плакал так, как тогда, когда дочитывал эти строчки. Передо мной стояла Аля, как живая: как всегда, слегка растрепанная, чуть-чуть пьяненькая, с разными глазами… В тот момент я как никогда остро ощущал, что никого в жизни не любил так, как ее. Строго говоря, я вообще никогда и никого не любил, кроме нее. Рита была просто моим примирением с жизнью, вернее, с необходимостью существовать без своей любимой. Если бы не Рита, я провалился бы в пропасть и остался в ней на веки вечные. Только один у меня и был выбор – погибнуть или выжить. Я спасся.
Значит, промелькнувшее у Борьки подозрение все-таки оказалось верным: Алекс – мой сын. Мне мучительно захотелось увидеть его, я не знал, о чем буду спрашивать, может, и ни о чем, но видеть его мне нужно было срочно. И как я мог подозревать его в чем-то? Только эта мысль заставила меня немного очухаться. Я подозревал Алекса в том, что ночью именно он спустил курок, когда я высунулся в окно. Почему я так подумал? Потому что мне было страшно представить, что это мог сделать кто-то из своих. Что кто-то из самых близких желает моей смерти. А Алекс… В тот момент это был совершенно посторонний парнишка, появившийся неизвестно откуда и неизвестно зачем. Он просто показался самым удобным кандидатом, потому что был чужим. Но теперь получается, что этот мальчик не посторонний, он – мой. Он – то единственное, что осталось мне от Али. И у него решительно не было никаких причин меня убивать. Он знал, что я не бросал его мать, что скорее она передо мной виновата, но никак не наоборот. Родственники обеспечили его, и он ни в чем не нуждался, хотя в документах я еще не разбирался, но в своем последнем письме Аля не стала бы мне лгать. Корыстного мотива у Алекса не было. Тогда кто же? Я искал убийцу, а нашел сына. Но вопрос с убийцей при этом не отпал…
Наташа открыла дверь сразу, но, увидев меня, сникла, и я понял, что Алекс до сих пор не вернулся домой.
– Он так и не пришел? – задал я вопрос, не тратя время на приветствие. – В отеле его тоже нет.
– Телефон в глухой отключке, я не знаю, что думать. Может, он уехал?
– А документы? Он носил их с собой?
– Частично, по-моему, – пожала плечами Наташа, – вроде только паспорт, его уже как-то проверяли на улице. Было еще портмоне с деньгами и картами. Все остальное здесь.
– Странно все это, – заметил я, – если он тебя не предупреждал и никуда не собирался… Ладно, как он появится, сразу сообщи мне. Даже не сразу, а срочно.
– Что-то случилось? – как-то испуганно спросила Наташа.
– Скорее да, чем нет, но это произошло очень давно. Не волнуйся. Все хорошо. Даже очень.
На самом деле все было совсем не так уж хорошо. Если стрелял в меня не Алекс, в чем теперь я был уверен, то кто? Оставалась только та версия, которую я усиленно, хотя и тщетно пытался игнорировать.
Примерно пару недель назад Марго вдруг внезапно подобрела ко мне: стала звонить среди дня и просить захватить с работы щучьи котлетки, плов или утиные ножки (в зависимости от того, где я находился). Когда я приходил домой, меня ждали красиво сервированный стол и жена с нарисованной улыбкой. Настоящей я давно уже у нее не видел. В один из таких вечеров она даже одарила меня сексом, который был изыскан и красив, но при этом напрочь лишен какого бы то ни было человеческого чувства. После этого сказочного подарка Рита решила, что может завести серьезный разговор.
– Евген, тебе не кажется, что твой бизнес надо продавать?
Я чуть не поперхнулся водой, которую пил в тот момент.
– Ну ты же сам видишь, что происходит. У тебя аналитический склад ума, ты можешь делать прогнозы. Ты веришь в то, что этот ковид исчезнет через какой-нибудь год? Я думаю, что этого не произойдет. Ресторанный бизнес скоро перестанет существовать. Ты посмотри, насколько круто развивается сеть доставки продуктов и готовых блюд! Людей будут разобщать – и это мировая политика, которую никто из нас не сможет изменить.
– Ага, – буркнул я, – только в Турцию открыли новые рейсы. И народ прет туда стадами. У меня трудности, но для тебя сейчас как раз более или менее хорошее время настало. Хотя и не такое, как раньше, но сейчас уже и малому радуешься.
– Да, путевки в Турцию продаются, а в Европу нет, – ответила Рита, – но я не хотела с тобой обсуждать тему туризма. Он скоро вообще загнется, а нам надо будет на что-то жить. Поэтому я хотела поговорить о твоей ресторанной сети. Государство жертвует малым бизнесом, я думаю, ты уже это понимаешь?
– Подозрение такое у меня есть, – ответил я, – но я не пойму, какого решения ты от меня ждешь. Что я должен сделать, чтобы спастись?
– Тебе нужно продать свой бизнес, Евген, другого пути нет, – припечатала Марго.
Я посмотрел ей в глаза. Рита говорила уверенно, и мне показалось, что она не испытывает никаких сомнений в своей правоте.
– Может, ты и права. Ресторанный бизнес «назначат» виновным и уничтожат. Но ты действительно думаешь, что свои ресторанные помещения я смогу продать именно в этот самый момент?
– Да, но только если прямо сейчас, – уверенно ответила Рита, – еще немного, и они уже никому не будут нужны. Бизнесмены прекрасно понимают конъюнктуру рынка. Сейчас – и только при определенной доле везения – их еще могут купить люди, близкие к определенным кругам, сам знаешь каким, дальше шансы сойдут на полный ноль. Ты останешься нищим.
– Ты за кого боишься, Маргоша, за меня или за себя? Ну если честно.
– Не за тебя и не за меня, а за нашу семью, – заявила Рита. – Пойми, жизнь уже не будет прежней, даже если все это когда-нибудь и закончится. Нам надо обезопасить свое будущее.
Мне стало ужасно обидно, что она воспринимает мой бизнес просто как некий имущественный комплекс – а ведь я вложил в него столько своей души, нервов, труда, идей. Но Рита, похоже, мыслила другими категориями – и когда только научилась-то? В этот момент мне стало так жалко себя и все, что я создал своими руками, что, хотя в ее словах была определенная логика, я решил ее просто послать куда подальше.
– Мой бизнес – это нечто большее, чем просто имущество, – отчеканил я, – это многие годы моего труда, тонны моих нервов, идей, фантазии. Жаль, что
