– Я скажу Наталке, что ты завтра в клубе будешь. Или пусть лучше к тебе зайдет?
– Встретимся в клубе, – я не на шутку испугался, – как я ее узнаю?
– Она тебя сама найдет, – то ли пообещала, то ли пригрозила Галина.
Бабка долго меня рассматривала, а потом недовольно заметила:
– На мамку похож.
– Угу, – согласился я. – А отец где?
– Да хто его знает, – погрустнела бабка. – Не звонит, не пишет. Я тебе на печке постелила.
Я долго ворочался на комковатом матрасе, представляя, как Витька нежится в пятизвездочном отеле. На чердаке что-то подозрительно шуршало, бабка оглушительно храпела за стенкой, большой черный кот уселся в ногах и гипнотизировал меня желтыми глазищами. Утром я проснулся со странной тяжестью на голове, и не сразу понял, что это кот расположился прямо у меня на макушке. Спихнув наглое животное, которое даже не проснулось, я вышел во двор. Приведя себя в порядок, огляделся. Бабки не было видно. Зато в соседнем дворе на лавке курил дед. Он неспешно подносил ко рту самокрутку, глубоко затягивался, жмурился и гладил длинную редкую бороденку. Сизый дым оседал у него в ногах, и дед казался джинном, парящим на облаке. Он заметил меня и кивнул. Приняв этот жест за приглашение, я перемахнул через забор. Дед молча протянул косячок, и я не стал отказываться. Самокрутка оказалась забористая, и я присел на траву. Дед как фокусник уже раскуривал вторую.
– Крепкая, зараза, – просипел я.
– Крепко, оно не слабо, – кивнул дед.
Я не нашелся, что возразить. Мы выкурили по сигарете, и дед тут же скрутил еще по одной. А потом еще. И еще…
Помню, как бабка отскребала меня с травы и цветисто материлась. Перед глазами все плыло, дед в соломенной шляпе бил в бубен, Галина с кружочком меж бровей махала над головой корзинкой, из которой выглядывала курица с головой папани… В сознание я пришел ближе к вечеру.
Бабка протянула мне ковш с ледяной водой, я отхлебнул пару глотков, а остальное вылил себе на голову.
– Куда за Антосем погнался? Выкурил одну, и хватит.
Я потряс головой. За забором колыхалось облако дыма, бывшее дедом Антосем.
– Он что, все время курит?
– А как кота ему подарили, так и курит.
– Не понял.
– Внук к ему приезжал, – принялась объяснять бабка. – На джипе. Привез котенка в подарок. Котейка, конечно, справный: кисточки на ушах, толстые лапы, хвост метелкой. Да внучок рассказал, сколько за кота отдал. Хорошую корову можно было взять. А той кот еще и мышей боится. Пищит и убегает. Вся деревня смеялась. А Антось тронулся слегка. Сидит, осмысливает.
– Кот – не корова, – подал голос дед и глубокомысленно кивнул. – А корова – не кот.
– Встретила я тут Галину Парсюкову, – вспомнила бабка. – Говорит, ты с ее Наталкой сегодня встречаешься. Хорошая девка, здоровая. И приданое за ей – три козы и телушка. Только она еще Гришке хромому нравится. Так что когда он к тебе в клубе драться полезет, ты лучше беги. У его кулаки тяжелые, его все зовут, кому кабанчика забить надо.
– Ох, мама, – обхватил я голову.
– Чи давай я Наталку к нам позову, с Галиной.
Мобилка звякнула. «Накурился травы, пойду снимать телочек. Индия прекрасна!»
В конце концов, бегаю я быстро. А сидеть весь вечер с Галиной, бабкой и неведомой Наталкой, наверняка страхолюдиной, мне не улыбалось.
Одевался я как в последний бой: светлые джинсы, белая рубашка. Некстати вспомнилось, что в Индии белый – цвет траура. Выйдя на крыльцо, посмотрел в соседний двор, но Антося там не было. Жаль. Пара затяжек, и перспектива быть битым хромым Гришкой перестала бы казаться такой ужасной. Или не идти? И остаться с котом на печи? В то время как мой друг зажигает с индианками, я буду покрываться плесенью на старом матрасе? Я вздохнул и сделал шаг вперед. Навстречу Наталке, Грише и приключениям. Нога поехала, я плюхнулся на землю и съехал с горки до самых ворот. У забора я поднялся и осмотрелся. Похоже, на мои штаны налипла половина Малых Ползунов. И ногу потянул. Доковыляв до крыльца, я присел на ступеньки. В небе зажглись звезды, где-то вдали тоскливо выла собака, воняло навозом, похоже, от моих штанов. Щеку обдало теплым дыханием, я повернулся и шарахнулся от коровьей морды. Корова обижено отвернулась.
– Малые Ползуны – не Гоа, – сказал я. И кивнул. Корова грустно вздохнула. Что ж, по крайней мере, в моей жизни появилась цель – успеть на поезд домой.
Лишь руку протяни
Весть о новом начальнике отдела маркетинга неукротимым торнадо пронеслась по территории завода, всколыхнув женскую общественность. Поговаривали, что Леопольд Арчибальдович божественно красив и потрясающе умен. Поэтому когда Верочка влетела в бухгалтерию и истеричным шепотом сообщила «Он идет сюда!», даже строгая Лидия Ивановна отвлеклась от годового баланса и обратила свой взор на дверь.
В кабинет вошел высокий мужчина и сверкнул широкой улыбкой из-под шикарных усов.
– Мне сказали, что в этом кабинете работают самые красивые женщины завода, – сообщил Леопольд бархатным баритоном, – теперь я вижу, что меня обманули.
Верочка напряглась, бросив на Лидию Ивановну осуждающий взгляд, который будто бы обвинял, что это именно она не дотянула до высокой планки.
– Здесь работают самые красивые женщины в городе! Похоже, я буду частым гостем в вашем цветнике! – он подошел к Лидии Ивановне. – Наслышан о вас, – проникновенно сказал Леопольд и вдруг, точно повинуясь внезапному порыву, поцеловал ей руку, а потом также стремительно, как и появился, вышел из кабинета.
Верочка выдохнула и повернулась к начальнице.
– Вы видели?! Какие плечи, усы, глаза! Гусар!
Лидия Ивановна удивленно смотрела на свою руку, ощущая на месте поцелуя тепло и приятное щекотание. Верочка заметила, что начальница находится в ступоре, и съехидничала:
– Лидия Ивановна, вы так себя ведете, как будто вам уже сто лет рук не целовали.
– Ты, Верочка, отчет доделала? – холодно спросила Лидия Ивановна. – Или надеешься, что вместо тебя это сделает твой дядя – директор?
Девушка поджала губки и уткнулась в монитор. Лидия Ивановна тоже повернулась к компьютеру и даже положила руку на мышку, но в голове у нее был полный бардак.
«Сто не сто, но лет десять точно», – подумала она. Ей захотелось надеть на руку перчатку, а потом принести поцелуй домой и спрятать его в красивую шкатулку, в которой хранились украшения, чтобы иногда по праздникам надевать его вместе с мамиными сережками… Она вдруг осознала, как это глупо, и открыла баланс. Но цифры прыгали у нее перед глазами, а мысли вновь и вновь обращались к новому сотруднику…
Лидия Ивановна возвращалась домой по длинной аллее. Обычно эти пятнадцать минут она думала о том, что приготовить на ужин, какое варенье лучше передать дочке-студентке и признается ли донна Люсинда, что Альберто на самом деле сын дона Педро. Но сегодня она со всей отчетливостью осознала, как давно не чувствовала себя женщиной. Ее внимание привлекла яркая вывеска салона красоты, мимо которого она равнодушно проходила уже который год, и ноги сами свернули с привычной дороги.
Усевшись в удобное кресло, Лидия Ивановна внимательно посмотрела на себя в зеркало и внутренне ужаснулась. Волосы с заметной проседью зализаны в скромный хвостик, не тронутые помадой губы не назовешь зовущими к поцелуям…
– Что будем делать? – бодро спросила парикмахерша.
– Сделайте меня красивой, – попросила Лидия Ивановна.
– Люблю таких клиентов! – рассмеялась женщина. – А то обычно – височки мне подровнять, тут не трогать – никакого простора для фантазии. Сделаю все в лучшем виде!
Когда наконец парикмахер легким движением крутанула кресло к зеркалу, Лидия Ивановна замерла. Результат оказался настолько ошеломительным, что она даже не могла решить, красиво получилось или нет. Разум отказывался объективно оценить незнакомку в зеркале. Но когда ее муж Петя, открыв дверь, так и остался стоять у порога, разинув рот, она поняла, что прическа получилась удачной.
– Лидусь, это ты?
– Ну а кто еще? – бросила она. – Ты поесть приготовил?
Петя кивнул и поспешил на кухню.
Лидия Ивановна поправила волосы, привыкая к своему отражению в зеркале, и раздраженно посмотрела на своего мужа. В последнее время ей стало казаться, что он будто уменьшился в размерах. «Возможно, это просто я увеличилась, – критически подумала она, – или после отъезда дочки в нашей квартире стало слишком много свободного места. Но как жаль, что мой Петюнчик не похож на Леопольда… Какой-то затравленный вид, суетливые движения…»
Лидия Ивановна привычно включила сериал и погрузилась в бразильские страсти.
– О Люсинда, скажи, что ты будешь моей! – красавец с экрана пылко прижал руку своей возлюбленной к чувственным губам, а Лидия Ивановна вздрогнула и порозовела.
