Тоби сунул ключ в карман.
— А что там, в подвале? — спросила я.
— Пойдем, я тебе покажу. — Он поманил меня двумя руками, словно долговязый Свенгали.
— Не знаю… А если я не хочу?
— Тебе понравится. Честное слово. Там у каждой квартиры своя «клетка». Что-то вроде большой камеры хранения с решетчатой дверью. Пойдем.
Мне очень живо представилась картина, как меня запирают в клетке в темном жутком подвале. Ведь я совершенно не знала Тоби. И он сам говорил, что ревновал меня к Финну. Может быть, он закроет меня в подвале, и никто даже не догадается, где я и что со мной.
Тоби весь сгорбился и наклонил голову набок.
— Пожалуйста, — сказал он так жалобно, что дальше некуда. Но потом вдруг оживился и распрямил спину. — Правда, Джун. Тебе понравится.
Я на секунду задумалась и пришла к выводу, что настоящий псих не стал бы упоминать решетки и клетки. Настоящий псих попытался бы заманить меня в подвал, обещая показать щеночка или что-нибудь в таком духе.
— Ладно, пойдемте, — сказала я. — Только вы идите вперед. И я хочу надеть куртку. — В куртке лежала моя перьевая ручка, и если бы что-то пошло не так, я бы пырнула ею Тоби.
Он поднял руки вверх.
— Конечно, конечно.
Мы вошли в лифт, и Тоби нажал на кнопку подвала. В тесном пространстве кабины пахло застарелым сигаретным дымом, но сквозь него пробивался приятный, свежий аромат душистого мыла.
— Тебе непременно понравится, — повторил Тоби, когда лифт со скрипом остановился и двери открылись. Тоби пошел вперед, я — за ним. Оглядевшись по сторонам, я подумала, что мама была права. Подвал и вправду напоминал декорации из фильма ужасов. От лифта вел узкий коридор с голыми лампочками, свисавшими с потолка. Пахло перегретой пылью. Когда-то белая краска на стенах давно пожелтела и начала осыпаться. Когда мы прошли чуть вперед, я увидела, что от главного коридора отходят короткие коридорчики, заканчивающиеся тупиками. В стенах были глубокие ниши размером с небольшую комнату. В некоторых из них на полу лежали грязные, замызганные матрасы — как будто там кто-то жил. Оглянувшись через плечо, я наблюдала, как закрываются двери лифта. Лифт заскрипел и, похоже, поехал наверх.
Я смотрела в спину Тоби, идущего впереди, и тихо радовалась про себя, что я здесь не одна. Вряд ли от Тоби была бы какая-то реальная помощь, если бы на нас вдруг набросился настоящий псих с топором, но вдвоем умирать все-таки веселее, чем в одиночку.
Мы прошли через прачечную. Сушилка работала, но никого рядом не было.
— Почти пришли, — сказал Тоби.
Мы завернули за угол и вышли в длинный коридор. С одной стороны была просто стена, а с другой — ряд отдельных отсеков, представлявших собой что-то вроде высоких, от пола до потолка, клеток из металлической сетки, запертых на висячие замки. Каждая клетка была шириной около трех метров и глубиной чуть ли не вдвое больше. Каждая освещалась голой лампочкой, свисающей с потолка. Я шла следом за Тоби вдоль ряда отсеков и рассматривала вещи, которые люди хранили в подвале. В основном это были картонные коробки, велосипеды и старые стулья. В одной клетке стояло чучело лисы, глядевшее прямо на меня. В другой — птичьи клетки, штук двадцать, не меньше. В третьей — три высоченные стопки невскрытых коробок с консервированным томатным супом.
Тоби остановился у отсека, обозначенного номером 12Н. Бордовые бархатные занавески внутри сетчатых стен закрывали клетку со всех сторон наподобие театрального занавеса, и разглядеть, что там внутри, было никак невозможно. Тоби достал из кармана ключ.
— Тут замок иногда заедает. Все забываю его заменить, — сказал он, вставляя ключ в замок.
— Что это? — спросила я, указав пальцем на занавес.
— Сейчас увидишь. — Тоби повернул ключ в замке, и тот открылся. Тоби взглянул на меня, увидел, на что я показываю, и сказал: — А это просто защита от посторонних глаз. Дай мне минутку. Я тебя позову.
Он вошел в клетку, скрывшись за бархатной занавеской, а я осталась стоять снаружи. Мне было слышно, как Тоби внутри чиркнул спичкой. Потом до меня донесся характерный запах задутой спички. Я подошла ближе к двери. Ожидание затягивалось, я уже начала нервничать, и тут откуда-то сбоку раздался громкий металлический лязг, как будто кто-то открыл тяжелую раздвижную дверь. За лязгом, разнесшимся эхом по всему подвалу, раздался свист и тяжелый, глухой удар.
Наверное, я испуганно вскрикнула, потому что Тоби высунул голову из-за занавески и сказал:
— Это мусоропровод. Он в другом конце здания. Не бойся.
— Я не боюсь, — храбро ответила я, хотя, если честно, мне было страшно. Я шагнула к двери и слегка отодвинула занавеску. — Уже можно войти?
Тоби предложил мне руку, но я ее не взяла. И просто вошла.
— Ого!
Я не собиралась выказывать какие-то чувства, но не восхититься было невозможно. Внутри все было совсем не так, как во всех остальных отсеках, которые мы проходили. Вообще не похоже на склад для хранения старых, ненужных вещей. Я как будто вошла в викторианский салон. Хрустальная люстра на потолке. На полу — старый турецкий ковер в сине-зеленых тонах. Два кресла. Кушетка, обитая зеленым бархатом. Невысокий книжный стеллаж из темного дерева, заставленный книжками карманного формата в красных кожаных переплетах. На нем стояла толстая свеча, горящая ровным пламенем. Еще там было два журнальных столика с ножками в виде львиных лап. На одном стояла синяя стеклянная чаша с миниатюрными шоколадными батончиками, на другом — набор алкогольных напитков в красивых фигурных бутылках. Я обратила внимание, что жидкости в каждой бутылке осталось буквально на донышке. Тоби подошел к столу и плеснул чуть-чуть виски в хрустальный бокал.
— Садись, — сказал он, улыбаясь.
Я не знала, что и думать. Неужели все это великолепие было здесь всегда? И Финн мне его не показал?! Еще одна тайна, в которую он меня не посвятил. Хотя еще оставалась надежда, что Тоби устроил здесь эту волшебную комнату уже после смерти Финна. Мне вдруг отчаянно захотелось, чтобы именно так все и было.
— Что это за место? — спросила я.
— Финн его обустроил. Он называл эту комнату флигелем.
Мне не хотелось, чтобы Тоби увидел мое лицо. Поэтому я отвернулась и подошла к книжному стеллажу. Присев на корточки, я принялась читать названия на корешках. Оказалось, что это были карманные энциклопедии. Обитатели моря, полевые цветы, деревья, драгоценные камни. Очень красивые книжки. Я взяла с полки «Млекопитающих» и принялась, не глядя, перелистывать плотные страницы с золоченым обрезом. Я держала книжку на ладони, повернувшись к Тоби спиной, и вдруг поймала себя на том, что царапаю надпись на корешке ногтем большого пальца. Я продолжала царапать ее до тех пор, пока не убедилась, что краска держится плотно и ее не сковырнешь.
Я услышала, как Тоби поднялся с кресла, подошел и встал у меня за спиной.
— Здесь я сидел, когда ты приходила в гости, — сказал он. — Не каждый раз, разумеется, а иногда. Когда я возвращался домой пораньше и не был уверен, что ты еще не ушла. Поэтому он и устроил здесь эту красоту.
Финн прятал своего тайного бойфренда в подвале?! Мне бы, наверное, стало жаль Тоби, если бы здесь не было так красиво. Если бы не было так очевидно, что человек, оформлявший эту чудесную комнату, очень старался порадовать кого-то, кого он действительно любит. Я подумала обо всех тех разах, когда я была наверху с Финном, и теперь эти воспоминания соединились с образом Тоби, прячущимся в своем тайном убежище. У меня под ногами, в прямом смысле слова. Я подумала о сеансах с портретом, о вечерах после походов в «Клойстерс», о длинных праздничных выходных на День независимости. И все это время Тоби сидел здесь в подвале? Нет, конечно, не все. Иначе было бы уже совсем грустно.
Я вдруг поняла, что это все из-за мамы. Если бы не ее ультиматум Финну, не было бы никакого подземного флигеля. Я бы знала про Тоби. Знала бы Финна и Тоби как неразлучную пару. И что тогда? Наверное, у нас с Финном не было бы таких близких и доверительных отношений. Я бы не думала, что я — самый главный человек в его жизни. Я бы не допустила, чтобы он так глубоко и всецело проник ко мне в сердце. И я никогда не превратилась бы в жалкую, обиженную девчонку, которая чуть не плачет из-за того, что Финн сделал эту секретную комнату не для меня.
— Но вернемся к вопросу, с которого все началось, — сказал Тоби. — Писал ли Финн мои портреты? Собственно, мы из-за этого сюда и пришли, верно? Посмотри за кушеткой.
Не глядя на Тоби, я зашла за кушетку. Там лежали какие-то доски, накрытые сверху белой простыней. Мне даже не нужно было ее убирать, чтобы понять, что это такое. Высокая стопка холстов, натянутых на деревянные подрамники. Картины Финна. Я замерла, боясь пошевелиться.
— Посмотри, — сказал Тоби.
Я взялась за краешек простыни, но не смогла ее даже приподнять. Я поняла, что не выдержу, если увижу еще одну часть жизни Финна, о которой не знала раньше.
