— Ни один волк не проскочит мимо лаппов, — вставил отец, имея в виду, что саамы слишком хорошие охотники, чтобы впустить волка таким путем. Нет, вероятно, наняли безработных финнов, чтобы вывезти русских волков в шведские и норвежские леса. Говорят, что норвежцы, желая продолжить род диких зверей, хотели оправдаться за то, что Норвегия разрушает остальную часть планеты своей отравленной нефтью и разведением лосося. А лесные компании хотели уменьшить поголовье лосей, которые вытаптывали их высадки и объедали лес.
Лассе внес свою лепту, рассказав несколько сложных конспиративных теорий, и голова у Иды еще больше отяжелела. Она только смотрела в окно на снег и однообразную тьму; тем временем перешли к обсуждению способов охоты. Весной можно взрывать волчьи логова динамитом, можно давить их машинами, можно ослеплять их зеленым лазером…
Ида закрыла глаза.
Почему мы так много говорим о волках, почему мы не можем просто ехать?
Она почти задремала, как услышала, что машина притормозила и мужчины прекратили разговор. Они по-прежнему были на одной из узких лесных дорог.
Сын вылез из машины, вслед за ним — Лассе.
— Что происходит? — прошептала она сонным голосом.
— Иди за ними, — велел ей отец. — Похоже, впереди бежала рысь, которую мы спугнули. Несколько рысей за один день — это что-то невероятное.
Она вышла из машины. Прямо в луче света, посреди дороги, что-то лежало.
Лассе и сын медленно подошли к лежавшему телу. Ида сначала подумала, что это косуля.
Сын поднял ружье, Лассе светил ему сильным карманным фонарем. Они осторожно прокрались вперед и быстро обернулись, когда она подошла следом, но не сделали никаких попыток удержать ее.
— Черт побери, — услышала она слова сына.
Лассе зашипел на него и обвел фонарем заваленный снегом еловый лес. В лесу ничего не было видно — никаких прячущихся зверей, чьи глаза отражали бы свет.
Они подошли к зверю вплотную. Ида увидела, что никакая это не косуля, а волк. Внутренности были распотрошены, а позвоночник сломан. Тонкий слой снега покрывал шкуру. Немного в стороне лежали остатки радиопередатчика, который, по словам Лассе, висел у волка на шее.
— Давай еще посвети. Они такие любопытные, — прошептал сын.
Лассе еще раз осветил фонарем край сугробов и посветил в лес. Никаких признаков жизни.
— Вот как, — сказал сын опять бодрым громким голосом. — Вы действительно приносите удачу, вы оба!
Он сделал знак идти к машине, которая медленно проехала вперед.
— Могу сказать, что это кто-то посторонний. Это наш участок, но я не вижу никаких следов от машины.
— Вы здесь расставляете много приманок? — спросил Лассе. — Некоторые разбрасывают битое стекло и крысиный яд.
Из машины вышел отец.
— Нет, на несчастный случай это не похоже, — сказал он.
— Но почему тогда волк лежит здесь? — спросила Ида.
Все оглянулись.
— Здесь что-то не так, — произнес отец. — Перед смертью волки всегда отползают в сторону. Прячутся под деревом, но никогда не лежат вот так посреди дороги.
— Может быть, это лазер? — спросил сын и сел на корточки. Он снял перчатки, поднял голову волка, повертел ее и поднял большим пальцем веко.
— Малыш, а ты что скажешь? Это лазер?
— Здесь поблизости есть ловушка с лазером? — поинтересовался Лассе.
— Да, есть.
— Но он же не ляжет посреди дороги? — спросил отец.
— Нет.
Они опять замолчали.
— Можно я возьму?
Лассе протянул фонарь. Отец осветил ближайшие сосны. Потом он пошел вдоль дороги, направляя косой луч света вверх на кроны деревьев. Тем временем сын ковырял дулом ружья открытую рану волка.
— Какого черта? — он наклонился вниз. — Кто здесь жрал? Посмотрите, это какой-то проклятый гриб или нет?
Он дотронулся до того, что осталось от мускулов задних ног волка.
— Видите, здесь как мягкая резина, а по краям как твердый… камень!
Лассе быстро сделал шаг назад.
— Не трогай! — закричал он.
— Черт, оно прилипает, — сказал сын.
— Не трогай! — повторил Лассе.
Сын попытался вытереть пальцы снегом.
Вернулся отец.
— Едем, — произнес он, быстро дыша.
— Это почему?
— И отставьте ружья.
— Почему?
Отец посмотрел через плечо.
— Не знаю. Но здесь что-то не то.
Он посмотрел вверх на деревья.
— А что, если где-то здесь есть камера.
Он подумал и пнул снег.
— Полиция все время гадит. Они вполне могли установить здесь камеру. Они кладут на дорогу мертвого волка, а потом снимают четырех людей в масках, которые его находят. У одного из нас ружье, на видео это четко видно. Если мы не сообщим о находке самое позднее завтра, они наверняка догадаются, что мы из группы. Нам надо смываться отсюда.
— Жуть, — сказал сын и отпил из фляги.
Они начали ходить взад-вперед по дороге, все время всматриваясь в темноту, ругаясь и ойкая.
— Прекратите, — сказал Лассе, — так дела не делают.
Он обернулся и посмотрел на машину. Он не продолжал, пока не убедился, что снова полностью завладел их вниманием.
— Во-первых, я не думаю, что здесь установлены камеры. Во-вторых, у нас весь вечер был включен полный свет. И мы ехали только по неосвещенным дорогам. Если они что-то и увидят на видео, то все равно не смогут определить машину. Ни одна камера на свете не может различить номерные знаки, когда линзу ослепляет полный свет.
— А сзади?
— Нет, дорожная камера всегда направлена на переднюю часть дороги.
Казалось, отец с сыном размышляют над тем, что сказал Лассе.
— Идите садитесь, — сказал он, — а я здесь все уберу.
Они взглянули на него, а потом сделали точно так, как он велел, и сели в машину.
Лассе достал из кармана пару толстых кожаных перчаток и протянул одну пару Иде.
— Возьми вот это, — тихо сказал он, поймав ее взгляд, — что бы ты ни делала, не прикасайся к волку без перчаток. Меня этому научила Альма… Поняла?
Ида кивнула. Они подошли к зверю, стараясь не смотреть ни на рот, ни на пустые глазницы.
— Возьми его за заднюю ногу, и мы сбросим его в кювет.
Она крепко взяла волка за заднюю левую ногу. Она отвернулась, чтобы не видеть внутренности, которые вывалились из живота и тянулись за ними, пока они тащили волка к краю кювета. Но она рассмотрела, что края раны были такими, какими их описал сын: шерсть там была не то чтобы застывшей, а именно… более твердой. В отдельных местах шерсть выглядела почти как цемент.
— А что это?
Лассе опять посмотрел на небо и тихо сказал:
— Расскажу, когда придет время. Ты не можешь себе представить…
Они раскачали зверя, разбежались и перебросили его через сугроб.
— Это был всего лишь годовалый волчонок, — сказал Лассе немного громче.
Он достал фонарь и посветил на дорогу. Опять найдя радиопередатчик волка, сел на корточки рядом и крайне осторожно дотронулся до него перчаткой.
— Что это такое?
— Это датчик Управления по охране природы. Они вешают их на волков и других зверей, таких как медведи и рыси, чтобы следить за ними.
— Послушай, — затем сказал он, — когда будешь снимать перчатки, не дотрагивайся до тыльной стороны. Тебе нельзя ее трогать голой рукой.
Ида кивнула. Лассе поднялся и снова осветил землю. Свет фонаря упал на маленькие следы лап на снегу.
— Лиса? — предположила она.
Лассе кивнул и опять присел на корточки.
Она увидела в нескольких метрах от себя еще больше таких следов на снегу. Они меньше, и их очень много. След трех больших пальцев величиной в детскую ладонь с почти ненормально длинными когтями.
Значит, это птицы?
— Что это за птицы, которые пировали на трупе? — спросила она.
Лассе вздохнул и стиснул зубы. Вид у него был очень озабоченный.
— Все хуже, чем я думал.
— Что ты имеешь в виду?
Он посмотрел на небо и прошептал:
— На самом деле речь идет не о волках, Ида. Проблема не в них. Здесь что-то другое. Альма очень беспокоится из-за того, что происходит.
— Что? — Она тоже посмотрела вверх на плотные облака. — Если дело не в волках, тогда в чем?
— Послушай. Мы должны выкинуть перчатки. Мы идем обратно к машине, срываем с себя перчатки и только потом открываем дверь. Ладно? И эти двое в машине пусть не видят, что мы делаем. И не бери ни фляжку, ни вообще ничего, к чему они прикасались.
— Конечно.
Наверное, Лассе вытащил пальцы в перчатке по пути к машине, потому что когда они подошли к машине, он тряхнул запястьем так, что перчатка дугой перелетела через канаву. Ида поступила так же.
Они уже садились, как отец вышел из машины и стал заклеивать задние номерные знаки серебристым скотчем. Затем он сделал то же самое спереди. Они молча постояли и посмотрели в лес.
