При виде ее я замигала. Ошибки быть не могло. Эти гладкие волосы цвета золотистой меди, широкие очаровательные глаза, аристократический носик и, безусловно, аристократический рот. Это была она, звезда серий романтических спектаклей, которые шли с таким успехом, что один из самых больших лондонских театров был постоянно переполнен в первые годы войны, да и поныне публика толпами стекалась туда.
Официант выполнил заказ. Марша Малинг сделала глоток, встретилась со мной взглядом и рассеянно улыбнулась. Затем улыбка сменилась внимательным взглядом.
– Простите, – прозвучал знакомый хриплый голос, – мы не встречались прежде? Мы ведь знакомы?
Я улыбнулась:
– Смело с вашей стороны заявлять такое, мисс Малинг. Полагаю, вы привыкли избегать людей, претендующих на знакомство с вами. Но нет, мы с вами раньше не встречались.
– И все же я уверена, что видела вас где-то.
Я перелистала страницы журнала кончиками ногтей.
– Возможно. Я манекенщица.
Узнавание озарило ее лицо.
– Так вот оно что! Вот откуда! Вы работаете у Монтефиора, если не ошибаюсь!
– В общем, да… но временами я работаю на стороне. Меня зовут Друри. Джанетта Друри. Как зовут вас, мне, естественно, известно. И конечно же, я была на вашем спектакле, и на предыдущем, и на том, который был до него…
– И так до сотворения мира, милочка моя. Я знаю. Но вы крайне любезны. Должно быть, вы еще ходили с косичками, когда я играла в «Диких красотках».
Я рассмеялась:
– Я рано их обрезала. Мне пришлось зарабатывать на жизнь.
– Вот как? – Марша сделала глоток джина, разглядывая меня. – Но я вспомнила, где я вас видела. Это было не на фотографии, а на зимнем шоу Ледюка в прошлом году. Я приобрела то божественное платье для коктейлей…
– Из бархата цвета топаза. Я помню его. Действительно божественное платье.
Она скорчила гримасу.
– Вероятно. Но это было ошибкой. Вам, так же как и мне, прекрасно известно, что блондинкам оно не идет.
– Когда вы его покупали, вы не были блондинкой, – не подумав, брякнула я. – Простите, – добавила я поспешно. – Я…
Но она засмеялась веселым журчащим смехом:
– Действительно. Я забыла. Мне пришлось стать шатенкой для «Мицци». Это мне не шло, к тому же «Мицци» провалилась.
Марша вытянула вперед изящные ноги и одарила меня своей знаменитой треугольной улыбкой.
– Я рада, что вы приехали. Я здесь всего три дня и уже скучаю по городу. Впервые с момента моего отъезда у меня появилась потребность подумать о таком цивилизованном предмете, как одежда. Я просто обожаю ее, а вы?
– Естественно. Но поскольку это моя работа…
– Я знаю, – сказала она. – Но здесь говорят лишь о горах да о рыбалке, а подобные занятия мне представляются невероятно скучными.
– Тогда что вы тут делаете?
Этот вопрос вырвался у меня помимо воли и прозвучал грубовато, однако Марша ответила без всякой обиды:
– Отдыхаю, милочка моя.
– А, понимаю, – произнесла я, стараясь не выказывать любопытства.
Марша Малинг подняла бровь и снова рассмеялась.
– Да нет же, – ответила она, – я и в самом деле отдыхаю, а не просто нахожусь без работы. Спектакль сошел неделю назад. Адриан объявил, что я обязательно должна прийти в себя, а я как раз прочитала божественную книгу о Скае, и вот я здесь.
– И как, соответствует Скай книге?
– Местами. Горы ужасно прелестные, и все остальное тоже, и вчера я видела оленя с очаровательнейшим олененком, но вся беда в том, что здесь совершенно невозможно передвигаться. Вы любите прогулки, долгие пешие прогулки?
– Да.
– А я не люблю. А Фергус просто-напросто отказывается водить машину по некоторым из этих дорог.
– Фергус? Значит, вы здесь со своим мужем?
Я безуспешно попыталась вспомнить, кто на сей раз является мужем Марши Малинг.
– Милочка! Я вообще не замужем в данный момент. Правда, блаженство? Ради разнообразия. – Она издала розовыми губками очаровательный смешок, и я непроизвольно улыбнулась. Ее очарование было осязаемо, словно нечто ослепительное и полное жизни, ее наиглупейшие банальные фразы и устаревшая манера преувеличивать грели душу, как и пылающий огонь в гостиной. – Нет, Фергус мой шофер.
– Марша! – Я назвала ее по имени, не успев осознать этого; по сути, с моей стороны это было данью ее очарованию. – Неужели вы привезли сюда машину с шофером? И это вы называете прийти в себя?
– Но я очень не люблю ходить пешком, – рассудительно ответила она, – да мы и не собираемся проводить здесь весь отпуск. Я как бы совершаю турне по горной Шотландии и островам. Давайте выпьем еще. Нет, я и впрямь попала в тяжелое положение. – Она протянула руку и позвонила в колокольчик. – Отчасти мы попали сюда из-за Фергуса. Он родом из этих мест. Не то чтобы его волнуют стародавние времена, просто нам показалось, что здесь может быть неплохо.
Я уставилась на нее. Не смогла удержаться.
– Какая вы… внимательная. Ваши служащие…
Она взглянула на меня. На этот раз знаменитая улыбка была определенно заимствована из очень озорного спектакля «Да, моя дорогая».
– Разве я не праведница? Но Фергус… ах да, херес, правильно? И еще одну порцию розового джина. – Сделав заказ, она повернулась ко мне. – Знаете, если бы я стала разговаривать подобным образом с каким-нибудь другим постояльцем гостиницы, он бы застыл на месте, как… как чучело.
– А кто еще отдыхает здесь?
– Так, давайте вспомним… Полковник и миссис Каудрей-Симпсон. Они скучные, но милые. Они все время ловят рыбу, и днем и ночью, и поверьте, ни разу ничего не поймали.
– Кажется, я их видела. Пожилая пара с пустой корзиной.
– Ну да, это они. Потом, если и дальше продолжать о рыбе, мистер и миссис Корриган и мистер Брейн.
– Случайно не Аластер Брейн?
– Кажется, да… – Она посмотрела на меня с любопытством. – Ваш друг?
– Знакомый. Он занимается рекламой.
– Да, он отдыхает вместе с Корриганами. И знаете, – задумчиво добавила она, – если бы я была способна найти в себе жалость к женщине, вышедшей замуж за привлекательного мужчину, такого как Хартли Корриган, то пожалела бы именно эту.
– Почему? – удивилась я.
Взгляды Марши Малинг на брак, высказанные лично, стоило выслушать.
– Рыба, – просто ответила она.
– Рыба? А, понимаю. Вы имеете в виду рыбалку?
– Совершенно верно. Он и Аластер Брейн такие же, как Каудрей-Симпсоны. Утром, днем и ночью они ловят рыбу. А она не делает ничего, совсем ничего, чтобы бороться с этим, хотя явно пребывает в ужасном состоянии, причем уже давно. Она слоняется с несчастным видом совершенно одна, засунув руки в карманы.
Я вспомнила унылую женщину, протащившуюся вверх по лестнице в кильватере Каудрей-Симпсонов.
– По-моему, я видела ее. Она действительно не похожа на счастливицу. Но я вообще сомневаюсь, – задумчиво произнесла я, – что есть на свете такая женщина, которая могла бы соперничать с рыбалкой, если мужчина по-настоящему увлечен этим занятием.
Марша Малинг поглубже уселась в кресло и произнесла:
– Вот как?
– Ладно, – ответила я. – Ну, может, только вы. Да еще Рита Хейворт. И все.
– Но она даже не пытается! – возмутилась Марша. – А он… Ну хорошо, кто там дальше?
– Я видела двух женщин… – начала я.
– Ах да, две… как это называется?.. Schwärmerinen[3], – произнесла Марша своим красивым, хорошо поставленным голосом. – Они…
– Марша, нет! Не нужно этого говорить!
Но дух обличения оказался неожиданно силен в мисс Малинг. Ее прекрасные глаза засверкали.
– Эта девочка! – воскликнула она. – Ей, наверное, еще и девятнадцати нет, а она повсюду таскается с этой невозможной усатой женщиной! Ах, дорогая, она ее наверняка запугивает!
– Если эта женщина ей не по нраву, – резонно заметила я, – зачем же она приехала с ней?
– Я же сказала. Они…
– Нет, Марша. Это явная клевета. Не забывайте, мы находимся в шотландской рыбацкой гостинице, а не на театральной вечеринке с коктейлями.
– Наверное, вы правы, – вздохнула она. – На самом деле они, кажется, работают в одной и той же школе. Малышка только-только начала преподавать, а другая ведет там ПК, или РТ, или что-то в этом роде. Я слышала, как она сама призналась.
– Призналась в чем? – изумилась я.
– Что обучает этому самому РТ или как его там. Что это такое, кстати?
– По-видимому, «мускулистые христиане»[4].
– Совершенно верно, – мрачно ответила Марша.
– Кто еще здесь отдыхает? Я познакомилась по пути из Элгола с мужчиной…
– Это, наверное, Родерик Грант. Он практически живет здесь. Высокий, привлекательный, с пышной шевелюрой?
– Он самый. С голубыми глазами.
– И с какими! – пылко воскликнула Марша. – Он определенно представляет интерес, вот только…
Она запнулась и сделала глоток джина.
Чувствуя, что неизвестный Фергус вызывает у меня все большее любопытство, я сказала равнодушным тоном:
