Странно, что он напомнил об этом, подумал Черноусов. Не далее, как несколько дней назад, услышав удивленные разглагольствования израильских русскоязычных журналистов о прекрасном владении русским языком некоторыми ребятами из палестинской службы безопасности полковника Джибриля Раджуба, Черноусов вспомнил об этом училище. Похоже, его существование не было тайной ни для кого, кроме, разумеется, ЦРУ. А может быть, и для них не было тайной.
– Я не только помню, – сказал Виктор и засмеялся. – Я ведь однажды там был. С агитбригадой горкома комсомола. А потом – кстати, после того самого приключения – сидел там в столовке, пил пиво. И чуть с ума не сошел: прямо напротив сидит плакат «Дружба народов»: белый, китаец (или вьетнамец) и негр. И тоже пьют пиво.
– Пьющий плакат – это да. Это сильно… – протянул Синицын. – И что: буквы тоже пили?
– Да нет, ты слушай, – Виктор снова засмеялся. – Я потом сообразил: курсанты. Из того самого училища. Одежда у ребят одинаковая, а цвет кожи – разный. Ну как?
– Да, – сказал Володя. – Смешно. Так вот, пистолет, найденный в разбившейся машине, должен был находиться на учебно-тренировочном складе этого училища. У детей разных народов. Сечешь?
– Не секу, – признался Черноусов. – Ну, должен был находиться. Но не находился. И что же?
Синицын вздохнул.
– А ты подумай, подумай, – посоветовал он. – Сообрази, что тела идентифицированы не были. И никто никого подобного не разыскивал. Какие-то фантомы. Откуда-то появились, вооруженные, прокатились в тачке, сверзились в пропасть. И ни одна собака не гавкнула. Будто никогда таких не существовало. И никого их гибель не волнует.
Черноусов нахмурился.
– Погоди-ка… – пробормотал он. – Погоди-ка… Я вот сейчас вспомнил тех двух ребят… Я тебе говорил, что за нами следили из самого аэропорта… Я их принял за каких-то кавказцев. А сейчас думаю: скорее латиноамериканцы. Или даже… Даже средиземноморский тип, знаешь. Алжирцы, египтяне, ливанцы. Сейчас вспоминаю: за все время они не произнесли ни слова. Только их старший разговаривал с нами.
– Который Смирнов, – уточнил Синицын.
– Точно, Смирнов… Все равно, не понимаю, – сказал Виктор растерянно. – Ничего не понимаю. Кто же он такой, черт побери? Если предположить, что он имел отношение к этому училищу, то…
– КГБ, – подсказал Синицын. – Во всяком случае, какие-то спецслужбы. В то же самое время он выступает как преследователь бывшего товарища Василенко. За команду которого, по твоим словам, выступал некий Леонид…
– Яцкевич, – сказал Черноусов. – И тоже офицер КГБ. Чехарда получается.
– Почему чехарда? – задумчиво протянул Синицын. – Может быть, и нет. Может быть, ты был прав.
– Я? – удивился Виктор. – А что я такого сказал?
– Насчет того, что в деле том старом не было государственных интересов. Зато были личные. А ведь личные дела – они живучие. Куда более живучие, чем государственные. Государства приходят и уходят. А люди продолжают жить.
10
Они возвращались к гостинице под тем же эскортом. На этот раз Черноусов разглядел, что стриженые парни ехали на «тойоте» с правым рулем. Синицынские «жигули» явно уступали «японке», тем не менее «тойота» держалась на почтительном расстоянии.
Синицын остановил машину возле входа в гостиницу. Виктор вышел. Володя тоже вышел.
– Зайдем вместе, – сказал он. – Не люблю неожиданностей.
– Не стоит, – сказал Черноусов и улыбнулся. – Сам же говоришь: психологическое давление. Решили попугать.
Он с сомнением посмотрел на «тойоту». Из машины никто не выходил.
– Пока, Володя.
– Может, переночуешь у меня? – предложил он.
Виктор покачал головой.
– Они подумают, что я действительно напуган, – сказал он. – А я не хочу, чтобы они думали именно так.
– Ну смотри, – сказал Синицын. – Поднимайся к себе, я постою здесь, покурю. Кстати, ты не хочешь завтра навестить Маевского? Я утром подъеду.
Они попрощались, и Черноусов неторопливо вошел в шумный вестибюль гостиницы «Москва». Подойдя к лифту, он оглянулся. Синицын стоял на ступеньках крыльца и задумчиво курил. Его могучая фигура практически перекрывала дорогу любому, кто захотел бы в этот момент войти в дверь. Это выглядело смешно, но смеяться Черноусову, почему-то, не захотелось. Махнув рукой на лифт, который застрял где-то между пятым и шестым этажами, он поднялся по лестнице к себе на третий этаж.
Коридорной не было, Виктор бесцеремонно вытащил из ящика ее стола ключ от номера и пошел к себе.
Когда он вставлял ключ в замочную скважину, дверь чуть поддалась.
Черноусову это не понравилось. Он немного постоял, раздумывая – не позвать ли дежурную. Странно, что ее не было в такое время на месте. Виктор распахнул дверь.
– Ну вот, – человек, сидевший в кресле напротив двери, зевнул и потянулся. – Я уж думал, ты до вечера не явишься. По девочкам загулял.
Черноусов вошел в номер и закрыл за собой дверь.
– Привет, гражданин Яцкевич, – сказал он. – Легки на помине. Что же это вы – без хозяина в номер вламываетесь?
– Не сидеть же в коридоре, тебя дожидаючись, – ответил тот.
– Послушайте, – в сердцах сказал Черноусов, – у вас что, криминальные склонности характера? Или вас обучают всем этим штучкам? Хотя, помнится, прежний ваш уголовный профиль связан был с картами.
– Значит, помнишь? – Леонид рассмеялся. – Кстати, что значит – «легки на помине»?
– Вспоминал, – хмуро пояснил Черноусов. – Вспоминал дела давно минувших дней с одним приятелем… Чему обязан вниманием? – у него не было никакого желания поддерживать веселое настроение незваного гостя. – Как вы теперь называетесь? Служба безопасности Украины, так? Сразу же заявляю: ни к «Мосаду», ни к прочим разведкам мира отношения не имею.
– Мы же с тобой были на «ты», – продолжая улыбаться, напомнил Яцкевич. – Забыл?
– Забыл.
– Ладно, успокойся, – Яцкевич согнал с лица улыбку и стал выглядеть естественнее. Теперь Черноусов видел, что время не пощадило его давнего знакомца. Моложавое лицо покрывала тонкая частая сетка морщин, виски стали совсем седыми. Сквозь поредевшие волосы просвечивала кожа.
– Я ушел из конторы, – хмуро сказал он. – В девяносто первом, после августа. Когда началась вся эта склока, дележка… Понятно было, что придется действовать против бывших друзей, однокашников.
– Вам не привыкать, – холодно заметил Черноусов.
– Верно, но тогда у меня не было выбора… – он вдруг помрачнел. – Ты прав, нам не привыкать. Это я для самоуспокоения говорю. Поперли меня тогда. Вслед за тобой. А в общем, это тебя, наверное, не интересует… – он вздохнул.
Черноусов не был расположен преисполняться жалости к безработному кэгэбэшнику.
– И кто же ты сейчас? – спросил Виктор, принимая навязанное обращение на «ты». В конце концов, если Яцкевич говорил ему «ты», было глупо продолжать «выкать»: выглядело, будто он автоматически в подчиненном состоянии.
– Как это у нас сейчас называется – работаю в охранной фирме.
Черноусов снова вспомнил бандитские физиономии охранников в пунктах обмена и невольно засмеялся, представив бывшего майора в такой роли. Яцкевич поднялся, потер руки.
– Вообще-то я хотел с тобой выпить, – сообщил он с искусственным оживлением. – По-дружески. За встречу. Вот… прихватил.
Из полиэтиленового пакета, который Виктор заметил только сейчас, Леонид извлек бутылку коньяка.
– Ну и ну, – сказал Черноусов. – Вот уж не думал, что у меня имеются такие друзья. Знал бы – и не уезжал никуда.
Яцкевич некоторое время смотрел на него. Остатки оживления улетучились с его физиономии.
– Ладно, – сказал он. – Поговорим на другие темы, раз уж тебя откровения старых знакомых действительно не интересуют. Да и я, говоря откровенно, не для вечера воспоминаний сюда явился.
– А для чего? – спросил Черноусов настороженно.
– Задать очень простой вопрос, – сказал Яцкевич. – И получить на него ответ. Только и всего. Договорились?
Черноусов неопределенно пожал плечами. Яцкевич снова заулыбался, словно уже получил ответ.
– Вот и отлично! – сказал он. – А вопрос такой: с какой целью ты вдруг появился в наших краях?
– Захотелось навестить друзей, – ответил Виктор. – Что тут странного?
– И все? – недоверчиво спросил Леонид.
– Все.
– Понятно… – протянул Яцкевич. – Десять лет не хотелось, и вдруг захотелось. И почему-то именно сейчас.
– А почему не сейчас? – спросил Черноусов.
– Да-да… – задумчиво произнес Леонид. – Да-да, почему бы и не сейчас?
Черноусов посмотрел на принесенную бутылку и вдруг сказал:
– Собственно, почему бы нам и правда не выпить?
Подозрительности во взгляде Яцкевича не уменьшилось. Но он поставил бутылку на стол, а Виктор поставил два стакана (рюмок в номере, естественно, не водилось).
– Обойдемся без закуски? – спросил он.
