обстоятельствах. Мы защищались.
– И в самом деле не верится, – радостно произнёс Марко, продолжая бить Бруно. – Раньше в Тайном Городе такого не было.
– Новый мир, приятель, привыкай. Кого захотел, того и высушил…
– Эрлийцев тоже?
– Что?
– Что за вопрос?
– Что это за тварь?
Несчастный капрал ди Бол уже с полминуты как потерял сознание, поэтому вампиры могли себе позволить переключиться на следующую жертву. На ещё одного жителя Тайного Города, который сдуру решил встать между ними и жертвой.
– Меня зовут Крода, – вкрадчиво сообщил прохожий. – Я тут… новенький.
– Эрлиец?
– Местами.
– Что?
– Ну… все мы местами эрлийцы. Все, кто как я. – Крода выдержал короткую паузу и улыбнулся: – Я тут новенький и говорить пока коряво.
– Мы видим.
– Ну, не так коряво, как тот, который специально говорить дурно, – Крода указал на Франклина. – Но я быстро учиться.
– Что значит «новенький»? – прищурился Идо.
– И почему ты местами эрлиец?
– Ты мальчик или девочка?
– И кто такие те, кто как ты?
– Много вопросов. – Крода вновь улыбнулся. Или улыбнулась. – Как бы всё рассказать понятно…
И пока он улыбался, вампиры принялись стягивать кольцо вокруг него.
В действительности, вопрос Марко получился самым интересным: масаны до сих пор не понимали, кого видят. Востроносый… или востроносая? Худенький… или стройная? Ведущий себя как-то не очень по-мужски, но при этом – без жеманства. Улыбчивый, с живыми глазами и тонкими губами, Крода, казалось, наслаждался замешательством вампиров, их неспособностью определить ни его пол, ни расу.
– С какого вопроса начать?
– Ты мальчик или девочка? – решительно повторил Марко.
– Я… ангел.
– Что?
– Ангелов не существует, – отрезал Силантий.
– В таком случае вам нечего бояться.
– А нам и так нечего бояться.
– Вам – да. А вот тебе… – Крода резко посмотрел на главаря. – Ты ведь Идо, не так ли?
– Только не говори, что прилетел за мной.
– Не прилетел, как видишь, просто пришёл… Но немного опоздал. – Крода с жалостью посмотрел на всё ещё пребывающего без сознания Бруно.
– Ещё никогда не высушивал ангелов, – проворчал Франклин. – Будет интересно, что у них за кровь.
– Хочешь попробовать?
– Не откажусь. – Франклин посмотрел на Идо, дождался короткого кивка и приказал остальным: – Держите придурка.
– А если моя кровь не покажется вкусной? – неожиданно спросил Крода.
– Тогда я тебя просто убью, – пообещал Франклин.
– Ангела?
– Да.
– Тебе не грустно произносить подобные слова?
– Мне не бывает грустно.
– А страшно бывает? Хоть иногда?
– Страх станет последним чувством, которое ты испытаешь.
Получив приказ, остальные масаны не теряли времени даром: пока Франклин и Крода вели короткий разговор, они тесно окружили пришельца и взяли его за руки. Как ни странно, тот не сопротивлялся. Стоял спокойно, словно не понимая, что с ним собираются делать.
– Страх иррационален, Франклин.
– Ты мне надоел.
– Идо, а ты не хочешь меня?
– Нет…
Идо был пресыщен: он не лгал и не рисовался, когда говорил, что объедается, – это было чистой правдой. Жажда отступила так далеко, что казалась миражом, последние недели Идо высушивал жертв только для того, чтобы убить, а не наполниться силой. Как, впрочем, и остальные вампиры.
Франклин придирчиво оглядел шею жертвы, словно проверяя, достаточно ли она чистая, медленно выпустил иглы, наклонился, резко вошёл в плоть Кроды…
И так же резко вышел.
Отскочил на пару шагов и рявкнул:
– Кто ты? – И рявкнул так, что остальные вампиры подались назад – кроме Силантия и Марко, державших Кроду за руки, а Идо дёрнулся так, что едва не опрокинул мотоцикл. Так рявкнул Франклин. И в наступившей затем тишине ответ прозвучал неожиданно мягко:
– Ангел, – сказал Крода. – Ангел мертвеца.
И снова – улыбка.
Дружелюбная настолько, что Идо едва не стошнило от страха.
А затем Крода стал тьмой. Потемнел, оказавшись сложенным из мельчайшей чёрной пыли, настолько мелкой, что, распавшись на неё, Крода обратился в облако, которое стало туманом, рассеявшимся по переулку. Секунда, может, половина секунды, и пыль вошла в ничего не понимающих масанов – вошла намного мягче, чем иглы. Вошла, пронзая плоть и разрывая её на части, терзая вампиров мучительной болью, заставляя кричать, а тех, кто упал на землю, корчиться в невыносимых муках. Пыль растерзала в клочья всех, за исключением Идо. Затем собралась в облако, которое обратилось Кродой.
А затем Крода сказал…
///
– Очнулся?
Голос… женский… незнакомый…
Короткий вопрос прозвучал не резко, без злости, не равнодушно, но и без особого интереса. Так могла спросить случайная прохожая, увидевшая лежащего на земле мужчину. Сама не подошла, остановилась в шаге, наблюдая за тем, как кто-то, скорее всего, другой прохожий, пытается привести упавшего в чувство. Или просто окликает лежащего на земле, проверяя, в сознании ли он. Какое-то время стояла молча, а затем нетерпеливо спросила:
– Очнулся?
Неприятная тётка, для которой происходящее не более чем развлечение.
Идо скривил губы и зло ответил:
– Не твоё дело.
И одновременно открыл глаза.
И понял, что ошибся по всем пунктам. Тётка не была неприятной. Собственно, она вообще оказалась не тёткой, а весьма привлекательной девушкой, предпочитающей мрачный макияж. Другие зеваки отсутствовали – рядом только она. Сам же Идо не валялся в беспамятстве на улице, потеряв сознание после столкновения с кошмарным ангелом, а пребывал на плоской крыше одного из высотных московских домов. Сидел, прислонённый спиной к стене, и не мог пошевелиться, ощущая лишь торчащий из груди кол, – масана умело и весьма профессионально парализовали ударом в сердце. Убить его таким способом было сложно, требовалось много времени, а вот лишить возможности защищаться – да.
Убедившись, что вампир открыл глаза, девушка едва заметно кивнула и… кажется, потеряла к нему всякий интерес. Сделала шаг в сторону, отвернулась, посмотрела на быстро светлеющее небо и произнесла:
– Ты обращён на восток, Идо. Первые лучи станут твоими. – Прежним, почти равнодушным тоном.
«Купание в лучах славы» – такое название придумали этому способу казни навы, а остальные охотно переняли. «Купание» пользовалось особенной популярностью во время «походов очищения», когда Великие Дома приводили в чувство распоясавшихся вампиров, зачищая целые города: парализованных масанов сотнями выставляли на полях, и через пять-десять минут от них оставались лишь колья, да грязная, испачканная остатками плоти одежда.
– Чего ты хочешь? – хрипло спросил Идо.
– Ты не сможешь мне этого дать.
Однако жить хотелось так, что самый жестокий центур Внутренней Агемы жалко попросил:
– А ты попробуй.
Но не произвёл впечатления.
– В действительности, Идо, это я дам тебе… – Девушка помолчала, подыскивая нужные слова. – Невероятный подарок, который может сделать только создатель.
– Какой ещё создатель?
– Тебе повезло стать частью грандиозного эксперимента, Идо. В историю ты, конечно, не войдёшь, о тебе никто не узнает, но мне крепко поможешь… Дело в том, что
