Забавно, но сам я прохлопал тот миг, когда получил 14‑й уровень. Вспышка прошла незамеченной в одной из множества изнурительных схваток. И накопившиеся девять десятков очков характеристик я не вкладывал уже сознательно. Причина прозаична, и дело вовсе не в экономии. Момент, когда это еще можно было сделать безболезненно, уже давным-давно пропущен. Дополнительная перестройка организма потребует новых энергозатрат, а я и так истощен до предела. Выживу – разберусь. Пять очков умений тоже подождут, сейчас неважно соображаю, как бы чего не напортачить. И да, моя теория о рангах подтвердилась – за «Двуручное оружие» третьего ранга, так же как и за «Душелова», система предложила аналогичную награду…
Кстати, об оружии.
Я зашевелился, подтянул меч и котомку. Мой «Пламень» совсем угас, нужно заменить кристалл, хорошо хоть запас благодаря встреченным демонам все-таки пополнился. Вставил новый кристалл в рукоять меча и только после этого заметил, что, шаря в котомке, умудрился выронить на землю трубку. Усмехнулся, подбирая и рассматривая ее так, словно видел в первый раз:
«Молчаливая подруга», магическая трубка, артефакт. Тип предмета – уникальный. Встроенная способность: «Божественное покровительство». Неактивно. Предмет привязан к душе игрока Зубоскал.
Так и не опробовал.
Еще один упущенный момент, причем упущенный поначалу сознательно, а теперь… Слишком поздно и для экспериментов с покровителем. В таком цейтноте у меня нет права на ошибку. Если потребуется какой-то ритуал… Или что-то еще, что сделает меня уязвимым, вместо того чтобы дать дополнительные возможности – я здесь пропаду. Нужно было позаботиться об Алане Темном раньше. Почему же я этого не сделал? Чего так опасался и избегал контакта с этим божеством?
Еще в «песочнице» выяснилось, что до пятидесятого уровня у меня нет права на смену покровителя и придется уживаться с тем, кто есть. Алан Темный выбрал Папашу-клирика в неофиты за предрасположенность к расчетливой жестокости. Меня же он взял в неофиты ради мести, чтобы возместить утрату предыдущего приверженца. По крайней мере, так это выглядело со слов смотрителя Ушастого. Но я‑то не изменился. А ведь тот же Ушастый говорил, что при взаимодействии с покровителем многое зависит от того, имеется ли в характере игрока стержень. Так что же мне помешало сделать это вовремя? Упрямство? Страх? Или что-то еще?
Принято говорить, что чужая душа – потемки, но иногда невозможно разобраться и в собственной душе. Если я не решился обратиться к Алану исключительно из упрямства, потому что он был покровителем Папаши, нечистого на руку игрока, то это глупо и смешно. Обстоятельства давно изменились, и пора уже вытащить голову из песка – в этой локации мне не помешают любые преимущества. Или причина такого поступка – ложная гордость? Типа я справлюсь и сам, без навязанных покровителей? Но эту реальность придумал не я, и не мне менять ее законы. Можно лишь попытаться применить их для своей пользы наиболее полно, но не игнорировать представляющиеся возможности для выживания. Любые возможности. Пусть даже и темные…
Угу. Мой личный враг тоже так рассуждал: любые средства хороши для достижения цели. Шаг в эту сторону обернулся для него падением в пропасть – как буквально, так и фигурально. С другой стороны – да какого черта?! Да и что вообще это значит – темный, светлый? Это всего лишь ярлыки. Кем ты будешь в душе, зависит лишь от тебя и твоих поступков, а не от того, в какой цвет выкрашена аура покровителя!
И тут мой взгляд упал на ладонь, на которой лежала трубка.
Серебристая паутина, которая покрывала ладонь раньше – Знак Алана Темного…
Она исчезла.
Неофит пустоты… Смешно. Допрыгался. Или осточертел своим упрямством божеству настолько, что оно предоставило меня себе самому, или… Я пораженно замер. Черт возьми! Только сейчас пришло в голову, что Алан Темный мог и не последовать за мной в Лунную Радугу. Ведь, по легенде о Фениксе Крике, местные божества, сражаясь с божествами пришлыми, вышибли друг друга из этого мира. То есть, получается, на божественных покровителей здесь – табу? Причудлив же порой бег мысли по закоулкам сознания, не всегда то, что кажется очевидным, доходит сразу – часто даже на элементарные выводы требуется время. Так смог ли вообще Алан Темный получить доступ к этому миру? Нельзя исключать вероятности, что нет. Столько сомнений и мысленных терзаний, и ради чего?
Трубка так и осталась бесполезной.
Впрочем…
Я набил чашку трубки табаком из кисета и подпалил огоньком зажигалки. С непривычки раскурить оказалось непросто, процесс требовал сноровки и опыта, но все же это удалось, и ароматная затяжка почти сразу подействовала благотворно. Напряжение из мышц начало уходить, сознание прояснилось, на душе стало легко и пусто до звона. Ушастый из «песочницы», долгих лет ему игровой жизни и бесконечных сейвов, снабдил отличным табаком. Может, это и к лучшему, что трубка теперь освободилась для банальных бытовых нужд?
Тишина за спиной начала казаться уже подозрительной – две минуты давно истекли, а меня еще никто не пнул под зад. Я оглянулся и вздрогнул. Всего в метре позади туннель был заблокирован плотной пробкой из слабо шевелящихся побегов. Подкрались незаметно и почему-то остановились. Это что, так табачный дым на них подействовал?
Тут я услышал томный женственный вздох и резко повернул голову, бросая взгляд в зал. Дикоша тоже настороженно приподняла башку, выискивая свирепым взглядом новую опасность. Ароматный запах дыма не только остановил побеги за спиной, но и заставил проявиться охранника раньше, чем я планировал.
Из-за «Сердца» вышла ОНА.
Женщина моей мечты.
Невыразимо прекрасное лицо незнакомки обрамлял водопад темных шелковистых волос, которые роскошными волнами спадали по хрупким плечам и струились ручьями мимо точеных полушарий идеальной груди, не столько скрывая, сколько демонстрируя все прелести нескромному взгляду. Волосы добегали до осиной талии и снова шелковистыми волнами вздымались на крутых бедрах, а затем текли вдоль длинных стройных ног до самых пят маленьких ступней. Незнакомка была настолько восхитительна, что у меня перехватило дыхание, по нервам ударило взрывом адреналина, все тело одновременно бросило и в жар, и в холод… Ступая плавно и грациозно, девушка медленно двинулась в мою сторону, а я словно во сне начал подниматься, чтобы шагнуть навстречу и…
Очарование момента разрушила бдительная Кроха.
С яростным писком взлетев с плеча и оказавшись напротив лица, она изо всех сил саданула пяткой мне в глаз – отработанным на главоглазах приемом. Вскрикнув от боли, я отшатнулся. А когда снова взглянул перед собой, собираясь нарычать на Кроху, то вдруг понял, что наваждение сгинуло. Начисто. Вместо создания неземной красоты в зале предстало нечто иное и совсем не такое прекрасное. Это все еще была женщина, полностью обнаженная, и даже волосы остались такими же черными и шелковистыми на вид, а пропорции фигуры – по-прежнему идеальными. Но ее кожа вдруг по всему телу покрылась багрово‑красной чешуей. На черепе выросли витые иссиня-черные рожки, пятки приподнялись над землей, а пальцы ступней превратились в копыта, и по-козлиному трансформировавшиеся ноги обвил длинный хвост.
«Хранительница Сердца», суккуба, уровень 20‑й, жизнь 6666. Тварь Хаоса.
Суккуба поманила меня пальцем, увенчанным острым черным когтем, и улыбнулась, приоткрыв полные, красиво очерченные губы, за которыми проглядывали мелкие острые клыки, плотной гребенкой усеивавшие челюсти. И почему-то эта незатейливая пантомима заставила внутренне содрогнуться. Попытка заворожить благодаря своевременному вмешательству Крохи не удалась, и теперь облик Хранительницы Сердца внушал не безудержное влечение, а безотчетный ужас, проникая в мышцы непроизвольной дрожью.
Волна воздуха толкнула в спину – побеги пришли в движение. Подхватив котомку и меч, я сам шагнул в зал, не дожидаясь, пока меня вытолкнут насильно. Фурия мягким прыжком последовала за мной. Суккуба снова многообещающе улыбнулась, и я поневоле усмехнулся в ответ, лихорадочно припоминая все, что знал о таких созданиях Тьмы и Хаоса.
Она не торопилась нападать и не демонстрировала агрессивности – стояла возле своего ненаглядного «сердца», «соблазнительно» изгибаясь, и чего-то ждала. «Сердце» то вспыхивало, стирая очертания ее тела ярким светом, то меркло, и тогда фигуру хранительницы заволакивало сумраком, а красноватый свет в ее узких глазах то разгорался, то затухал в такт биения «сердца». Ее неуверенность выдавал лишь кончик обвившего ноги хвоста, который нервно похлопывал по копыту. Если, конечно, я правильно толковал этот жест. Чужая раса – чужой язык телодвижений, могу и ошибаться. Так почему же она медлит? С чего ей опасаться меня? Может, моя дикоша ее смущает или фея? Необычные противники? Или ей непривычно видеть лишь одного игрока в финале?
