Реальная ситуация показывает, что на сегодня фактически нет ни одного международного документа, ратифицированного всеми государствами мирового сообщества. Поэтому сам по себе термин общепризнанность – категория весьма условная. Вместе с тем несомненным является то, что существует и ряд авторитетных документов, положений которых стараются придерживаться большинство государств. К ним относятся, прежде всего, Устав ООН, Всеобщая декларация прав человека и Пакты о правах 1966 г. Именно данные документы, по мнению большинства ученых, следует относить к общепризнанным нормам. Правда в этом случае остается неясным смысл (вернее, полное его отсутствие) включения положений об общепризнанных нормах в текст Конституции и других нормативных актов, в том числе и УПК РФ, если для России положения данных документов и так уже имеют обязательную силу, исходя из факта их ратификации. На данный факт указывает и В.М. Волженкина, говоря о том, что в таком случае «в Конституции вполне можно было бы ограничиться указанием, что в правовую систему страны входят международные договоры РФ»43.
Сложность ответа на данный вопрос заключается, по мнению А.Н. Талалаева, в том, что они не зафиксированы в каком-либо одном международном акте, а разбросаны по многочисленным договорам и обычаям, поскольку в международном праве нет кодексов, подобных тем, которые есть во внутреннем праве государств44. Кроме того, разноплановость правовых документов, степень ратификации их государствами не всегда единым образом отражается на их значении как носителей в своем содержании международных стандартов. Как отмечает И.А. Коновалова Конвенция о защите прав человека и основных свобод имеет обязательную юридическую силу, в то время как нормы Всеобщей декларации прав человека на сегодняшний день являются признанными мировым сообществом наравне с нормами Конвенции и их ценность не зависит от юридической силы документа, их содержащего45.
Как нам представляется, вполне возможно взять за основу концепцию, которая бы включала в себя тезис о том, что нормы международного права, содержащие в себе стандарты в области прав человека, автоматически относятся к общепризнанным нормам и принципам в силу существующего принципа уважения прав и свобод человека, и это отвечало бы принятой концепции правового демократического государства. Ведь одно появление какого-либо международного документа, посвященного правам и свободам личности, уже говорит об актуальности рассматриваемого положения и международного признания необходимости коренных изменений в существующем порядке деятельности государств, определяющим вектором которых будут права человека и гарантии их реального воплощения.
Основываясь на данном положении, необходимо признать в качестве должного ситуацию, когда любой международный акт, расширяющий перечень статутных прав личности, автоматически приобретает статус общепризнанной нормы, не нуждающейся в какой-либо ратификации.
В итоге следует констатировать следующее: характер общепризнанности той или иной нормы определяется не самим статусом данной нормы как существующей автономно, а отношением государства, и в первую очередь гражданского общества данного государства к этой норме как к общепризнанной. Поэтому, пока не будет четко обозначена позиция государства, такая норма будет по-прежнему носить декларативный характер и по существу игнорироваться правоприменителем. К тому же существующий доктринальный материал никоим образом не может считаться в современных условиях основанием для применения данной нормы к конкретному правоотношению. Необходимо сразу же в качестве непререкаемого тезиса отметить то положение, что «цели государственной власти выражают цели гражданского общества лишь в той мере, в какой обществу удается осуществлять эффективный контроль за реализацией политико-правовых процессов» 46.
§ 3 Основные формы выражения международных стандартов
Международные стандарты по правам и свободам личности в сфере уголовного судопроизводства находят свое содержание в многочисленных нормах международного права, которые различны как по своему юридическому значению, так и политико-правовой значимости в системе международных обязательств государств. Вместе с тем разнообразие форм закрепление не может умолять их значения как ориентира для развития национального законодательства, что подчеркивается не только в положениях Конституции, но и в отраслевом законодательстве.
Анализ ч. 3 ст. 1 УПК РФ позволяет сделать вывод о наличии расхождения с конституционным содержанием, имеющемся в ч. 1 ст. 15 Конституции. Так в УПК законодатель рассматривает международные нормы как часть законодательства, хотя согласно Конституции они являются частью правовой системы. Между тем разница весьма существенная, виду того, что законодательство вне зависимости от формы его выражения всегда должно соответствовать положениям конституции, чего нельзя сказать о нормах, содержащихся в международных документах, в частности посвященных правовому статусу личности. Проблемным аспектом правовой регламентации в УПК РФ, по мнению Р.К. Шамсутдинова, является и то, что в нем фактически не дается ответа на вопрос: какие общепризнанные принципы и нормы международного права из их множества являются составной частью российского законодательства, регулирующего уголовное судопроизводство. Это значит, содержащееся в ч. 3 ст. 1 УПК РФ положение в таком аморфном виде практически неприменимо47.
В данном случае уместным будет указать на разъяснения, изложенные в постановлении Пленума Верховного Суда РФ от 10. 10. 2003 г. № 5 «О применении судами общей юрисдикции общепризнанных принципов и норм международного права и международных договоров Российской Федерации».
Согласно указанному постановлению под общепризнанными принципами международного права следует понимать основополагающие императивные нормы международного права, принимаемые и признаваемые международным сообществом государств в целом, отклонение от которых недопустимо. К общепризнанным принципам международного права, в частности, относятся принцип всеобщего уважения прав человека и принцип добросовестного выполнения международных обязательств. Под общепризнанной нормой международного права следует понимать правило поведения, принимаемое и признаваемое международным сообществом государств в качестве юридически обязательного. Содержание указанных принципов и норм международного права может раскрываться, в частности, в документах Организации Объединенных Наций и ее специализированных учреждений.
Как видим, данное постановление, в сущности, никоим образом не разъяснило, что же собой представляют указанные общепризнанные нормы и принципы международного права, не дано также и их перечня, предоставив, таким образом, решить данный вопрос правоприменителю своими силами.
Мало того, данное толкование поставило перед правоприменителем еще и другую неразрешимую задачу относительно статуса документов ООН и её специализированных учреждений, поскольку получается, что им автоматически придается значение общепризнанных международных норм, во что с учетом российской правоприменительной системы верится с трудом, хотя, если бы данное утверждение было претворено в действительность, то можно было бы говорить о новом, более высоком уровне обеспеченности личности в сфере прав человека. Так, исходя из данных проведенного опроса, судьи не желают признавать за документами международных организаций, носящих рекомендательный характер, свойство прямого действия.
Как полагает Г.В. Игнатенко Пленуму Верховного Суда РФ не стоит избегать темы об общепризнанных нормах и международных договорах в своих постановлениях, в частности, по его мнению, в постановлении от 5 марта 2004 г. не уделено должного внимания процедуре пояснения относительно значимых международно-правовых категорий и аспектов, характеризующих принципы уголовного судопроизводства, а только лишь дается указание, вытекающее из закона, по их соблюдению48.
Между тем, несомненным является и то, что общепризнанные принципы и нормы никоим образом не могут полностью отразить сущность понимания международных стандартов как ввиду их недостаточной определенности, так и весьма общей правовой конструкции. К тому же все документы, относимые к общепризнанным принципам и нормам, появились на свет более полувека назад, что, естественно, наводит на мысль о том, что они, несомненно, подверглись определенному моральному старению ввиду бесспорного скачка в развитии человеческой цивилизации, произошедшего за данный период.
Однако это ни в коем случае не означает, что данный материал потерял свою социальную ценность, наоборот, текущее состояние можно охарактеризовать как преобразование заложенных в них стандартов в новое качество, где сущностное понимание определенных положений уже не поглощается определяющим понятием и представляет собой сложную систему – конгломерат, включающий в себя как базовый стандарт, так и стандарты, тесно с ним связанные, но признаваемые уже в качестве самостоятельных. Наиболее полно данная тенденция находит отражение в существующих международных договорах как универсального, так и регионального характера, специально посвященных регулированию вопросов повышения качества гарантий по соблюдению прав личности, вовлеченной в уголовный процесс. Важной особенностью такого договорного права является то, что «соглашения в области прав человека ориентируют государства на целостное применение договора, что обусловливается ограниченной возможностью заявлять оговорки при ратификации или присоединении к конвенции либо использовать дерогационные49меры по отношению к конкретным правам и свободам» 50. Необходимо учесть, что ограничительный характер заявления оговорок к соглашениям о правах человека не только является следствием их универсальности, но и мотивируется отсутствием принципа взаимности при нарушении международных договоров, применяемого в традиционном договорном праве. Так, невыполнение положения договора одной стороной дает право другой стороне на аналогичное поведение, что недопустимо в отношении соглашений по правам человека.
