притворилась, а вы поверили, дождаться не могли, как бы от меня избавиться.
У тетушки Фан все внутри похолодело.
Пусть от такой малой дозы не было никакой угрозы для жизни, но все же это оставалась глина для керамики. Уже были случаи, когда люди умирали от употребления глины – так бедняки пытались спастись от голода.
Человек, который настолько жесток к себе, и врагов не пожалеет.
– За что я так с вами? – Вэй Инло раскрыла ладонь, на пальце у нее висела аккуратная подвеска в виде цветка сливы. – Узнаешь эту вещицу?
Тетушка Фан присмотрелась:
– Это же подвеска, которую я обронила. Ты – мелкая воровка!
– Это ты воровка! – Вэй Инло внезапно схватила ее за волосы и резко дернула, заставив поднять голову и посмотреть на нее. Раньше она притворялась вежливой и учтивой. Теперь же все маски были сброшены и перед тетушкой Фан предстало страшное лицо, лицо настоящего мстителя. – Посмотри на меня, посмотри внимательно! Кто я?
– Ты Вэй Инло! Нет, нет… Ты, – тетушка Фан испуганно всматривалась в лицо напротив, – ты Вэй Иннин!
Одно казалось странным с самого начала.
Цзиньсю пакостила ей из зависти, но тетушке Фан чем она досадила?
Вэй Инло не понимала этого до тех пор, пока не наткнулась на подвеску.
– Отвечай! – Вэй Инло яростно дернула тетушку Фан за волосы. – Расскажи мне, что случилось с Вэй Иннин! Иначе я прямо сейчас пойду к управляющему У и скажу ему, как ты издеваешься над служанками. И тогда просто изгнанием ты не отделаешься!
– Нет! Не надо! Я расскажу, все расскажу… – сквозь слезы кричала тетушка Фан. – Мне твое имя сразу показалось знакомым, потом я вспомнила: Вэй Иннин сменила имя, когда оказалась во дворце. Все привыкли звать ее Амань…
Возможно, это была шутка небес, но когда Вэй Иннин стала служанкой, тоже попала под опеку тетушки Фан.
Сестер постигла одна судьба: обе вставали ни свет ни заря и вышивали для тетушки Фан платья и платки так, чтобы узор не повторялся.
– Позже она ввязалась в постыдный скандал, я поймала ее на этом. Я угрожала ей и выманила ценности и припрятанное серебро. – Тетушка Фан указала на угол стены: – Вон, под той доской.
Вэй Инло отпустила ее и быстро подняла доску, достала узелок из старой выцветшей ткани синего цвета. Развязав его, она увидела, что внутри не осталось и половины медяка, только два изношенных платья да уже покрывшаяся трещинами и не представляющая никакой ценности яшмовая подвеска.
– Так много лет прошло, и деньги… я уже все потратила. – Тетушка Фан забилась в угол кровати и, обхватив колени руками, тряслась от страха. – Не выдавай меня. Когда я покину дворец, то найду способ вернуть тебе серебро.
Но Вэй Инло не было дела до денег, она зачарованно смотрела на старую одежду. Казалось, та еще хранила тепло сестрицы, и бережно, словно величайшую драгоценность, Инло прижала платье к груди, будто обнимая саму Иннин…
– Ты все утверждаешь, что моя сестрица ввязалась в скандал, – тихо сказала она, не глядя на Фан. – Что именно она якобы сделала?
– Всего лишь вступила в связь с мужчиной, – начала тетушка Фан.
– Вздор! Моя сестрица не могла так поступить!
– Не веришь мне, так спроси у матушки Чжан.
Вэй Инло нахмурилась:
– То есть матушка Чжан тоже обо всем знает?
Тетушка Фан удивленно посмотрела на нее:
– Почему, ты думаешь, она так тебя опекает? Не потому ли, что твоя сестра была ее любимой ученицей? Хочешь узнать об Амань? Лучше иди с вопросами к ней, а не ко мне…
Она не договорила, а Вэй Инло уже и след простыл, только с какой-то особой яростью скрипнули дверные петли.
Тем временем в покоях матушки Чжан на столе стояли две чашки чая. Стояли они уже довольно долго, напиток в них немного остыл. Матушка Чжан сидела выпрямившись, прикрыв глаза, казалось, она кого-то ждала.
Тук, тук, тук.
– Двери не заперты, заходи, – произнесла матушка Чжан, медленно открыв глаза. – Садись, выпей сперва чаю.
В дверях стояла запыхавшаяся Вэй Инло, она бежала сюда всю дорогу. Горло ее полыхало огнем, но после чашки чая она, казалось, вновь обрела силы говорить.
– Матушка Чжан, Вэй Иннин была моей старшей сестрой.
Ее чашка вновь наполнилась, изумрудно-зеленые чайные листья, точно облака, сворачивались и разворачивались, испуская при этом свежий и чистый аромат. Матушка спокойно ответила:
– Я уже говорила, не стоит упоминать это имя. Это запрещено.
Вэй Инло не отрывала взгляда от чайных листьев и после долгой паузы решилась спросить:
– Вы давно это знали. Вы давно все знали. Но почему… почему не рассказали мне?
– Что ты хочешь от меня услышать? – спросила матушка Чжан. – Как Амань совершила проступок, как я разочаровалась в ней?
– Все говорят, что моя сестрица что-то совершила, но что это за проступок такой, раз она должна была заплатить за него жизнью?
Вэй Инло отодвинула чашку и опустилась на пол. Она прижалась к коленям матушки Чжан и снизу вверх посмотрела на наставницу. Лицо девушки было залито слезами.
– Матушка Чжан, прошу вас, расскажите мне все, пожалуйста!
Чжан поняла, что девушка не отступится, и сдалась.
– Кто-то доложил управляющему У, что ее всю ночь не было и она встречалась с мужчиной. В отличие от тебя, ей не повезло: управляющий У нашел в имперских садах за искусственными горками ее испачканную нижнюю юбку.
– Сестрица всегда была чистой и непорочной, она ни за что не могла так поступить! – Вэй Инло не верила ни одному слову. – Ее точно оклеветали!
– Я тоже надеялась, что так оно и было. – Матушка Чжан с сочувствием посмотрела на девочку, прижавшуюся к ее ногам. – Но она сказала мне, что ее никто не заставлял, все было добровольно.
Взгляд Вэй Инло потемнел, ей казалось, что земля и небеса поменялись местами, а пол под ногами разверзся, и оттуда высунулось бессчетное количество рук, желающих затянуть ее в зияющую бездну.
– Мы ничего не могли поделать, оставалось лишь наказать ее согласно правилам. Забить до смерти. – Матушка Чжан погладила ее по голове, утешая. – Но судьба распорядилась иначе. В те дни вдовствующая императрица захворала и она не желала, чтобы во дворце проливалась кровь, поэтому вместо казни твоей сестре назначили пятьдесят ударов палками и прогнали из дворца. А сейчас… как она сейчас?
– Сестрица… мертва. – Вэй Инло зарыдала, не в силах больше сдерживаться. – Все говорили, что она не могла людям в глаза от стыда смотреть, поэтому и повесилась. Но я видела ее тело, на
