— Ладно, Ромич, — я отстранилась. — Отвар уже давно готов, нужно отнести Саргайлу.
Тот почему-то скривился и тихим шепотом произнес:
— Этого вояку уже давно нужно сплавить куда подальше, а то еще и с ним можем проблем огрести.
— Ну, что ты такое говоришь? — укоризненно покачала головой я. — Саргайл наш друг, спас жизни Сэйры и Айлы, к тому же еще очень слаб после ранений!
— Ага, слаб он! Да за две недели тот же Арават уже во всю тете Сэйре-ханан по дому помогает!
— Ромич! — от возмущения я пискнула. — Саргайл весь изранен! К тому же, ты сам прекрасно понимаешь, что он не может выйти из укрытия совсем по другой причине!
— Да я вовсе не собирался попрекать его бездельем! — с досадой ответил парень. — Просто чем дольше он у нас прячется, тем больше вероятность, что его обнаружат. А что тогда будет со всеми нами? С Маликой-ханан, Мамуком, Миратом, с тобой? Ты подумала?
На это я ничего ему не ответил, взяла отвар и пошла к потайной комнате. Он и сам все прекрасно понимал, поэтому я не стала тратить время на пустую болтовню.
Саргайл, к удивлению, не лежал, а ковылял по комнате, держась за стенку. Глядя на него, я вспомнила, как около недели назад снимала храбрецу швы. Он перенес все мои манипуляции спокойно, с какой-то непоколебимой верой в меня, а мне было до жути страшно! Хотя чего было бояться после того, как сама его и зашивала? Но я боялась, что делаю это или слишком рано или слишком поздно, что проделала что-то не так, и под нитками окажется гной или еще какая пакость. В общем, в голову лезли самые разные неприятные и страшные мысли. Ну не медик я ни разу! Хорошо хоть после ранения температура у него поднималась лишь раз и то незначительно.
Я до сих пор была в шоке, что все так быстро и хорошо заживало. Все-таки Саргайлу, да и мне тоже, несказанно повезло, что при ранениях не было задето никаких внутренних органов и молодой здоровый организм быстро шел на поправку. Парень уже и ковылять пытался, хотя видно, что слабость у него жуткая — вон как испарина лоб покрыла.
Я подошла, к нему и, подставляя плечо, помогла вернуться к его лежанке.
— Саргайл-аха, тебе еще рано вставать. Все-таки ты потерял слишком много крови, организму нужно время, чтобы окрепнуть!
Он с какой-то затаенной грустью посмотрел на меня и спросил:
— Я сейчас совсем урод, да?
Я недоуменно на него уставилась.
— Саргайл, ты чего? Твои раны на удивление удачно заживают! И глаз уже давно открылся, и ты не потерял зрение! Щека и губы пока плохо тебя слушаются, но им нужно время! К тому же со временем шрамы будут видны все меньше и меньше. Я знаю специальную гимнастику для лица, которая поможет шрамам быстрее рассосаться.
Я и правда вспомнила, как буквально незадолго до своего попаданства нашла на просторах интернета интересную статью о фэйсбилдинге. Конечно, там рассказывалось не совсем о шрамах, а о том, как подтянуть кожу лица и избавиться от морщин, и в двадцать три года это меня волновало мало, но, кроме всего прочего, там рассказывалось, что подобная гимнастика улучшает цвет лица и помогает избавиться от различных прыщей и даже следов от акне, а что шрамы начинают рассасываться, упоминалось вскользь. Честно говоря, я и обратила то на это внимание лишь потому, что у подружки имелся на лице шрам после удаления большущей родинки, и я хотела рассказать ей об интересном способе избавления от него. Подобные эффекты достигались тем, что к коже лица начинала активнее приливать кровь и обменные процессы увеличивались в разы. Вот я и подумала, что этот способ подойдет и для скорейшего рассасывания шрамов у нашего бравого офицера.
— Только делать гимнастику нужно будет каждый день! Показать?
— Покажи, — удивленно ответил он.
И я начала усиленно вспоминать уже хорошо подзабытые упражнения. Конечно, вспомнила отнюдь не все, но что вспомнила, показала. Поначалу Саргайл смотрел очень внимательно, а потом я заметила странности. Парня начало как-то непонятно потряхивать, губы задрожали, а глаза быстро-быстро заморгали. Застыв с недоделанным упражнением на лице, я напряженно уставилась на Саргайла, удивленная подобными метаморфозами. А через несколько секунд он не выдержал и захохотал, хватаясь то за лицо, чтобы удержать расползающуюся улыбку, то за руку, которой по неосторожности что-то зацепил, то за живот. Представив, как все это время я выглядела, я тоже засмеялась, но все же попыталась отстоять полезность этой самой гимнастики в глазах парня:
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Саргайл! Эта гимнастика действительно может помочь!
Немного успокоившись, он ответил, все еще похихикивая:
— Угу. Ты только больше никому ее не показывай, хорошо?
— Почему это? — насупилась я.
— Да бедолаги быстрее со смеху помрут, чем выучат эту твою гим-нас-ти-ку, — старательно выговорил он незнакомое слово и снова засмеялся, только на этот раз осторожно, видимо, смех еще причинял ему боль.
— И вот ни капельки не смешно! — противореча самой себе, хихикая, ответила я.
— Угу.
— Угу, — передразнила я его. — Но ты бы попробовал. Не сейчас, конечно, нужно немного подождать, пока раны окончательно заживут.
— Может, и попробую, — с улыбкой и какой-то странной нежностью глядя на меня, пообещал он. А потом выдал: — Эх, жаль, что ты еще ребенок!
— Это еще почему? — удивилась я такому повороту беседы.
— Будь ты постарше, я бы тебя выкрал и женился.
— А наоборот никак? — улыбаясь, спросила я.
— Никак, — притворно тяжело вздохнул парень. — Твой отец тебя так просто мне бы не отдал, да и от желающих пристроиться в очередь на твою руку и так уже приходиться отбиваться.
Я на это лишь фыркнула, но, вспомнив, как в действительности сейчас ко мне относятся в городе, загрустила.
— Ладно, Саргайл, пошутили и хватит. Пойду я ужин готовить. А ты на вот, выпей отвар и сегодня больше не ходи. Дай себе немного окрепнуть.
Последнюю мою фразу он явно проигнорировал, но отвар взял и тут же отпил, делая шутливый жест, что приказ понят и принят к исполнению. Это заставило меня улыбнуться. Настроение выровнялось, и в кухню я шла уже вполне довольная жизнью. Правда, продлилось это недолго. Уже на подходе я услышала:
— Эльмира! Я все понимаю! Но слушать эту сумасшедшую?!
— Да там все слушали, госпожа Малика-ханан.
— Все?! Нет, Эльмира, не все! А только такие… — тут она осеклась и немного сбавила обороты. — Неужели ты не понимаешь, что нельзя слушать бред этой сумасшедшей?! Если хочешь знать, несколько лет назад эта самая Мира пыталась меня отравить! И только малышка Лейла помогла мне тогда остаться в живых!
— Да, госпожа… — залепетала Эльмира, неотрывно глядя в пол. — Но…
— Никаких “но”! — взвилась мама. — Еще раз увижу тебя рядом с этой женщиной — можешь искать работу в другом месте!
Угроза была очень весомой — найти сейчас работу в Шалеме просто нереально, поэтому, сверкнув глазами, Эльмира проговорила:
— Хорошо, госпожа. Я вас поняла.
Да-а, давненько я не слышала, чтобы мама с кем-то разговаривала в таком тоне. Вон как раскраснелась. А Мира-то, оказывается, и не думала успокаиваться…
В этот момент под ногой скрипнула половица, и женщины обернулись на звук.
— Лейла, доченька…
Повисло неловкое молчание.
— Мам, я пойду в птичник, может, найду на ужин яиц, — я наигранно улыбнулась и быстрым шагом направилась на улицу.
Разумеется, ни в какой птичник не пошла — еще утром собрала все яйца, что снесли наши курочки, оставшиеся после грабительского разбоя армии фаргоциан. Наши птички, видимо, им очень приглянулись. А вот козочек не тронули, наверное, посчитали, что мороки с ними слишком много.
Ноги несли меня на улицу. Почему-то хотелось увидеть, что она не изменилась, что все по-прежнему хотя бы в окружающей действительности, если не в умах людей, которых, кажется, знала с детства. Закрыв за собой калитку, я прислонилась к ней спиной и, прикрыв глаза, тяжело вздохнула. Как, оказывается, все в жизни может быстро поменяться…
