давай для начала договоримся о некоторых вещах. И самая главная из них заключается в том, что никаких духов не существует.
– Вы не можете этого доказать.
– Потому что невозможно доказать, что чего-то не существует! Но коль скоро мы заговорили о доказательствах, Мэллори, ты тоже не можешь доказать, что дух Энни Барретт реален.
– Мои доказательства – эти рисунки! Они нарисованы на бумаге из альбома Тедди. Если он их не рисовал, а Энни каким-то магическим образом не принесла их ко мне в коттедж, как они тогда здесь оказались?
Я вижу, что взгляд Каролины прикован к небольшой тумбочке рядом с моей постелью, где я держу телефон, планшет, Библию – и чистый альбом, который Тедди подарил мне месяц назад, когда я только начала работать у Максвеллов.
– Ой, только не надо, – говорю я ей. – Вы что, считаете, что это я их рисую?
– Я этого не говорила, – отвечает Каролина.
Но я вижу, что она обдумывает эту мысль, крутит ее в голове и так и этак.
В конце концов, разве у меня не было провалов в памяти?
Разве на прошлой неделе у Тедди не пропала коробка карандашей?
– Давайте спросим вашего сына, – говорю им я. – Он не станет врать.
На то, чтобы перейти двор и подняться в комнату Тедди, у нас уходит не больше минуты. Он уже почистил зубы и переоделся в свою любимую пижаму с пожарными машинками и теперь, лежа на полу у кровати, строит дом из конструктора и заполняет комнаты пластмассовыми фигурками домашних животных. Мы никогда еще не наседали на него вот так – сразу все втроем, единым фронтом. По нашим лицам он сразу понимает: что-то не так.
Тед подходит к кровати и взъерошивает ему волосы.
– Привет, дружище.
– Мы должны задать тебе один очень важный вопрос, – говорит Каролина. – И нам очень важно, чтобы ты сказал правду. – Она вытаскивает рисунки и раскладывает веером на полу. – Это ты нарисовал?
Он мотает головой.
– Нет.
– Он не помнит, как рисовал их, – вмешиваюсь я. – Потому что в это время находился в трансе. В состоянии помрачения.
Каролина присаживается на корточки рядом с сыном и, взяв в руки пластмассового козлика, принимается играть им.
– Это Аня помогла тебе их нарисовать? – спрашивает она, пытаясь говорить небрежным тоном. – Она говорила тебе, что делать?
Я смотрю на Тедди, пытаясь поймать его взгляд, но малыш упорно отказывается на меня смотреть.
– Я знаю, что Аня не настоящая, – говорит он родителям. – Она просто моя воображаемая подружка. Она не смогла бы нарисовать настоящие картинки.
– Конечно, не смогла бы. – Каролина обнимает его за плечи и прижимает к себе. – Ты абсолютно прав, малыш.
У меня такое чувство, как будто я схожу с ума. Это как если бы мы все добровольно согласились не видеть очевидного или условились считать, что дважды два – пять.
– Но вы же чувствуете, как пахнет в его комнате, правда? Сами посмотрите. Окна открыты, работает кондиционер, у него свежее постельное белье, я только сегодня его стирала, я каждый день его стираю, но здесь все равно постоянно плохо пахнет. Серой и аммиаком. – Каролина бросает на меня предостерегающий взгляд, но она просто не понимает, что я хочу сказать. – Тедди тут ни при чем! Это Аня! Это ее запах! Это запах разложения, это…
– Хватит, – обрывает меня Тед. – Остановись, пожалуйста, ладно? Мы понимаем, что ты расстроена. Мы тебя слышим. Но если мы хотим решить эту проблему, мы должны оперировать фактами. Непреложными истинами. И я буду с тобой предельно честен, Мэллори: я не ощущаю в этой комнате никакого неприятного запаха. Тут абсолютно ничем не пахнет.
– И я тоже ничего такого не чувствую, – говорит Каролина. – Тут пахнет совершенно нормально.
Вот теперь я точно уверена, что схожу с ума.
Моя последняя надежда – Тедди, но он по-прежнему упорно отказывается на меня смотреть.
– Ну же, Тедди, мы с тобой об этом говорили. Ты знаешь этот запах, ты сам говорил мне, что это от Ани так пахнет.
Он мотает головой и закусывает губу, а потом вдруг заливается слезами.
– Я знаю, что она не настоящая, – говорит он матери. – Я знаю, что она воображаемая. Я просто ее придумал.
Каролина обнимает его.
– Ну конечно, знаешь, – говорит она, пытаясь успокоить его, потом оборачивается ко мне. – Я думаю, тебе лучше уйти.
– Подождите…
– Нет. На сегодня разговоров более чем достаточно. Тедди пора ложиться спать, а тебе пора идти к себе.
Тедди продолжает плакать, и я понимаю, что она, наверное, права, я все равно больше ничего не могу для него сделать. Я собираю рисунки и выхожу из комнаты. Тед спускается следом за мной на первый этаж.
– Он вам врет, – говорю я Теду. – Он говорит то, что вы хотите слышать, чтобы его не ругали. Но он сам в это не верит. Он отказывался на меня смотреть.
– Может, он боялся смотреть на тебя, – говорит Тед. – Боялся, что ты рассердишься, если он скажет правду.
– И что теперь? Вы с Каролиной меня уволите?
– Нет, Мэллори, разумеется, нет. Думаю, нам всем не мешает немного остыть и успокоиться. Попытаться привести мысли в порядок. Как тебе такой план?
Как мне? Не знаю. Я не хочу приводить мысли в порядок. Я по-прежнему уверена, что я права, а они нет, что я собрала практически все части головоломки воедино и теперь остается только сложить их в нужном порядке.
Тед обнимает меня за плечи.
– Послушай, Мэллори: ты здесь в безопасности. Тебе ничто не угрожает. Мы никогда не допустим, чтобы с тобой случилось что-то плохое.
Я так и не успела принять душ после пробежки и совершенно уверена, что от меня разит потом, но Тед притягивает меня ближе и гладит по голове. И вроде как он делает это ради того, чтобы меня утешить, но очень скоро мне становится не по себе: его теплое дыхание щекочет шею, я чувствую, как он прижимается ко мне, и не очень понимаю, как вырваться из его объятий.
Но тут в коридоре слышатся шаги Каролины. Тед отскакивает от меня, и я поспешно выскальзываю через заднюю дверь во двор, чтобы не встречаться с его женой.
Я не знаю, что это было, но думаю, что Тед прав.
Кому-то совершенно определенно не мешает остыть.
17
Возвратившись к себе, я обнаруживаю в телефоне сообщение от Адриана. Это всего два слова: «Хорошие новости». Я звоню ему, и он берет трубку с первого же гудка.
– Угадай, что нашлось в библиотеке?
– Фотография Энни Барретт?
– Лучше. Альбом с ее картинами.
На заднем плане слышатся голоса, мужской и женский смех, как будто я застала Адриана в баре.
– Хочешь встретиться?
– Да, но тебе придется прийти сюда. В дом моих родителей. У них тут званый ужин, и я пообещал поужинать с их друзьями. Но если ты придешь, меня отпустят.
На мне все еще спортивные шорты
