Давайте, опустим эти подробности? — просит незнакомец. — Я понял, очки требуются вам так же, — он на мгновение задумывается, а я с удовлетворением про себя отмечаю, что мужчина хоть на время, но перестал мне тыкать, — как мне автомобиль, — наконец, находит он подходящее сравнение и чуть ли не заискивающе улыбается.
Я мстительно про себя думаю: “Ага, испугался!”.
От его самонадеянности, во всяком случае, сейчас не осталось и следа. Я рада, что мне удалось поставить этого самоуверенного гуся на место. Внезапно я вижу в начале коридора спешащего ко мне помощника Сафарова. Мне он симпатичен: невысокого роста паренёк с артистической внешностью и приятный в общении. Мой собеседник тоже разворачивается. На лице Эмина, так зовут помощника, появляется широкая улыбка.
Афанасий Христофорович! — восклицает Эмин. — Я думал, вы уже в город уехали.
Только теперь до меня дошло, с кем всё это время я имела счастье беседовать. Это же наш местный богатей Рыков! Меня так и тянет сказать: “Какие люди, и без охраны!”. Видимо, он прибыл в одной компании с Сафаровым. Иначе откуда ему взяться в Медвежьем? Рыков живет в областном центре. Видела я его пару раз по телеку, и он мне очень не понравился.
Помню, однажды журналист регионального канала брал у него интервью. Так Рыков даже не удосужился выйти из своего ярко-красного крузака. Он сидел, вальяжно развалившись на заднем сиденье автомобиля, и что-то говорил с таким видом, будто делал одолжение. Ну, не свинство ли так с людьми себя вести?!
Как я мог уехать, не зная, как дела у Эльдара Амировича? — пророкотал Рыков густым басом.
Черноглазого красавчика зовут Эльдар, а точнее, Эльдар Амирович, — повторяю я про себя с замиранием сердца. — Конечно, мне нет до него никакого дела. Однако должна же я к Сафарову как-то обращаться! А то его историю болезни я посмотреть не успела.
Но ответ Рыкова, как я догадываюсь, Эмина мало волнует. Скорее всего, он задал вопрос просто из вежливости. Теперь Эмин поворачивается ко мне и вручает пакет со словами:
Здесь всё, что вы, Марта, заказывали.
Марта? Какое необычное имя! — Рыков опять начинает проявлять заинтересованность по отношению ко мне и пытается придвинуться. Я делаю два шага назад.
Его маленькие голубые глазки блестят. Этот мужик с липким взглядом меня уже реально бесит. После общения с ним впечатление, будто вывалялась в грязной зловонной луже.
Может, ему темечко припекло? — мелькает у меня мысль. — Сегодня такая жара!
Я-то знаю, что кто-кто, а Рыков — герой не моего романа. Коротко поблагодарив Эмина, с гордо поднятой головой я иду к палате Сафарова, у дверей которой стоят двое амбалов. Но это были не а-ля бандиты из 90-х в спортивке, а симпатичные мужчины в строгих костюмах.
Не железная Марта
— Ну, наконец-то! — хмурый Сафаров привстаёт с постели. — Я думал, обо мне забыли.
У меня, как назло, при виде черноглазого красавчика начинают предательски подгибаться коленки. На полусогнутых ногах я подхожу к огромной кровати, застланной белоснежным бельем. Не поднимая на Сафарова глаз, копаюсь в пакете, который мне передал его личный помощник. Эмин сам ездил в город за медикаментами и привез всё в таком количестве, что хватит не только на его босса, но и ещё на десяток пациентов.
Обычно я стараюсь разговаривать с больными, подбадривать их, рассказывать какие-либо новости. Я же понимаю, как тяжело находиться целыми днями в четырёх стенах, особенно тем, кто перенёс операцию, либо, как тот же Сафаров, не может выйти за пределы палаты из-за травмы. Но сейчас я молчу. Нет, не из вредности, просто голос не выходит.
Понимаю, что выгляжу в глазах пациента, мягко говоря, довольно странно, но ничего не могу с собой поделать. Казалось, ещё каких-то пять минут назад я изгалялась над Рыковым, описывая, какие мучения его подстерегали в нашей больнице, если б он попал с переломом ноги, а я забыла дома свои очки, из-за чего не получилось бы ввести обезболивающий укол в вену. Правда, Рыков быстро отошёл от шока и начал опять подбивать ко мне клинья.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
А я… я окинула его взглядом, исполненным презрения, и ушла. Но сейчас, глядя на меня — такую растерянную и безмолвную, пожалуй, мог бы запросто посмеяться уже Рыков.
Только что я могу сделать, если руки дрожат, а голос пропал? Я честно пытаюсь открыть рот, но из горла вырываются только нечленораздельные звуки. Опасаясь, как бы Сафаров не догадался, что он — причина моей временной потери речи, я прекращаю эти попытки. А сама украдкой рассматриваю вип-палату. Бывшая ординаторская выглядит впечатляюще!
На окнах вместо застиранных занавесок, принесённых из дому нашей с Таней сменщицей — сердобольной Марией Сергеевной, — красивые серебристые портьеры. Напротив кровати висит огромный плазменный телевизор. Сама кровать — произведение искусства! Огромная, она занимает чуть ли не половину палаты. Высокая спинка, резные ножки, ортопедический матрас. Я так думаю, что спать на ней — одно удовольствие!
Рядом с кроватью — тумба из этой же серии. У другой стены — стол с микроволновкой. В одном углу приткнулся холодильник, в другом душевая кабина, биотуалет. Сбоку от двери — платяной шкаф. На потолке висит дорогая люстра. Короче, палата вип-пациента больше напоминает собой гостиничный номер в отеле класса люкс.
Раньше я как-то не задумывалась о том, как живут богатые люди. Теперь собственными глазами увидела. М-да, очень неплохо…
Видимо, Сафаров заметил мой взгляд, потому что внезапно спросил:
Наверное, Марта, ты думаешь: Красиво жить не запретишь, да?
Я неопределённо мотнула головой. А он улыбнулся и сказал:
На самом деле я так жил не всегда. Но когда ты втягиваешься во всё это, — он машет рукой в сторону телека, — то по-другому жить как-то не получается.
Я с удовольствием слушаю его низкий бархатный голос и вдруг с удивлением замечаю, что меня сейчас нисколько не коробит, что Сафаров обращается ко мне на “ты”. Хотя Рыков своим тыканьем давеча конкретно взбесил. Наверное, это потому что Рыков мне неприятен.
Сафаров зачем-то пытается встать с постели, но я знаками показываю ему, чтоб оставался в том же положении, что и сейчас. Он смотрит на меня с недоумением, однако не спорит и остаётся сидеть. Видно, новокаин, который вколол ему Сан Саныч, перестал действовать, и наш вип-пациент чувствует боль в плече. Нет, он старается держаться. Но я же не слепая и вижу, как Эльдар (так, узнав его имя, я мысленно называю красавчика) стискивает зубы, а на его высокий лоб набегают морщины. Но они нисколько не портят его внешности, а, на мой взгляд, наоборот, придают более мужественный и зрелый вид.
По-прежнему молча я накладываю ему на плечо аппликацию из димексида. Он морщится, но терпит. Я хочу объяснить, для чего нужна аппликация. Открываю рот, не особо надеясь на успех своей попытки, но голос вдруг действительно прорезался. Видимо, давеча в моём организме что-то перемкнуло, а теперь голос самовосстановился.
Правда, он звучит подозрительно хрипло, но главное, что вообще появился. Старательно отводя глаза от широкой груди Эльдара, к которой так хочется прижаться, я объясняю, что это охлаждающее средство, которое купирует болезненные ощущения, снимает воспаление и способствует рассасыванию отёков.
На лице Сафарова появляется лёгкая улыбка. Я только закончила говорить и смотрю на него непонимающим взглядом. Мысленно отмотав свою речь назад, с ужасом осознаю, что я ляпнула. Вместо “рассасывание” я сказала “сосание”. И пусть речь шла об отёках, как ни крути, смысл моих слов получился двояким. Что тут сказать? Позор джунглям!
От стыда мне хочется сейчас провалиться сквозь землю. К счастью, аппликацию на плечо я уже наложила. Теперь осталось сделать компресс из кубиков льда на голеностоп. Избегая встречаться глазами с Эльдаром, быстро иду к холодильнику, вынимаю контейнер со льдом и, накидав кубики в полиэтиленовый пакетик, кладу его на голеностопный сустав, а затем фиксирую с помощью широкого бинта. Руку я на этих вещах, слава богу, набила.
