Однако Идель это все будто не занимало. Только когда они достигли прохладного полумрака арендованного убежища, Железный приметил, как опустились черты ее лица. Эрцгерцогиня устала. Она выдавила из себя положенную вежливую улыбку на приветствие хозяина гостиницы — двухэтажного, добротно сработанного сооружения, которое передавалась в семье радушного усача не одно поколение. Затем поманила Рейберта пальцем и направилась вверх по лестнице. Эмрис огляделся, жестом отрядил Крейга рассказывать остальным, что происходит, а сам направился в нужник. Всю дорогу мечтал.
Глава 15
Эмрис продрал глаза спустя два часа. Встать ради переговоров пришлось ни свет, ни заря, так что по возвращению Железный ненадолго прилег. Сел на кровати, осмотрелся. Обычная утлая комнатенка, даже воды нет. Надо спуститься, попросить попить да умыться. И еще раз попить. Иттория находилась южнее Патьедо и, откровенно, по погоде это сильно чувствовалось.
Оставив в стороне броню, мужчина широко, по-львиному зевнул, несколько раз шлепнул себя по щекам. Не утруждаясь надеванием чего-то кроме штанов, Железный все же сунул ноги в сапоги, запихал по кинжалу за голенища и открыл дверь спальни.
И еще до того, как выглянул в коридор, услышал голоса. Женский был сух и тих:
— Будьте готовы этой ночью, Рейберт.
— Как скажете, миледи.
— Сообщите барону, когда проснется, все, что следует знать. Полагаю, он не откажет в помощи.
Услышав, что речь о нем, Эмрис тут же выскочил в поле видимости, на ходу рукой приглаживая растрепанные волосы.
— Разумеется, ваша светлость. Скажит… — Он осекся, когда взгляд сам собой скользнул по фигуре женщины. Идель стояла лишь в нижней льняной безрукавке, заправленной в походные штаны. Небольшой треугольный разрез слегка приоткрывал все то, что обычно Идель прятала в платьях.
Эмрис замешкался. Надо было заставить себя что-то сказать, продолжить мысль, но он безотрывно смотрел на белоснежную, как лилии, кожу. Когда вышел уже всякий срок (и Рейберт даже по случаю кашлянул, напоминая об этом), Железный отодрал взгляд от женских шеи и груди, уставился леди в лицо. И едва не присвистнул: Идель сама во всю на него таращилась! То-то не она осадила его за такой примитивно выраженный интерес, а Рейберт! Наверное, никогда не видела татуировки, как у него, подумал Железный, не без удовольствия отмечая, как взор эрцгерцогини скользит по витиеватым узорам, украшавшим его от ключиц до запястий.
Эмрис казался… смешным, улыбнулась Идель про себя. Впервые Идель видела его с несобранными в крохотный хвостик волосами, чуть помятым, растрепанным и, в целом, похожим, на доброго дворового пса. И даже два белесых диагональных росчерка на лице не добавляли мужчине внушительности.
А вот дальше… Крепкий, с шеей, как у оленя, барон… или, скорее, капитан «Железных Братьев» носил на теле множественные следы тяжести и опасности его ремесла. Одни шрамы выглядели белее, другие, очевидно, были более свежими. Иметь с ними дело Эмрису приходилось настолько часто, что он не озадачивался притираниями, чтобы сделать их менее приметными. Выжил — и славно, вот вся его жизнь.
«Сколько дерьма ты повидал?» — подумала Идель, решив, что однажды обязательно послушает пару баронских историй. Из его собственных уст, не полагаясь на песни бардов, которые поют складно, но фальшиво.
Рейберт, закатив глаза, вздохнул:
— Да в самом деле, леди Идель! Ну вы что, в Греймхау на мужиков не насмотрелись?
Эмрис, не в силах сдержать улыбку, заинтересовано уставился на женщину. Что она на это скажет?
Идель хмыкнула: выросшая в герцогстве практически единоправной правительницей, она с юности имела дело со стражами и бойцами, и в летний период воинов Греймхау частенько можно было застать за тренировками, обнаженными по пояс. Потому мужские тела — где-то чуть тучные и по-медвежьи массивные, где-то по-волчьи поджарые, где-то атлетичные настолько, словно их высекла из цельного куска мрамора рука маститого скульптора — давно перестали вызывать у нее известный женский интерес. Но вот эти его татуировки…
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Ну на вас мне разве что смотреть и можно, — парировала Идель и, указав на мужские руки взглядом, осведомилась: — Арозанские?
На миг Эмрису почудилось, что сердце в его груди вывернуло петлю.
— Э… кхгм, — голос подчинился Железному не сразу, — да, — выдавил мужчина и облизнул пересохшие губы. — Ни… ничего от вас не укроется.
Ответная улыбка леди была куда более мягкой и наверняка куда менее кривой, чем его собственная сейчас, подумал Железный.
Идель, между тем, обратилась к Рейберту:
— Дверь, — и оставила мужчин наедине.
Даже когда Рейберт, закрыв, обернулся, Эмрис все еще смотрел на заграждение, за которым скрылась женщина.
— Слюни подбери, барон, — посоветовал блондин.
— Ты спишь с ней? — спросил Эмрис до того, как успел подумать. И в следующий миг получил в челюсть — не сильно, но доходчиво.
— Опомнился? — уточнил Рейберт.
Железный, наконец, уставился на блондина, одновременно потирая щеку.
— Да, вполне. — Осознание реальности вернулось к Эмрису, и выражение в голубых глазах вновь стало кристально-ясным. — Спасибо.
— Милости просим! — расщедрился Рейберт и наигранно поразминал кулаки. «Ничего, я припомню» — подумал Железный и спросил:
— Чем могу помочь?
Рейберт указал на дверь спальни Эмриса в немом вопросе: поговорим у вас? Железный кивнул.
— Я уже предупредил хозяина гостиницы, — начал Рейберт, переступая порог, — чтобы не высовывался. Ночью будем ждать гостей.
— Советники? — быстро сообразил Железный. «Дружелюбие» помощников дожа во время сделки заметил бы и мертвый.
— Ага.
— Какой план?
Эмрис взбодрился. Вот это вполне для него — ночная заварушка в таверне с клинками наголо. А то, при всем уважении, таскаться за юбкой, хозяйка которой не утруждает себя даже нормальным диалогом, то еще удовольствие.
Внутренний голос, засевший болтом в штанах, напомнил, что, в целом, с Идель из Греймхау, он, Эмрис, уже вполне мог бы обойтись и без диалогов.
Запретив себе развивать мысль, Железный расположился за небольшим дубовым столом, сколоченным довольно грубо. Жестом пригласил Рейберта.
— Да особо никакого, — усмехнулся блондин, присаживаясь. — Расставим ребят во все углы и притворимся, что все спят. Надо сделать так, чтобы мы поймали подручных советников за кражей, а не просто перебили их. Думаю, вы понимаете разницу.
— Я думаю, — тяжело вздохнул Эмрис, снисходя до откровений, — что в гадюшниках знати побеждает тот, кто использует нужные интонации и акценты.
Рейберт зычно гыкнул.
— Полная хрень, да? — солидарно уточнил он. — Но, зато — добро пожаловать, так сказать. — Он раскинул руки, открыто рассмеялся, и у Железного немного отлегло. Хотя бы в компании Рейберта среди прочих ребят из Греймхау можно расслабиться. Они же, если подумать, даже в бордель уже вместе ходили. Надо бы повторить как-то. Только уже по уму.
— Она… всегда такая? — как мог спросил Эмрис.
«Идель».
— Сложная? — С пониманием уточнил Рей.
— Угу.
Рей замешкался и растерялся. Он осмотрел Железного и почти кожей почуял: если барона и дальше держать в неведении, если ему и дальше будет казаться, что его водят за нос, это может плохо кончиться. К тому же разрешение что-нибудь выболтать о леди у него уже было. Так что…
— Кроме тех моментов, когда она в компании мужа, императора или меня, — ответил наконец блондин. — Ну, может, еще лорда Дайрсгау.
— А ее отец? — тут же ухватился Железный, вспоминая несуразное «Милорд» и «Миледи», которыми обменивали Теоданис с дочерью на банкете в его честь.
Рейберт хитро сощурился и чуть оттянул уголок губ в насмешке:
— А что с ним?
«Не хочет отвечать» — без труда распознал Эмрис. И в случае Рейберта это Железного не напрягло. Он хорошо понимал блондина: вот сейчас Рейберт разоткровенничается до полного бесстрашия с новоявленным бароном, а завтра эрцгерцогиня каким-нибудь хреном узнает и съест его мозги чайной ложкой. Нет уж, спасибо. Рей, кажется, не заслужил такой участи.
