- Горьковский институт инженеров водного транспорта, - чётко отрапортовал я.
- О, как?! – в глазах комдива мелькнуло искрение любопытство. - И какой факультет?
- Механический. Специальность «судовые машины и механизмы», - я отвечал чётко и уверенно, как и подобает.
- Ты гляди! – контр-адмирал обернулся к своей свите. - Готовый командир БЧ-5!
Холуи заулыбались и закивали головами, соглашаясь.
- Как же тебя угораздило матросом-то идти служить, а? – в голосе комдива я почувствовал участие.
- У нас не было военной кафедры, товарищ контр-адмирал, - я даже виновато пожал плечами.
- Пойдёшь мотористом ко мне на катер, - комдив кивнул одному из адъютантов и тот с готовностью принялся что-то записывать в блокнот, - а пока этого матроса на флагман. Там техника новая, специалисты нужны позарез, а тут механик с дипломом!
Я моргал глазами, понимая, что вот сейчас и решается моя судьба на ближайшие два года.
- А тема диплома, какая была, а? – контр-адмиралу явно нравилось разговаривать с необычным новобранцем.
И вот тут я обосрался, в переносном смысле конечно. Я начисто забыл тему своего диплома, что собственно не удивительно, принимая в расчёт то, как я этот диплом делал: чертежи «стеклил», а «поясниловку» уже готовую мне дал мой дипломный руководитель. Четыре месяца преддипломной практики я пропил, к тому же, как раз в это время я женился, и сами понимаете, мне было не до диплома. Буквально за пару недель до защиты мне как-то утром позвонил дипломный руководитель, и страшно матерясь, приказал срочно явиться в институт к нему на кафедру. Поборов похмелье я кое-как добрался до института, и там увидав мою помятую физиономию и отмахиваясь от моего перегара, доцент Беспалов достал из шкафа кипу чертежей и пояснительную записку. Потом тяжело вздыхая, сказал, чтобы я всё это переделал под свою фамилию, сроку мне было неделя. Я успел. А потом пятнадцать минут позора и диплом с оценкой «удовлетворительно» в кармане. Во время защиты я от волнения повесил чертежи вверх ногами, и не глядя на доску водил указкой, проговаривая заученный текст. Дипломная комиссия долго смеялась, потом у меня спросили, иду ли я служить, и отправили в коридор. На комиссии по распределению меня направили туда же куда и жену, прекрасно зная, что после службы я там не появлюсь. А тему своего диплома я и сейчас не помню.
В общем, что-то проблеяв нечленораздельное, я явно немного подпортил впечатление о себе в глазах комдива. Маленький пузатый человек после моего мычания как-то неопределённо крякнул, и зашагал вдоль шеренги. Его зоркий глаз больше не выбрал достойной кандидатуры для беседы и «вся королевская рать» скрылась в помещении дежурного по базе.
Я даже не заметил, как через некоторое время ко мне подлетел тот холуёк, который что-то бодро стал писать после слов комдива.
- Ты чего падла рот открываешь! – щуплый с угреватым лицом капитан-лейтенант буквально брызгал слюной. - На катер захотел, да?! А службу, значитца, не хочешь тянуть?! В трюмах, блядь, сгною! На самую задроченную «шаланду» пойдёшь, сука!
Я абсолютно не понимал в чём моя вина, и потому молча слушал. Каплей ещё немного поупражнялся в матерном языке и также неожиданно, как и появился, исчез. А я извлёк для себя первый урок, что при разговоре с высоким начальством лучше молчать. Следующая встреча с комдивом у меня состоится через год, и поводом для неё будут отнюдь не весёлые для меня события. Но до этого было ой как ещё далеко.
Угрозам прыщавого каплея не суждено было сбыться. На адмиральский катер я, конечно, не попал, но и перспектива службы на «посудине» с трюмами полными мазута меня миновала. Буквально через пару часов за мной и ещё троими парнями прибыл катер с флагманского корабля. В катере помимо седого старшего мичмана, принявшего нас от надоевшего за полтора месяца нам старлея по описи как какой-то товар, находились трое старшин, разглядывавших новобранцев с неподдельным интересом. Все трое были крепкого телосложения и с усами. Было видно, что старшинам не терпелось начать расспрашивать нас о давно позабытой ими гражданке, но старший мичман грозно цыкнул и расспросы тут же прекратились, не успев начаться. Я украдкой стал разглядывать своих будущих сослуживцев, и с удивлением обнаружил, что выглядели парни очень взросло, гораздо взрослее меня, хотя надо полагать по возрасту я их всё же был старше. Только прослужив некоторое время, я понял, что три года службы на «железной коробке» в намагниченном от всевозможных радио- и электронных агрегатов и узлов пространстве очень влияют на организм даже здоровых и молодых людей. На корабль приходили безбородыми юнцами с нежной кожей, а сходили в запас мужиками с суровыми серыми лицами.
Мичман наконец-то проверил все документы, мы, четверо, заняли указанное нам место в катере, прижимая к груди свои аттестаты, мотор заревел, и нас повезли на «дальнейшее место службы». Хорошо бы сейчас вспомнить, о чём я тогда думал, наверняка мысли были не самыми оптимистичными.
Красавец БДК, разукрашенный по случаю Дня Военно-морского Флота флагами расцвечивания стоял на рейде, готовый к принятию на борт высокопоставленных особ городского начальства, и не только. От берега до корабля шныряли весельные шлюпки с гостями и одетые в парадную форму моряки с шутками подсаживали за упитанные задницы гражданских дамочек, когда тем нужно было, переместится из качающихся шлюпок на трап, спущенный по левому борту. День ВМФ совпадал с днём торговли, и потому по традиции, как мы потом узнали, гостями экипажа были солидные дамы из сферы торговли, в подобающих по статусу многочисленных золотых украшениях и с вызывающим макияжем. Всю эту картину, пока наш катер подходил к кораблю мы, новое пополнение экипажа БДК, наблюдали с живым интересом. В глубине души мы понимали, что это последние картинки гражданской жизни, которые видим, на последующие полгода уж это точно.
Наш катер пришвартовался к кораблю с другого борта, и тут никакого праздничного оживления не наблюдалось. Старший мичман первым взобрался на трап, за ним, неуклюже балансируя и поддерживая руками то и дело спадающие бескозырки, стали выбираться и мы четверо. На спардеке нас встречал молодцеватый капитан-лейтенант, худощавый, с тонкими ухоженными усиками. Он принял из рук мичмана наши документы и стал внимательно их изучать. Я и трое моих товарищей стояли вдоль фальшборта и глазами испуганных баранов – я уверен, что именно так мы и выглядели – рассматривали окружавшее нас железо. С тех пор как за нами пришёл катер мы между собой не обмолвились и словом. Громада корабля, суровые лица старшин и офицеров погрузили нас в какой-то ступор. Мы только крутили лысыми головами в несуразных бескозырках и смотрели на всё широкораскрытыми глазами. Даже на меня, взрослого (я так считал), немало повидавшего человека вся эта обрушившаяся масса впечатлений подействовала угнетающим образом. Каплей, пролистав бумаги, удовлетворенно хмыкнул, ещё раз внимательно нас осмотрел, а потом скомандовал «За мной» и мы вошли в надстройку корабля.
Я бы мог начать подробный рассказ обо всех прелестях флотской службы, но это, во-первых, будет отклонением от генеральной линии – мы же договорились в самом начале, только «я и вино», - а во-вторых, просто не хочу ни кого пугать. Например, тех, кто ещё не разочаровался в обороноспособности нашей страны. Скажу только одно, по всему видно, что вот теперь, в начале 21-ого века флотская служба стала гораздо интересней. По крайней мере, корабли не стоят у причальной стенки, а действительно бороздят просторы мирового океана. А когда команда занята делом, тем чем положено – повышением своего боевого мастерства, то и времени на занятие всякими глупостями, типа неуставных взаимоотношений, не остаётся. К тому же во время океанского похода все очень осторожно передвигаются по скользкой, от брызг морских соленых волн, палубе, а особенно ночью. Улететь за борт – проще пареной репы, особенно если тебя легонько подтолкнут. Это понимают даже офицеры. Но продолжим рассказ, а я лишь скажу напоследок, что служба на Флоте это - здорово!
Покинул я эту груду железа, ставшего к концу службы почти родным, практически ровно через два года. За всё время службы я сходил на берег считанные разы, умудрившись за два года ни разу не побывать в увольнительной и не съездить в отпуск. Но если в увольнение я не ходил по собственной инициативе, ибо в посёлке, что находился рядом с базой, ничего, кроме множества патрулей и прыщавых офицерских дочек не было, а вот положенный отпуск постоянно накрывался из-за моих залётов. Нет, сразу скажу, что по несению службы у командования ко мне претензий не было. Я даже на самостоятельную ходовую вахту заступил буквально на первом же выходе в море, через месяц как попал на корабль. А такое доверие со стороны командира боевой части надо вам сказать многого стоит. Матчасть я знал досконально, да и глупо бы было, всё-таки инженер-механик, и дизели это моя профессия. Да, я ведь не сказал! Служить я стал мотористом главных двигателей, то есть в БЧ-5. Самое главное, что я сам попросился в команду мотористов, и, кстати, заслужил сразу же некоторое уважение. Так вот повторюсь, службу я тащил, как положено и не зря, не отслужив, и полтора года стал командиром отделения, хотя и в звании матроса. А вот заслуженные старшинские лычки и отпуск мне обрубили по причине плохого поведения, так сказать. И здесь моя приверженность к спиртным напиткам дала о себе знать. Хотя хочу вас уверить, что в радиусе двухсот километров купить что-то крепче лимонада было невозможно. Но как говорится, свинья грязи найдёт! В первый раз, после гражданки, я выпил где-то в конце ноября. Получилось это случайно, и ни я был инициатором.
