и вязкими. Все мои повседневные заботы и тревоги: Тедди, Максвеллы, бег, здоровый образ жизни – все это начинает отступать на второй план.
– Добро пожаловать, духи, – произносит Митци, и я вздрагиваю от неожиданности, пораженная громкостью ее голоса. – Это безопасное место. Мы вам рады. Мы приглашаем вас присоединиться к нам в разговоре.
С улицы по-прежнему доносится шум бассейна – плеск воды и визг Тедди. Но потом я сосредотачиваюсь и усилием воли отвлекаюсь от них. Я расслабляю пальцы, чтобы они соприкасались с плашкой, не производя на нее никакого давления.
– Энни Барретт, мы желаем говорить с Энни Барретт, – произносит Митци. – Ты тут, Энни? Ты нас слышишь?
Чем дольше я сижу на жестком деревянном стуле, тем отчетливее ощущаю те места, в которых он соприкасается с моим телом – сиденье под моей пятой точкой, спинку, впивающуюся в лопатки. Я не свожу глаз с плашки, боясь упустить малейшее ее движение. Горящая полынь щелкает и потрескивает.
– А Аня? Есть здесь Аня? Ты слышишь нас, Аня?
Мои веки тяжелеют, и я разрешаю себе опустить их. У меня такое чувство, как будто меня гипнотизируют или как будто я вечером лежу в теплой постели под уютным одеялом, готовая погрузиться в сон.
– Ты там, Аня? Ты поговоришь с нами?
Нет ответа.
Я больше не слышу никаких звуков снаружи. Все, что я слышу, это шумное дыхание Митци.
– Позволь нам помочь тебе, Аня. Пожалуйста. Мы слушаем.
И тут что-то вскользь касается моего затылка. Как будто кто-то прошел позади меня. Я оборачиваюсь, но там никого нет, однако, когда я вновь устремляю взгляд на спиритическую доску, я чувствую у себя за спиной чье-то присутствие. Длинные мягкие волосы скользят по моей щеке, щекочут плечо. А потом я ощущаю, как что-то незримое давит на мои пальцы – совсем легонько, аккуратно подталкивая плашку вперед. Одно из колесиков издает еле слышный скрип, похожий на писк мышонка.
– Добро пожаловать, дух! – Митци улыбается мне, и я понимаю, что она не имеет никакого представления о том, что происходит: она совершенно явно не видит и не чувствует ничьего присутствия у меня за спиной. – Спасибо, что ответил на наш зов!
Теплое дыхание щекочет мой затылок, и по коже у меня разбегаются мурашки. Я вновь ощущаю давление на мою руку; незримая сила водит плашку по доске медленными плавными кругами.
– Это Аня? – спрашивает Митци. – Мы говорим с Аней?
На доску нанесены все буквы английского алфавита и цифры от нуля до девяти, а в верхних углах написаны слова «ДА» и «НЕТ». Я пассивно наблюдаю за тем, как плашка ненадолго останавливается напротив буквы I, затем возвращается обратно к G, потом к E. Митци держит на плашке четыре пальца, но в свободной руке у нее наготове карандаш, чтобы записать результаты в блокнот. I-G-E? На лбу у нее выступают бисеринки пота. Она смотрит на меня и качает головой, нимало не обескураженная.
– Говори медленно, дух, – произносит она. – У нас много времени. Мы хотим понять тебя. Это Аня?
Плашка указывает на N, затем на X и на О.
– Не наваливайся, – раздраженным тоном шепчет Митци, и я осознаю, что она обращается ко мне.
– Что?
– Не наваливайся на стол. Ты давишь на него, Мэллори.
– Это не я.
– Откинься на спинку стула. Сядь прямо.
Я слишком напугана, чтобы спорить с ней, чтобы сказать ей правду. Мне не хочется прерывать то, что происходит.
– Дух, мы ждем твоего сообщения! Мы ждем любых сведений, которыми ты готов с нами поделиться.
Я снова ощущаю давление на руку, и плашка начинает двигаться быстрее, крутясь туда-сюда и указывая на одну случайную букву за другой: L–V-A-J-X-S. Митци продолжает старательно все записывать, но, похоже, чем дальше, тем больше раздражается. Результаты выглядят как какая-то каша из букв.
Деревянная плашка пульсирует энергией, словно лихорадочное сердцебиение маленького перепуганного зверька. Она летает по всей доске, так что Митци еле успевает вести одной рукой записи. Воздух кажется таким густым, что я задыхаюсь; глаза у меня слезятся. Удивительно, как это в моем коттедже до сих пор не сработал датчик дыма. Потом Митци убирает пальцы, и плашка продолжает перемещаться. Моя рука двигает ее по доске, и она срывается с края стола и с грохотом летит на пол. Митци возмущенно вскакивает со стула.
– Я так и знала! Ты ее подталкивала! Ты все это время ее подталкивала!
Тяжесть, давившая на мою руку, улетучивается, и внезапно я выхожу из транса. Комната вокруг снова обретает резкость. Времени на часах двенадцать сорок пять, и я слышу, как Адриан во дворе медленно считает: «ше-е-есть, се-е-емь…», а Митци сверлит меня сердитым взглядом.
– Это была Аня! Не я.
– Я наблюдала за тобой, Мэллори. Я все видела!
– Во-о-осемь!
– Аня двигала моей рукой. Она направляла меня.
– Это тебе не игрушки! Я зарабатываю этим себе на жизнь, и я воспринимаю это очень серьезно!
– Де-е-евять!
– Ты попусту потратила мое время. Ты попусту потратила весь день!
Внезапно в глаза мне ударяет дневной свет. Входная дверь распахивается, и на пороге появляется Тедди. Он вглядывается в темноту, потом прижимает палец к губам, делая нам знак не шуметь.
Со двора доносится голос Адриана:
– Де-е-есять! Я иду искать! Кто не спрятался, я не виноват!
Тедди ныряет внутрь и бесшумно закрывает дверь. Потом обводит комнату взглядом, недоумевающе глядя на свечи, завешенные черной тканью окна и кухонный стол с выложенным на нем кольцом из крупинок соли.
– Во что вы играете?
– Эта штука называется «спиритическая доска», малыш, – говорит Митци, приглашая его посмотреть. – В умелых руках это средство коммуникации. С ее помощью говорят с мертвыми.
Тедди вопросительно смотрит на меня, как будто не верит, что Митци говорит правду.
– В самом деле?
– Нет, нет, нет! – Я вскакиваю со стула и веду его обратно к двери. – Это игрушка. Мы просто так играли. – Не хватало мне только, чтобы Тедди рассказал родителям про спиритический сеанс. – Понарошку. Это все не по-настоящему.
– Очень даже по-настоящему, – возражает Митци. – Если уважать ее силу. Если воспринимать ее всерьез.
Я открываю дверь и вижу Адриана, который ищет Тедди в зарослях на краю Хайденс-Глена.
– Он здесь! – кричу я ему.
Адриан подбегает к коттеджу, и Тедди, прошмыгнув мимо меня, мчится по двору, все еще увлеченный игрой в прятки.
– Простите, – говорит Адриан. – Я велел ему не уходить от бассейна. Надеюсь, он ничего не испортил.
– Все уже и так было испорчено, – заявляет Митци. Она складывает свои вещи, задувает свечи и собирает лотки с курениями. – В этом доме нет никаких духов. И никогда не было. Она просто-напросто все выдумала, чтобы привлечь к себе внимание.
– Митци, это неправда!
– Я сто раз пользовалась этой доской. Она никогда так себя не вела.
– Клянусь вам…
– Клясться будешь своему красавчику, поняла? Поплачь у него на плече, может, он тебя и пожалеет. Но больше не проси меня тратить на
