class="p1">– Не подумаю. Моя дочь достаточно взрослый человек, чтобы формулировать свои желания. И если она предпочитает компанию мамы и Виталика мне, то я это учту и тем более не буду навязывать вам свое докучное общество.
– Ну-ну, папочка, – протянула дочурка, – я посмотрю, сколько ты протянешь на этом своем отрицании.
– Не хами, засранка, чтобы я не начал засекать, сколько все вы тут на нем протянете.
Я сказал это совершен беззлобно, но Алиса сосредоточилась, нахмурилась и, не пожелав мне спокойной ночи, пошла в свою комнату.
Я проснулся с тяжелыми мыслями. Рита спала рядом, но была как мертвая – я не слышал ее дыхания, не ощущал ее запаха. И в этот момент осознал, что уже давно не чувствую ни того ни другого. Я встал с кровати, по привычке пошел в кухню сделать себе кофе, единственной моей мыслью был вопрос об Алексе: вернулся ли он вчера домой? Когда пришел? Он еще спит? Удобно ли звонить, когда еще нет и восьми утра? Я успел выпить две чашки капучино, когда завибрировал мой телефон: звонила Наташа. Я схватил телефон, но услышал не совсем то, что хотел бы:
– Жень, извини, что рано, но Алекс так и не пришел. Просто ты просил тебе сообщить. В общем, его нет.
– И не звонил?
– Нет. И телефон у него отключен. Наверное, он уехал. Все-таки уехал, – промямлила Наташа и захлюпала в трубку.
– Я сейчас подойду, – отрезал я и, не дожидаясь возражений насчет раннего времени, дал отбой.
Я быстро принял душ, привел себя в порядок и, одетый по-домашнему, вышел из квартиры. Марго, насколько я успел заметить, даже не шевельнулась в своем утреннем постельном блаженстве.
Наташа если и спала, то совсем мало и плохо. Лицо ее опухло, глаза отекли, уголки губ безнадежно опустились вниз. Сейчас она выглядела даже не на свой возраст, а старше. И я признался себе, что еще никогда не видел ее такой. Все-таки до сих пор моя кузина отсутствие природной яркости очень умело и профессионально компенсировала безупречной ухоженностью. Она тяжело переставляла ноги, шаркала тапочками, ни на минуту не обеспокоилась тем, что голова ее имеет вид застиранной мочалки. Она прошла в кухню, начала возиться с туркой.
– Наташ, вы не ссорились?
Она отрицательно покачала головой.
– И он даже не намекнул, кто ему звонил и куда он идет?
– Ему никто не звонил, – твердо и уверенно ответила она, – мы были дома, строили планы на вечер. Потом он пошел погулять с Мотей. А когда вернулся, заявил, что скоро придет. Но пока он гулял с собакой, его телефон был дома, лежал здесь, в кухне. Никто ему не звонил. Он его забрал, только когда уходил.
– Как-то странно…
– Не то слово, – подтвердила Наташа.
– А его документы? Они где?
– Вообще-то здесь должны быть… – оживилась она, – паспорт, он, наверное, носит с собой, но все остальное, похоже, дома.
– А у него было и «остальное»? – изобразил я удивление.
Наташа прошлепала в прихожую, открыла тот самый встроенный шкаф.
– Здесь его сумка, сам посмотри, – равнодушно бросила она, – я пока пойду в душ.
– Слушай, но это как-то некорректно… А вдруг он сейчас придет, а я тут роюсь в его вещах? Что он подумает?
– Пусть подумает, что нельзя исчезать на ночь, никого не предупредив, – ответила Наташа и скрылась в ванной.
– Подожди, прежде чем ты начнешь плескаться, скажи, ноутбук принадлежит ему? – указал я на машинку, оставленную на журнальном столике.
– Нет, это мой, – возразила Наташа.
– Но он им пользуется?
– Ну конечно, – пожала плечами сестра, – слушает Семена Слепакова, Эдуарда Сурового. Он вообще «Камеди клаб» любит.
Сейчас, действуя с санкции хозяйки квартиры, я мог всмотреться в бумажки из сумочки более вдумчиво. Визитки так и остались для меня белым пятном, ибо ни о чем не могли мне сказать. А вот бумажка с рядами буковок и циферок вполне могла оказаться полезной. Скорее всего, именно так доверчивый Алекс, не ожидающий от своей сожительницы никакого подвоха, хранил коды к банковским картам. И где-то он был прав: сегодня вскрыть любую информацию, хранящуюся в компьютере или телефоне, гораздо легче, чем влезть к человеку домой и там найти нужные циферки, записанные непонятно где и неизвестно на чем. В его ежедневнике я нашел одну-единственную полезную информацию: квитанцию о бронировании номера в отеле «Марс», карточку-ключ и несколько цифр, которые, по всей видимости, могли составлять код к комнатному сейфу.
– Наташа, а где он жил, когда вы познакомились? – спросил я, когда моя кузина, посвежевшая и благоухающая, появилась в комнате.
– Не имею представления, – отрицательно махнула она рукой, – мне казалось, что он где-то снимает квартиру. Потом он сказал, что живет в отеле, и мы даже ездили туда к нему, как-то раз ночевали после посиделок в ресторане.
– В «Марсе»?
– Да, в «Марсе», кажется, так он называется, – согласилась Наташа, – я ему еще сказала, что жить в отеле дорого, пусть перебирается ко мне. Но он переехал не сразу, долго еще упрямился.
– Он и сейчас там живет? Ну числится, во всяком случае?
– Откуда мне знать? Я старалась не навязываться ему, не лезть с расспросами. А сам он не любил что-то о себе рассказывать.
– Ну это у них семейное… – заметил я сквозь зубы, но Наташа вдруг оживилась.
– Ты что, знал его семью?
– Не будем торопиться с выводами, всему свое время. Ну что, дорогуша, давай-ка съездим в «Марс», посмотрим, может, наш мальчик отдыхает там как ни в чем не бывало.
– Если он там, то он не один, – потупила взгляд Наташа, – я не поеду. Хочешь – бери ключ, поезжай сам.
Только того мне и было надо, не хватало еще, чтобы Наташа таскалась за мной хвостом.
«Марс» – отнюдь не оригинальный, а до тошноты типовой отельчик. Чтобы в нем не сориентироваться, нужно быть клиническим тупицей, коим я не являлся никогда. Я зашел в кафе, сделав вид, что у меня здесь назначена встреча, заказал два капучино, пирожные и ликер, расплатился сразу, чтобы на меня не посмотрели косо, когда я пойду типа покурить во дворик. Найти внутреннюю лестницу не составило никакого труда, и через пару минут я был в самом отеле, миновав ресепшен и избежав всех вопросов, которые мне могли бы там задать. Я огляделся, коридор был пуст, и с карточкой я не ошибся, она открывала именно этот номер. Я вошел, повесил на дверь предупреждение о том, чтобы меня не беспокоили, и стал обшаривать взглядом комнату. Сразу стало понятно, что здесь никто не живет. То, что комната была
