сказала она не слишком радостно.
– Я не вовремя? – поинтересовался я. – Могу прийти в другой раз… Или… В общем, мне нужен Алекс. Нам надо поговорить.
– Алекса нет, – вздохнула Наташа, и я понял, чем объясняется ее недовольное выражение лица.
– И когда он будет?
– Без понятия, он не сказал мне ни слова. Просто ушел. Буркнул что-то типа «скоро буду». Вообще он обычно так не поступает. Мы всегда говорим друг другу, если куда-то собираемся.
Видимо, тут моя кузина поняла, что ведет себя не совсем учтиво, держа меня за дверью.
– Да ты проходи, хочешь, подожди его…
Я вошел. С Наташей мне и разговаривать-то вроде было не о чем, но все лучше, чем сидеть в пустой квартире и пытаться собрать мысли, которые упорно отказывались выстраиваться хоть в какую-то логическую цепочку. Наташа, видимо, была не в настроении, в кухне на столе у нее стояла початая бутылка красного вина и лежало нарезанное большое яблоко. Бокал она держала в руках, я только что это заметил.
– Хочешь вина? – гостеприимно поинтересовалась она.
– Я сегодня выпил немного водки, наверное, нехорошо будет делать такой коктейль. Может, наоборот? Выпьем виски? – предложил я, поднимая вверх бутылку.
Наташа не стала сопротивляться, достала из кухонного шкафа стаканчики, из холодильника – упаковку нарезанного сыра. Ловко открыла ее и уселась на кухонный стульчик.
Некоторое время мы что-то мямлили, говорили ни о чем, но после второй рюмки я осмелел.
– Давно ждешь?
Она пожала плечами:
– Я не засекала, но обычно он так не делает. Всегда говорит, когда будет и куда пошел.
– Может, ему звонил кто-то?
– В том-то и дело, что нет, – вздохнула Наташа, – никто ему не звонил, во всяком случае, при мне. Петр Никифорович дал ему Мотю погулять, он вернулся с прогулки, собрался, и только я его и видела.
– Слушай, Наташ, ты извини, но что тебе вообще о нем известно? Я спрашиваю, потому что не знаю о нем ничего. Что он за парень? У него вроде фамилия какая-то нерусская.
– Да, польская, Кински, – ответила Наташа, – ты переживаешь из-за Алисы, думаешь, он к ней подкатывает? Нет, братишка, не волнуйся, это она какое-то время им интересовалась, но, по-моему, это уже в прошлом.
– Нет, я об этом совершенно не думал, просто мне интересно, что ты о нем знаешь. Все-таки в доме живем почти одной семьей…
– Я не так много знаю, – сказала Наташа задумчиво, будто пыталась что-то вспомнить, – его отец был поляк, мать русская, но жили они в Испании.
– А сюда его что принесло? – ухмыльнулся я. – Отсюда в Испанию уезжают, кому по карману, это да, но чтобы наоборот – впервые слышу.
– Мне кажется, он не навсегда сюда приехал. Какие-то дела… Не знаю, я его не спрашивала, а сам он не рассказывает.
По тому, как Наташа спешно отвела глаза, я понял, что она чего-то недоговаривает.
– Но про родителей-то рассказал. Они так и живут в Испании?
– Они умерли, – просто ответила Наташа, и это слово полоснуло меня как ножом, – отец много лет назад, а мать вроде было недавно. Я думала, он приехал сюда какие-то имущественные дела улаживать, мало ли. Все-таки она русская была. Может, родственники остались.
Она опять отвела взгляд.
– Но я так понял, что он не бедствует, наверное, ему досталось что-то в наследство?
– Неужели ты думаешь, я буду спрашивать? Как это будет выглядеть, Жень? Он здесь, со мной, и мне этого достаточно. Хотя я подозреваю, что все это ненадолго. Он уедет. Хорошо, если хотя бы попрощается.
– А о родителях он что-нибудь говорил?
– Очень мало. Якобы его мать вышла замуж фиктивно, чтобы уехать из страны. Ей старшая сестра нашла парня, которому нужны были деньги, ему заплатили, и они поженились. Она вроде как беременная была, и когда родился ребенок, родители того парня ее приняли в семью. Как говорил Алекс, у его отца был с родителями непримиримый конфликт, они его отлучили от дома, а когда он женился и у его супруги появился живот, родители узнали и простили его. И он был так счастлив, что фиктивный брак спас его отношения с предками, что уже не отпустил свою ненастоящую жену и принял Алекса как родного. Мальчик до его смерти не знал, что он не его родной отец. Ему вроде мама перед самой своей кончиной об этом рассказала.
– А она от чего умерла?
– Он говорил, что от рака.
– Да, необычная история у парня, – заметил я, стараясь, чтобы голос не выдал моего волнения.
На самом деле мне хотелось плакать. Я никогда не рыдал, сколько себя помню, а тут очень сильно захотелось по-детски разреветься. Это был рассказ о судьбе Али, у меня уже не было никаких сомнений. Этот рассказ объяснял и ее внезапное бегство, и то, что она в дальнейшем никогда не давала о себе знать, и появление Алекса в нашем доме. Мы еще некоторое время посидели, уже давно стемнело, но Алекс не пришел и даже не позвонил.
– Может, наберешь его? Куда он запропастился-то?
– А у тебя что-то срочное? – удивилась Наташа. – Ты же вроде с ним не особенно общался.
– Появился повод, – уклончиво ответил я.
– Нет, Жень, я могу дать тебе его телефон, позвони сам. Ну что я ему – мамка? Следить за ним, отчета требовать… Он взрослый мальчик, сам себе хозяин.
Видно было, что это не ее сиюминутная реакция, а давно выработанная политика в отношениях с более молодым партнером.
– Ладно, – не стал спорить я, – пойду домой. Если Алекс вернется не очень поздно, пусть зайдет. Иначе отложим до завтра. Но ты, если тебе не трудно, все же маякни, когда он явится домой.
Наташа кивнула и закрыла за мной дверь.
Когда я вернулся к себе, Рита уже лежала в кровати.
– Вы что, покупали ботинки до самой ночи? У нас теперь есть круглосуточные обувные магазины? – ехидно поинтересовался я у Алисы, которая терлась на кухне.
– Мы встретили Виталика и осели в тайском ресторанчике. Но я не могу есть все эти том-ямы, теперь внутри все горит, – ответила Алиса, выбирая себе йогурт. – Хоть чем-то желудок затушить.
– Зачем ела тогда, если тебе это не по вкусу?
– Ну нельзя сказать, чтобы уж совсем не по вкусу… Просто в Таиланде мне это нравится, а тут нет. А где мне есть? И что? Дома шаром покати, одна сухомятка, тебе вообще все по барабану, хоть бы к себе в «Матрешку», что ли, пригласил… Ладно, папаша, я спать пойду, а ты подумай о том, что твоя дочь питается черт знает чем.
