к стене напротив двери. При моем появлении он поднял взгляд, однако даже не шелохнулся. Его руки были свободны. Ирландец сцепил пальцы на животе. Ножные кандалы были присоединены к кольцу внизу стены рядом с тюфяком. Этот человек провел в тюрьме всего несколько часов, и его лицо еще не успело стать бледным и грязным, как у арестантов, давно томящихся в заключении.
– Доброго дня, ваша милость, – с улыбкой произнес Коннолли. – Я бы встал и поклонился, да вот только жаль, не могу.
Я устремил на него пристальный взгляд:
– Где Джонсон?
– Понятия не имею, сэр.
Горвин вкратце рассказал мне об утренней облаве в «Синем кусте». Люди Арлингтона обыскали таверну сверху донизу. Нашли игральные кости с винтами внутри и колоды крапленых карт, а также обнаружили несколько глазков в стенах отдельных кабинетов. Горничных допросили и отпустили под залог. Мужчин, работавших в игорном доме, задержали. Среди них были два шулера – пройдохи, на которых пробы ставить негде.
Однако лишь Коннолли удостоился чести попасть в Скотленд-Ярд. Напрасно я списал его со счетов, решив, будто этот человек всего лишь швейцар.
– «Синий куст» записан на его имя, – сообщил мне Горвин. – Коннолли взял заведение в аренду на пять лет, из них прошло два года. Но готов биться об заклад, что за ним стоят другие люди, которые и вложили деньги в игорный притон.
– Джонсон живет в таверне, – напомнил я Коннолли. – В его спальне провели обыск. Все вещи на месте – одежда, книги, саквояж. Вот только где он сам? Кто-то же должен знать.
– Я ему не сторож, господин хороший. По утрам работы обычно нет. Может, Джонсон вышел подышать свежим воздухом или отправился повидаться с другом. Решили пообедать, заказали вина, ну и засиделись.
Произнося последние слова, Коннолли поглядел мне прямо в глаза. Неужели в четверг за Джонсоном следили и Коннолли известно, что мы с ним вместе обедали в «Фонтане»? Мы старались не привлекать к себе внимания, но, похоже, следовало вести себя еще осторожнее.
– Если бы Джонсон ушел обедать, – заметил я, – он бы давно уже вернулся.
– Так, может, он и вернулся. Увидел, что двери опечатаны, и счел за лучшее держаться от «Синего куста» подальше.
Вполне правдоподобное объяснение. Будь я на месте Джонсона, после облавы в игорном доме залег бы на дно, пока не разберусь, куда ветер дует.
– А если так, то куда Джонсон мог отправиться? У него в Лондоне есть родные? Друзья?
Коннолли пожал массивными плечами:
– Какое мне до него дело? О жизни Джонсона за пределами «Синего куста» я ничего не знаю, сэр.
Я решил зайти с другой стороны.
– Господин Вульф – один из тех, кто вложил деньги в игорный притон?
– Кто?
– Не притворяйтесь дурачком. Когда я приходил в «Синий куст», Вульф был там. Высокий мужчина с вытянутым лошадиным лицом и низким голосом. Иностранец, из хорошего общества, утверждает, что он якобы немец и его родина Палатинат. Когда мы с Джонсоном спускались на первый этаж, он сказал Вульфу, что Эббот мертв. Вы тогда еще стояли внизу, у двери. Помните?
– А-а, я понял, про кого вы говорите. Когда этот господин в Лондоне, он время от времени заходит к нам поиграть. В основном в нарды.
– Но Вульф – вымышленное имя, так?
– Другого я не знаю.
Пришлось снова менять тактику.
– Насколько мне известно, в «Синем кусте» у Вульфа зарезервирована комната, иногда он остается там ночевать.
– Неужели, ваша милость?
Я лишь чудом сохранил самообладание.
– Из этого следует, что его связь с игорным домом не ограничивается тем, о чем вы рассказываете.
Коннолли улыбнулся в ответ, но не сказал ни слова. Он, видимо, понимал, что я не представляю для него серьезной опасности. Без такого свидетеля, как Джонсон, единственные доказательства против Коннолли – утяжеленные кости и крапленые карты. Но это сущие пустяки. Даже в самом Уайтхолле есть те, кто использует подобные уловки. Хитрости такого рода портят репутацию, но не делают шулера преступником. Благоразумный игрок осознает риск и относится к нему как к неизбежной издержке азартных игр: по возможности подобных вещей следует избегать, а если не выходит – то воспринимать их философски.
– Кто снабжает вас деньгами? – задал я очередной вопрос. – И снова спрошу: есть ли среди этих людей Вульф?
– Заведение принадлежит мне, господин. Я не нуждаюсь ни в покровителях, ни в тех, кто дает деньги.
Я не верил ему. Игорный дом балансирует на грани закона, и для содержания подобного заведения требуются немалые средства, особенно в самом начале, не говоря уже о влиятельных друзьях, способных в случае чего защитить от неприятностей. Однако трудность заключалась в том, что у меня не было никаких рычагов давления на Коннолли, и он это прекрасно понимал. Одно мое слово – и тюремщик сделает его жизнь невыносимой, но лишь на ближайшие несколько дней. Мы не можем оставить его под арестом на более длительный срок, но даже если бы и смогли, это нам ничего не дало бы.
– Где Вульф сейчас?
Коннолли молча пожал плечами. Я стукнул в дверь и услышал, что с другой стороны помощник тюремщика стал поворачивать ключ в замочной скважине. Я обернулся на развалившегося на тюфяке арестанта.
– Кстати, у кого вы арендуете здание, в котором располагается «Синий куст»? – спросил я. – Кто обладает правом собственности на эту часть города?
Коннолли вздохнул с таким видом, будто слегка устал от моего навязчивого любопытства. Однако ирландец наверняка понимал, что ответ на этот вопрос я с легкостью могу получить из другого источника, а значит, отмалчиваться нет смысла.
– Господин Фэншоу, – ответил он.
– Тот, что живет на Слотер-стрит?
– Он самый, сэр. А вы, я вижу, знакомы с этим джентльменом? Вот так совпадение!
Глава 23
Вместе с новой загадкой у Марии появился еще один повод для страха.
Утром в воскресенье она услышала разговор матери с горничной. На Брокмора поступила жалоба. Ночью он, пьяный как свинья и едва державшийся на ногах, отвлекал патрульных от дела россказнями о своих бредовых видениях. Понизив голос до таинственного шепота, служанка поведала, что Брокмор заявил, будто на жертвенном камне, меньше чем в пятидесяти шагах от дома Фэншоу, лежит мертвец. Но когда дозорные осмотрели камень, то никого и ничего там не обнаружили. Видать, Брокмору с пьяных глаз померещилась какая-то чертовщина.
– А хозяин знает? – спросила мать Марии. – Господин Фэншоу ни за что не доверит своего льва горькому пьянице. Вдруг Брокомор не уследит за этим зверюгой и он сожрет нас всех? Когда это было?
– В ночь с пятницы на субботу, мадам.
Сердце Марии сжалось, будто его
