минут двадцать по прямой на автомобиле. Сизый легко мог приехать оттуда, — она чуть покраснела и пояснила. — Сегодня утром я нашла бар на карте. На всякий случай.
Алек задумчиво хмыкнул.
— Мне нужен какой-то рычаг, чтобы вызнать у них что-то полезное. Дети Волка очевидно не настроены говорить сами, если уж Руфину ничего не рассказали. Руфин — мастер выбалтывать секреты.
— Возможно, я смогу помочь. Я близко общаюсь с главой общины.
Алек быстро взвесил «за» и «против». Динино участие действительно могло сработать.
— Поедем сейчас?
— Да, только осталось одно дело. Подожди меня здесь.
Через несколько минут она вернулась со странным рулоном в руке. Следом зашла её младшая сестра с кофейником и тремя чашками на подносе.
— Это что, моя рубашка такая огромная? — спросил Алек заинтригованно.
— Нет, рубашка еще не готова, — Дина одним мягким движением разложила полотно на столе. Алек присмотрелся. Ткань была вышита очень искусно, с практически фотографической точностью: пирожные, зефир, эклеры, воздушные кремовые тарталетки с ягодами, булочки и шоколадные рулеты.
— Скатерть-матушка, накорми и напои нас! — громко произнесла Дина, и вкусности стали медленно прорастать из рисунков, заполняя стол аппетитными манящими сладостями. Алек, с трудом отрывая взгляд от волшебного процесса, непонимающе вскинул брови. Дина, пряча улыбку, пояснила:
— Пятнадцать минут ничего не решат, предлагаю выпить чаю перед выходом, — и потом, чуть покраснев, добавила: — С днем рождения.
Алек выматерился про себя: этот факт абсолютно вылетел у него из головы, забитой ограблениями и уликами.
«Отшила меня вчера, а сегодня с праздником поздравляет, тортами кормит», — Алек пытался злиться, но теплое чувство, разлившееся в груди, отказывалось уходить. Они расселись по кругу, Дина разлила кофе по чашкам. Алек отметил, каким тонким и бледным было запястье её руки, держащей кофейник.
— Угощайтесь, господин Зорбас, — прощебетала Лейла, по-хозяйски знакомя его с каждым пирожным. Алек слушал вполуха, уже присмотрев одно с масляным кремом и шоколадный эклер. И еще кусок рулета. Ну и вот эту булочку с глазурью.
В центре всего этого великолепия стояла тарелка, с горкой наполненная сахаром, остальная композиция по спирали расходилась во все стороны. Алек привычно насыпал в чашку три ложки.
— Тут же весь стол в сладостях, — прыснула Лейла, вытянув эклер. — А вы еще и кофе сахарите?
— Люблю сладкий, — ответил он и пригубил. Кофе был крепкий, с легкой горчинкой — именно такой, какой ему нравился. Настроение рвануло вверх, к ослепительному солнцу.
Лейла продолжала щебетать, рассказывая забавные истории о выпечке. Это получалось у неё легко, задорно и увлекательно, а улыбка была такой заразительной, что Алек невольно вторил ей. Но краем глаза наблюдал за тем, как Дина макала печенье в кофе.
Лейла тяжело вздохнула, отставляя пустую чашку.
— Ох, нельзя столько есть перед тренировкой.
— А чем вы занимаетесь? — спросил Алек из вежливости, продолжая коситься на Дину. Он потянулся и взял третье пирожное, медово-ореховое. На вкус оно было прекрасным, как весна.
— Конный спорт, обожаю лошадей. Сегодня у меня сдвоенная тренировка, и я очень рада.
— Да, я тоже люблю копытных, — хмыкнул Алек, отправляя в рот последний кусок пирожного. — Благодарю за такую щедрость и за поздравление. Дина, поедем?
— А куда вы? — Лейла легким движением собрала скатерть, Алек даже не успел понять, куда делись остальные сладости.
— Нам нужно в общину дома Волка, — ответила Дина, сверля его выразительным взглядом. — Шерсти на вышивку не хватило, закажу ещё. А господин Зорбас любезно меня отвезет.
— Вот и славненько, — пробормотала Лейла, многозначительно ухмыляясь. — Это тебе полезно.
— Что полезно?
— Прогулки, — ответила она невинно и выскочила из комнаты, прощаясь на ходу.
* * *
В дороге его замутило.
«Стоило остановиться на двух пирожных, но я ни о чем не жалею», — подумал Алек, не подавая виду. Дина сидела рядом очень прямо, будто бы не облокачиваясь на спинку пассажирского кресла. Её каменное лицо не выдавало ни грамма волнения, и лишь по тому, как побелели костяшки сцепленных рук, можно было догадаться: она нервничает.
Как только шлагбаум поселения волков появился из-за угла, Алек тут же вырулил на обочину и припарковался под прикрытием кустов.
— Мне не нравится, что ты пойдешь одна.
Дина повела плечами, пытаясь создать иллюзию беззаботности. Получалось плохо. С таким выражением лица она лучше бы смотрелась в роли суровой учительницы по этикету.
— Я там всех знаю, мы долгие годы работаем вместе.
— Но раньше ты никогда не искала у них беглого преступника, — резонно сказал Алек. — Вот, возьми.
Он вытащил из кобуры револьвер. Дина воззрилась на него круглыми глазами:
— Ты как это представляешь себе? У меня нет карманов, только маленькая сумочка. Я и стрелять-то не умею.
— Снимаешь предохранитель, вот здесь, целишься, жмешь на курок, — начал объяснять он, но по её взгляду понял, что вопрос был не о технике стрельбы. — Тебе нужно как-то защищаться, если ты почувствуешь себя в опасности.
— Да не хочу я стрелять ни в кого, — Дина возмущенно отстранилась. — Волки никогда не делали мне ничего плохого. Можно сказать, что мы друзья.
— Потому что ты сталкивалась с ними, как с милыми песиками, которых нужно вычесывать, — Алек с трудом подавил ехидство в голосе. — Ты хоть в курсе, что за последние пару лет они превратились в настоящую преступную группировку?
— Я слышала об этом, — Дина поджала губы. Алек заметил, что она всегда так делала, когда задумывалась о чем-то неприятном. — Что ж вы их не пересажаете?
— Мы потихоньку сажаем, — недовольно признался Алек. — Но чаще мелких сошек. У всех пойманных есть семьи и куча страхов, поэтому никто не будет свидетельствовать против главарей. А улики с мест преступлений они стирают мастерски. Это же дети Волка, отлично чувствуют запахи и следы.
— Хорошо, — сказала Дина невпопад. — Но револьвер не возьму. Пусть будет у тебя. Ты хотя бы знаешь, как им пользоваться.
Она раскрыла сумочку и стала там исступленно рыться. Сейчас Дина походила на белку, которая зарывает на зиму орехи, а не на нежную модную девушку, коей обычно казалась — Алек ухмыльнулся, но постарался не подавать виду. К тому же к горлу снова подступила тошнота, а в глазах закружилось.
Наконец Дина подняла довольное лицо, в её руках оказался маленький клубок красных шерстяных ниток.
— У меня свои методы, — улыбнулась она, отмерила локтем нитку и раскусила зубами. Потом, сосредоточившись, повязала на ней пять искусных узелков. Повторила снова, оторвав вторую нить. — Дай руку.
Алек протянул ладонь, и она повязала нить на запястье, не плотно, но так, чтобы импровизированный браслет не спадал.
— Это маячок, — пояснила она. — Если закроешь глаза, то поймешь, в какой я стороне. Так,
