– Никитон, надень слюнявчик, – хорохорился Щука. – У тебя совсем крыша поехала? Какая-то старая собака для тебя важнее друга? – словно надеясь на что-то, крикнул Щука. – Никитон, ты же мне как брат! – с надрывом произнес он.
– Макс, – безжалостно произнес Смирнов и на его лице застыло выражение брезгливости. – От таких друзей, как ты, надо спасаться. Ты ненасытная утроба!
Первую минуту Щука, выпучив глаза, смотрел на друга, потом до него дошел смысл сказанных слов, и с перекошенным от бешенства лицом он набросился на Никиту.
– Предатель, – в неистовстве кричал он. – Я тебя зачморю…
– Тебя уже зачморили, – и Никита, утирая рукавом рубашки кровь с разбитой губы, захохотал. – Командор оботравш, – кричал он громко на весь спортзал. – Оботравш… оботравш-ш-ш…
– Закрой варежку… – в исступлении заорал Щука и со всей силы стукнул кулаком Никиту по лицу.
– Пошел ты, – Никита презрительно, отхаркнул, сплевывая кровь на пол.
Щука, увидев кровавый харчок, оторопел и внутренне изменился.
– Никитон… – с отчаянием крикнул он, подбегая к Никитону. – Прости меня!!! Не хотел я трогать твою Стюардессу, она сама вцепилась в меня, когда я тащил этот проклятый комбикорм для Трехдюймовочки. Я ее просто пнул и она сдохла.
– Поздно оправдываться, Макс, я с оботравшем не разговариваю.
Щука исподлобья, хмуро посмотрел на друга и недовольно пробурчал:
– Не думал, что из-за какой-то собаки, ты пожертвуешь другом!
Никита ничего не сказал, молча вышел из раздевалки.
Нить, связывающая их, была окончательно разорвана. Щука бросился на стенку, и в бешенстве стал бить ее ногами.
– Падла… падла, – кричал он, на его лице застыло злобное выражение.
Клюшка жаждала крови. Много крови…
В классе негромко разговаривали, ждали Пенелопу. Ее все не было и не было. Ушла, как за смертью. Щука на шухере поставил Каблука, тот стоял, спрятавшись за стеклянными дверьми лестницы.
– Идет, – предупредил он всех.
В классе мгновенно установилась мертвая, напряженная тишина. Через минуту вошла Пенелопа.
– Чувствуется, она с астралом сегодня в полном разладе, – съязвил Комар.
Пенелопа села за стол, резко придвинула к себе журнал, и только собралась его открыть, как его взгляд уставился на рядом лежащую сумку. Она медленно подняла голову и металлическим голосом, от которого у половины класса мурашки побежали по спине, вскрикнула:
– Кто рылся в моей сумке? – ее глаза забегали по классу.
Класс замер в ожидании грозы, которая вот-вот должна была разразиться. Пенелопа нарочито при всех высыпала на стол содержимое сумки. Ничего особого там не было: вывалился большой кошелек на прищепке, какие-то бумаги, две ручки, футляр с очками, карманный калькулятор. Пенелопа оглядела вываленное богатство придирчивым взглядом, лицо ее слегка смягчилось.
– Кажется все на месте, считайте, вам повезло, – благодушно воскликнула она, ее руки машинально взяли кошелек и открыли его. Глаза ее округлились, казалось они, вот-вот вылезут из орбит. – Где деньги? – завопила она, остолбенев на минуту. – Какая сволочь посмела это сделать?! Дежурные… Кто своровал мои деньги?
Колокольникова с ужасом подняла испуганные глаза на Пенелопу.
– Не знаю.
– Что ты вообще знаешь? – Пенелопа уже не сдерживала себя. – Как к парням в спальню бегать? Я с утра до ночи вкалываю, как рабыня на галерах. Здоровье, жизнь трачу на таких дебилов, как вы? Иждивенцы, привыкли жить на всем готовеньком…Спиногрызы на шее у государства, – разорялась учительница. – Признавайтесь честно, кто это сделал? Я жду!
Класс потрясенно молчал, казалось, что все даже пригнулись.
– Она так будет ждать до конца света, – прошептал Комар.
Мне в отличие от Валерки было не до юмора.
– Трусы! – продолжала разоряться Пенелопа. – Вас бы на войну, все передохли бы, как крысы, потому что ни к чему не приспособлены, ничего не умеете в этой жизни, кроме пьянства и воровства. Такими же вырастите как ваши родители, и мне еще придется учить ваших недоумков детей, – Пенелопа тяжело перевела дыхание. – Пусть наберется смелости тот, кто украл деньги! – Никто не поднялся. – Не хотите признаваться, тогда я позову директора, пусть он вызывает милицию, и пусть каждого из вас при мне обыщут.
Класс молчал, Пенелопа поняла, что одним криком она ничего не добьется, и изменила тактику.
– Кто выходил последним из класса, дежурная?
– Не знаю, – дрожащим голосом ответила Колокольникова.
– Что ты вообще знаешь, бестолочь?
Колокольникова пристыжено молчала, опустив голову.
– Последними из класса, Белла Ивановна, выходили Комаров и Сафронов, – неожиданно встал и доложил Щукин.
– Кто это еще может подтвердить кроме тебя? – с подозрением спросила Пенелопа.
– Я, – с готовностью поднялся Каблук.
Пенелопа преобразилась.
– Картина проясняется, – довольно произнесла она, и сама не заметила, как от восторга потерла руки. – Комаров, значит, это ты деньги украл! Я в этом ни капли не сомневалась.
– Ничего я не воровал, – огрызнулся Комар.
– Я ложь за километр чую, – наступала Пенелопа. – Кроме тебя на это никто способен? – щеки Пенелопы пылали, она смотрела на Валерку, властно вскинув голову.
– Не брал я у вас никаких денег, можете меня обыскать.
– И обыщу, еще не таких, как ты обламывала и строила по струнке. Сумку на стол, – скомандовала Пенелопа.
Комар поднял сумку с пола и кинул ее на парту.
– Ищите, – с отвращением произнес он.
Пенелопа выпотрошила содержимое сумки на пол, кроме тетрадей, трех учебников и пенала в сумке больше ничего не было.
Они разъяренно глядели друг на друга.
– Где деньги? – пристала Пенелопа.
– Я у вас ничего не брал!
– Ах, ты трусливая тварь, – по-новому завелась Пенелопа. – Стоишь передо мной и нагло врешь!
– Я не тварь, – защищался Комар. – На себя посмотрите!
– Что ты сказал?
И тут случилось то, чего все меньше всего ожидали. Комар выдал такое, что все ахнули, открыв рты. Я застыл как громом пораженный.
– Вы чокнутая! – воскликнул Комар запальчиво, его голос заметно дрожал от волнения.
– Что? – опешила Пенелопа. Выпучив глаза, она замерла на месте, вся, побледнев; потом сразу побагровела, ее охватил такой приступ ярости, что она не могла говорить.
– Что слышали, – ответил Комар.
– Чокнутая? – истерично переспросила Пенелопа, и ее голос, взлетевший до самых верхних нот, угрожающе повис над всеми. Она теряла контроль над собой. Ее щеки пылали от гнева, ладони были решительно сжаты в кулаки; ее всю трясло от ярости. Такой разъяренной ее никогда не видели.
Пенелопа подошла к Валерке, рука ее машинально поднялась…
Только попробуйте меня ударить, думаете, на вас управы не найдется! – Пенелопа замерла. Комар стоял бледный, как смерть, подбородок его мелко подрагивал. – Думаете, если учительница, то все можно? Плевал я на ваши угрозы с высокой башни, и ничего вы мне не сделаете! – сказал он.
– Как напугал? – к Пенелопе вернулась речь, она посмотрела на меня. – Сумку на стол!
– Вы не имеете права меня обыскивать!
Пенелопа нервно выхватила мой портфель, и высыпала все его содержимое на пол. Вместе с книгами на пол посыпались денежные купюры.
– Вот и вор нашелся, – торжествующе воскликнула Пенелопа. – Сознавайся Сафронов, кто подбил тебя на это воровство – Комаров? – Пенелопа наклонилась ко мне, лицо ее стало жестким, суровым.
– Я ничего у вас не брал, – сбивчиво оправдывался я. – Мне кто-то подложил эти деньги!
В классе повисла зловещая неприятная, оглушающая тишина.
– Белла Ивановна, – поднялся Смирнов. – Сафронов не мог взять у вас деньги, не верьте Щукину.
– Милиция во всем разберется, – торжествовала Пенелопа. – Я уж расстараюсь, чтобы она занялась вами.
– Это все Щукин подстроил, – выкрикнула из-за парты Иванова.
Пенелопа от неожиданности повернулась к ней и вопросительно взглянула на нее.
– Ты чего лезешь, дура, куда тебя не просят! Сядь на место!
– Никуда не сяду! Мальчишки не могли своровать, они честные.
– Сядь, я тебе сказала, – злобно зашипела Пенелопа, – и помолчи. Дома я с тобой, маленькая дрянь разберусь, – пригрозила она.
– Мальчишки денег не воровали, это…
– Сядь, я тебе сказала, – Пенелопа резко оборвала племянницу на полуслове, и снова повернулась к Комару. – Видишь, что ты натворил, сколько не нужного шума. Твоих рук дело?
– Сколько вы еще будете нас мучить? Не трогали мы ваших денег! – с горячностью воскликнул Валерка.
– Таких, как ты, Комаров, давить надо, как тараканов, – вырвалось у Пенелопы.
– Вы и так нас давите, скоро уже и дышать без вашего разрешения нельзя будет. Вы же, как кровосос, пока крови не напьетесь, не успокоитесь, – лицо Комара рнаскраснелось, губы дрожали, глаза казались больше и темнее обычного. – Сами не живете и другим не даете спокойно жить! Каждый урок, как каторга! От вашего взгляда даже растения в классе вянут, мухи дохнут! Позвоните в космос, пусть они там вам карму полечат, а нас оставьте в покое! Мы нормальные, с космосом не контактируем.
