намечается.
– Мы тут все родственники, живем в одном доме. Мы очень близкие люди, – попытался объяснить я.
– Ну если вы родственник, тогда можете пройти, – сказал он, – но только не все сразу, разумеется. Табора не надо. Мы поговорим со всеми.
На фото с места происшествия был, несомненно, Алекс, и следователь еще раз попросил плачущую Наташу приехать на официальное опознание. Я вызвался сделать это сам, чтобы поберечь нервы женщины, на самом деле я понимал, что другой возможности увидеть своего сына у меня уже не будет. Последовали формальные вопросы, следователь переписывал из паспорта данные Наташи, расспрашивал о том, как долго Алекс проживал в ее квартире, чем занимался, какие отношения их связывали.
– Итак, пока мы представляем себе все только приблизительно, – сказал следователь. – Он когда-нибудь говорил вам, зачем приехал в Россию?
– Очень неопределенно, – ответила Наташа, – искал родственников по материнской линии… Вроде так.
– На что он жил? Если он не работал, он должен был на что-то жить. Или вы давали ему деньги?
Вопрос прозвучал настолько оскорбительно, что меня передернуло, хотя совсем недавно я и сам думал, что деньги пацану дает Наташа. Моя сестра тоже оскорбилась, насколько это было возможно в ее ситуации.
– Насколько я знаю, деньги ему присылал дедушка из Испании, – сдержавшись, сказала она, – периодически ему приходили эсэмэски, на которые он радостно восклицал: «О! Виза-мани!» После чего писал деду сообщение с благодарностью и обязательно меня куда-нибудь приглашал. Ну… когда не было локдауна и все работало. Иногда делал какой-нибудь милый подарок. Если вы видели распечатку с его карточки, то там это отражено.
– Мы это знаем.
– Зачем тогда спрашиваете?
– Только я здесь решаю, какие вопросы необходимо задать, так что потерпите. И постарайтесь вспомнить, что необычного имело место в последние дни. Может, какие-то контакты, которых раньше не было. Или он с вами делился своими подозрениями о чем-то. Или, например, говорил, что одолжил кому-то крупную сумму… Вспоминайте, Наталья Юрьевна, мы сами все найдем, просто ваша помощь сэкономила бы нам время и значительно сократила бы путь.
Наташа беспомощно пожала плечами.
– Ничего такого не было, хотя… несколько дней назад мне показалось, что в наше отсутствие кто-то заходил в квартиру.
– И это вы называете «ничего не было»? Это очень серьезно, постарайтесь вспомнить все до мелочей.
В этот момент я, практически слившийся с обоями и переставший кого-либо интересовать, напрягся настолько, что пот заструился у меня по спине.
– Из чего вы сделали вывод о том, что в вашей квартире кто-то был? – повторил свой вопрос гладколицый следак.
– Так сразу и не скажешь, – залепетала Наташа, – что именно в квартире было не так. Например, обувь во встроенном шкафу. Обычно мы с Алексом ставили ее иначе: впереди стояли те пары, которые мы носим постоянно, каждый день, а уж за ними те, что носим реже. И Алекс всегда ставил свою обувь именно так, как носил: справа правую туфлю или кроссовку, слева – левую. А в тот день обувь была перепутана, она стояла не так, это точно.
– А что у вас во встроенном шкафу такого интересного? Что там могли искать, кроме поношенной обуви?
– Ничего особенного там нет, – пожала плечами Наташа, – там за обувью стоит сумка Алекса. У него там какие-то вещи, документы.
– Что-то пропало?
– Не думаю, хотя в точности содержимое сумки мне было неизвестно.
– Вы обнаружили еще какие-то следы пребывания в доме постороннего человека?
Я был уже ни жив ни мертв и даже не слышал, что именно ответила Наташа. Я чувствовал себя как когда-то давно в Египте, когда мы с Ритой и Алиской отдыхали в Шарм-эль-Шейхе. Ближе к обеду, когда туристы потянулись в сторону ресторана и количество купающихся в бухте стало убывать, к нам приплыл наполеон. Это крупная и довольно редкая рыба, сфотографировать которую мы считали большой удачей. Я уже подумывал выпить бокальчик пива в пляжном баре перед уходом на обед, но на пирс вылез мальчуган, с восторгом сообщивший о явлении наполеона, и я снова натянул маску и бросился вдогонку за диковинной рыбиной. В таких бухтах, как Рас-Ум-Эль-Сид, Шаркс-Бей или Рас-Насрани, много красивых живых кораллов, поэтому моя погоня за наполеоном могла стать успешной: рыбки часто задерживаются в коралловых зарослях, если им не слишком мешают туристы. В обеденное время даже в самых укромных бухточках Шарм-эль-Шейха море, бывает, начинает слегка волноваться, появляется течение. Но наполеон был так близко и представлял такую верную добычу, что я с фотоаппаратом в руке плыл за ним, пока он, паскудник, не стал выворачивать на глубину, где сделать качественный снимок уже невозможно. Да и я уже устал от всей этой погони. Я вынырнул из воды, поднял на голову маску, огляделся и только тогда понял, куда меня унесло. Отель, в котором мы остановились, остался далеко позади, а до следующего понтона было очень далеко. Там, где я находился, выйти на берег не получилось бы – я плавал без специальной обуви, и выбраться на коралловую пустошь между отелями было бы нереально. В тот момент я подумал, что вот так бестолково я сейчас и умру. Красиво, но бестолково. Чего мне стоило выплыть против течения, которое все усиливалось, я не люблю вспоминать. Я только иногда во сне будто чувствую его, как оно меня влечет и тянет неизвестно куда. Такое же ощущение у меня возникло и в тот момент, когда следователь спросил у Наташи:
– Значит, вы не заметили никаких следов взлома… А скажите, у кого еще могут быть ключи от вашей квартиры?
Кузина пожала плечами.
– Да ни у кого, разве что… Вот у Евгения есть ключи от всех квартир в нашем доме. На всякий аварийный случай.
Следователь, сидевший ко мне спиной, обернулся и наконец заметил меня.
– Это вы Евгений? Как вас по отчеству?
– Евгений Петрович, – сипло ответил я.
– А что вы здесь делаете, Евгений Петрович? Мы же вроде вас пока не приглашали?
– Но мне никто не сказал, что надо уйти, а Наталья Юрьевна моя сестра, так что…
– Ага, оказываете моральную поддержку и волнуетесь. Так? – ехидно заметил следователь.
– Если и так, то в этом нет ничего смешного, – строго ответил я, – если кто-то внезапно погибает, близким не может быть все равно. Слыхали когда-нибудь о таком?
– Ладно, это мой просчет, надо было сразу удалить всех отсюда. Так что насчет ключей, Евгений Петрович? Есть у вас такие ключи и почему они именно у вас?
– Я как бы главный тут, – стал объяснять я, чувствуя, как течение несет меня все дальше от уютного твердого
