекспиром, упоминаются те или иные алкогольные напитки. Так что же пили в елизаветинской Англии? Кажется, все что угодно, только не воду.
Учитывая, что в городах была полнейшая антисанитария, утолить жажду стаканчиком водички становилось смертельно опасно.
«Что касается болезней, то Шекспир, вероятно, жил в самое неудачное время и в самом неблагоприятном месте. Перенаселенность, невероятное количество крыс, бесконтрольный разврат, загаженная экскрементами Темза, одним словом, Лондон был рассадником самых жутких заболеваний, известных тогда человечеству», – пишет автор статьи «Самые страшные болезни в Лондоне времен Шекспира».
Так что гораздо рациональнее было пить эль, пиво и вино, что и делали, не зная меры, англичане.
Согласно исследованию британского историка Питера Кларка, в 1577 году в Англии насчитывалось 24 тысячи пивнушек, то есть по одной на 142 человека.
«Хотел бы я сейчас сидеть в кабачке, в Лондоне. Я готов отдать всю славу на свете за кружку эля…» – говорит персонаж Мальчик в шекспировской хронике «Генрих V».
Бедняки в основном пили эль, мед и сидр. Эль вообще считался продуктом первой необходимости, им можно было наесться, по калорийности равно что хлеб.
Готовилось это пойло без добавления хмеля, в отличие от пива. Чтобы как-то скрасить свою средневековую жизнь, полную опасностей и лишений, в эль добавляли разные специи: мускатный орех, хмель, обжаренный с гвоздикой апельсин. Но английский врач и путешественник Эндрю Боорд протестовал против добавок:
«Эль изготавливают из воды и солода. А тот, кто кладет туда что-то, кроме дрожжей, мудрит без надобности. Эль – исконно английский напиток. Он должен быть свежим и прозрачным, а не вязким и мутным, и в нем не должно быть никакого осадка. Пить его следует не ранее пяти дней после приготовления, ибо свежесваренный эль – вреден».
Есть миф, что в Средневековье алкоголем поили даже младенцев. Это бред. До пяти лет дети пили молоко, а с 5 до 14 предписывалось употреблять разбавленный эль или вино. После 14 уже можно было делать все что угодно. Кстати, примерно в XVI веке появилась традиция «Эля совершеннолетия». При рождении какого-нибудь благородного мальчика закатывали бочку с напитком, а открывали ее только спустя 21 год. Ох и крепкий получался эль.
Согласно слухам, отец Шекспира, уважаемый перчаточник и кожаных дел мастер, одно время был профессиональным дегустатором эля. И мы можем предположить, что молодой Уильям вдоволь напробовался этого напитка, иначе стал бы он называть его королевским в пьесе «Зимняя сказка»?
Но эль так или иначе
