– Прости, но это уже совсем на грани какой-то магии.
– А само существование Тривинда для тебя не волшебство? – Мужчина кладет палец мне на губы, не давая высказать возражения. – Только не начинай задвигать про физику, черные дыры и модели Вселенной.
Мягко отталкиваю его руку, но он перехватывает мою ладонь и поворачивает ее к себе внутренней стороной.
– Видишь, сколько линий? У каждой свое назначение и место. У нас искусство читать по руке зовут хиромантией, и сотни тысяч людей в это верят. В Тривинде считают, что линии – отпечаток ветвей Черного Дерева. Оно рисует человеку судьбу и дает иллюзорный выбор, но как бы мы ни сопротивлялись, исход все равно один: дороги сойдутся в той точке, что определило Древо.
– Жестоко. Не находишь? – заявляю я.
– Старейшины Тривинда считают, что Дереву нет дела до переживаний его народа. Оно не ставит цели причинить страдания, просто наперед знает, что будет так, а не иначе.
– М-м-м, понятно, – морщусь я. – Значит, этому Древу взбреднулось сделать из нас пару?
Подцепляю пальцем цепочку из темного металла и качаю кулоном прямо перед глазами Макса.
– И этот свадебный амулет тоже оно велело мне подарить?
Исаев нагибается так близко, что его дыхание шевелит мне волосы на виске.
– Нет. Оно всего лишь подало знак, что я на правильном пути.
– К-какой знак?
– Ты слышала о поверье, зачем Стражи дарят эти украшения своим женам?
– Да, чтобы Древо вернуло их назад в Тривинд.
– Правильно. – Макс понижает голос до шепота, придвигаясь ближе ко мне. Упираюсь спиной в подлокотник кресла: места для маневра мужчина мне совсем не оставил. – Пришлецы, бывает, возвращаются в Ньезфилд, а их мужьям и женам приходится тосковать по ним в Тривинде, вот люди и верят, что Древо сквозь миры снова призовет их назад, создаст коридор, червоточину сквозь пространство.
– Да, я знаю, что камни привязаны к местности, где добыты в Тривинде, а древесина – к веткам, что висят на Земле в домах пришлецов. Но какая здесь связь с возвращением?
– Такие возвращения очень редкие, однако временами случаются, если Черное Дерево создаст эту связь. Нашу с тобой оно час назад активировало.
Макс крадет у меня быстрый и невинный поцелуй, пока я не успеваю опомниться, и вглядывается в лицо, ожидая реакции, настолько уверенный в своей правоте и неотразимости, что аж тошнит от его самодовольства.
Но сказанное им производит на меня сильное впечатление. Правдивости словам Исаева добавляет тот удар током. Непроизвольно начинаю тереть ладонь о джинсы, словно стирая следы тонких нитей, что тянулись от ветки.
– Ничего себе активация! – Подрываюсь и вскакиваю на ноги, перепрыгивая через Макса. – Где у тебя ванная? Надо вымыть руки!
Он машет рукой, указывая направление, и, смеясь, кричит вслед:
– Не поможет!
***
Откровения Макса порождают множество новых вопросов. Кручу в голове один за другим, примеряю на них наиболее вероятные и логически оправданные ответы. Получается плохо: мыслительному процессу мешают стресс и подавляемые эмоциональные реакции. Не помешало бы хорошо проораться, а лучше побегать, выкрикивая что есть мочи все известные в двух мирах ругательства. Но я способна лишь сидеть на краю ванны, подставив горящие огнем руки под ледяную воду.
Наверное, я зря так накручиваю себя. Мы живем в цивилизованной стране, и здесь никто насильно под венец меня не поведет. И, если честно, не такая уж это горькая участь – стать женой красивого, успешного и расположенного ко мне мужчины, от которого и сама теряю голову. События развиваются слишком быстро, но я не овечка, которую можно обречь на заклание. Свободы воли меня не лишают, да и не поддамся.
Пробирающий до дрожи страх в другом: я боюсь, что слова Макса про возвращение в Тривинд имеют под собой веские основания. Нет причин не доверять ему. И как бы я ни искала рациональность и логику в случившемся с веткой, вероятность нового прыжка маячит на горизонте. Знать бы, когда это снова произойдет и где в Тривинде я окажусь после перехода, сработает ли в этот раз хоть один из двух моих амулетов.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Возвращаюсь в гостиную в смятении и состоянии полной разбитости. Исаев встает мне навстречу.
– Хотел уже дверь к тебе ломать. Все в порядке?
Молча киваю, а он привлекает меня к себе, прижимает к упругому телу. Утыкаюсь носом ему в грудь, обнимаю в ответ. Сильный, надежный, потрясающий. И мой! Зачем сопротивляться ему? Мы – два сапога пара, ненормальные джамперы-путешественники, ведомые зовом какого-то потустороннего Дерева-Божества, и, самое главное, верящие во всю эту муть...
– Ай! – вскрикивает Макс, когда я нечаянно касаюсь его обнаженной кожи под пуловером. Именно нечаянно: не совсем подходящий под мое настроение момент, чтобы нарочно приставать к нему.
– Глаш, ты сдурела?! Заморозить себя решила? А я думаю, чего она там засела?! Спит, что ли?
Исаев выкидывает зайца за уши с насиженного места, особенно не церемонясь с подарком, подтаскивает кресло поближе к камину и усаживается в него сам, притягивая меня к себе на колени.
– Как ледышки! – ругает он, засовывая мои окоченевшие ладони под мягкий кашемир своего свитера. В таком положении приходится склонить голову ему на плечо, для удобной позиции.
– Ты не бойся меня. – Мужчина кладет подбородок мне на макушку. – Не было цели тебя пугать. Не со зла. Не будет ничего, пока ты сама не захочешь.
– Ты про интим или замужество? – сами собой вырываются слова.
Чувствую, как напрягается Макс под моим телом. Откашливается, прежде чем ответить:
– Про все, – и ерзает подо мной, устраиваясь комфортнее.
– Я считала, у нас нет выбора, – вспоминаю я его же недавние предания о неизбежности предначертанного свыше.
– Выбор есть. Смысл в том, что все равно мы придем к одному исходу, что бы ни выбрали.
– Как все сложно! – зеваю я. Согреваюсь от горячего тела Исаева не меньше, чем от открытого огня очага. Слишком много всего за день для бедной и слабой человечки. Я вымотана эмоционально и физически истощена.
– Ничего, что нам не удалось бы преодолеть. Вместе, – уточняет Макс.
Перевариваю смысл его слов, размышляя, правильно ли поняла, вкладывает ли он в них именно тот смысл, который подразумеваю я, нет ли подводных камней.
Мужчина тем временем ухмыляется мне в волосы:
– По крайней мере, Древо выделило мне аппетитную человечку, а не волосатую гномиху или тощую эльфийку.
– Александр думал, что я полукровка, – тяну я отрешенно и, озаренная новой догадкой, поднимаю голову с груди Стража.
– Пф-ф, – фыркает Макс, – он вообще туго соображает.
– Он тоже может перемещаться по своему желанию, да?
– Алекс постоянно зависает здесь, – подтверждает Исаев.
– Почему же тогда он не пошел за мной в Ньезфилд? Мы были вместе, когда все началось… Видел и понимал, что со мной происходит.
Неприятный для Макса вопрос. Даже мне, не умудренной опытом в отношениях между полами, понятно, что ревнует. Или играют инстинкты собственника.
Но он отвечает прямо и честно, не утаивая от меня подробности:
– Нельзя прыгнуть вместе, взявшись за руки. Страж не может взять пришлеца с собой прицепом, да и сам последовать за ним по тому же пути. Вас раскидало бы по своим «маячкам».
– Хм, – задумываюсь я. – Стражам тоже нужен ориентир, чтобы приземлиться в нужной точке?
– А вот это, – Макс обхватывает меня чуть крепче, – пока лишняя для тебя информация.
– Поняла-поняла, – говорю. – Секрет Ордена и все такое.
Ожидает, что я опять психану, пытается удержать на месте, но я больше не собираюсь бежать – не сейчас.
– Алекс искал тебя, допытывался у гномов, в какой стране ты живешь, где разыскивать тебя на Земле.
Даже так? Оба Стража, похоже, настроены серьезно. И сдалась я им… Будто последняя женщина на свете. Но самолюбие тешит тот факт, что Александр не смирился с моим исчезновением.
– Хардлеймы знали, откуда я родом. Ему что, никто не сказал?
