– Развлекаетесь, – обиженно буркнул Витька. – А как же я?
– Извини, дорогой, – развел руками Колотов. – Застоялись на холоде.
Мне показалось, что нападение отморозков не было случайным. Они явно кого-то поджидали, с целью либо похитить, либо покалечить. Своими мыслями я поделился с Вячеславом, с удобствами устроившегося на переднем сидении моего «Лексуса». Колотов задумчиво потер подбородок и нехотя кивнул.
– Я вернулся в город только вчера, о моем возвращении знают немногие, следовательно, объектом вожделения этих незадачливых молодцов являетесь вы, Вячеслав Алексеевич. К тому же мне показалось, что одного из них вы опознали. Во всяком случае, ваши слова «ну Сипягин, ну сука» прозвучали очень выразительно.
– Сроки мотали вместе, – нехотя признался Колотов. – И освободились в один день. Я помог ему на первых порах, но этот придурок вообразил, что меня можно доить вечно. Пришлось объяснить неразумному Василию, как он ошибается на мой счет. Это случилось лет десять назад, но Сипягин, видимо, затаил обиду.
– Вы что, с ним не виделись с тех пор?
– Нет, – равнодушно пожал широкими плечами Вячеслав. – Блатная среда не привлекала меня ни тогда, ни после.
– Вы знаете, что три дня назад убит зять Ильина?
– Послушайте, Строганов, я действительно виновен в смерти старика, но это был несчастный случай, – вспылил трезвеющий на глазах Колотов. – За свою мальчишескую глупость я уже расплатился сполна.
– Я вас ни в чем не обвиняю, Вячеслав, и даже ни в чем не подозреваю. Просто хочу предупредить, что следующей жертвой можете стать вы.
– Это с какой же стати? – искренне удивился Колотов.
– Зачем вы полезли в хранилище Ильина?
– Из-за кинжала, будь он неладен. Старик знал о моем увлечении историей и показал его мне. Возможно, хотел узнать истинную цену старинному оружию, а посоветоваться было не с кем. Может, похвастаться решил. В общем, зацепил он меня. А я не удержался и рассказал девчонкам, что есть у меня одна интересная вещица, двенадцатого века. Пыль в глаза пускал. Я бы этот кинжал вернул. Но получилось так, как получилось. Полковник умер на моих глазах. К счастью, у меня хватило ума, не пускаться в бега. Суд принял это во внимание.
– А кинжал у вас остался?
– Уж коли срок мотать, то хотя бы не даром, – криво усмехнулся Колотов. – Был у меня тайничок в подъезде, вот там я и спрятал кинжал и еще несколько цацек. Жалко шкатулка туда не вошла.
– Какая шкатулка?
– Большая, по-моему, из серебра сделанная. Она там в хранилище осталась. На суде о ней не упоминали, думаю, сыскари не слишком тщательно осматривали квартиру убитого. Им все было ясно. У Ильина очень приличная сумма в долларах лежала в шкафу. А поскольку я деньги не тронул, то в суде поверили в мое искреннее раскаяние.
– Кинжал вы продали?
– Да. Сразу, как только вышел на свободу. Деньги нужны были. Матери на лечение и мне на учебу. Сипягин у меня кинжал просил. Он с него даже копию сделал. Золотые у него руки, а натура воровская. Просил меня подождать, но я отказался. Деньги у него наверняка были бы краденные. А мне зачем рисковать при моем тогдашнем пиковом раскладе. Вот я и загнал кинжал коллекционеру. Солидный дядька, актер, и деньги он мне дал вполне приличные.
– Фамилия солидного дядьки Лузгин? – спросил я.
– Откуда вы знаете? – насторожился Колотов.
– Я знаю всех коллекционеров в городе.
– Он правду говорит, Славка, – неожиданно отозвался с заднего сидения Чуев. – Граф Феля большой любитель антиквариата.
– А почему граф? – удивился блондин.
– Потому что Строганов, – хихикнул Витька. – Это я его наградил прозвищем еще в детстве. Так оно к нему и прилипло на всю оставшуюся жизнь. Надеюсь – недолгую.
– Спасибо на добром слове, Чуев. Кстати, мы приехали. Ни пуха вам, ни пера, охотники за удачей.
– Только не посылай его к черту, Славка, он и без твоей помощи нашел к нему дорогу.
Чуев первым покинул салон моего автомобиля. Именно покинул, а не вылез, скажем, и уж тем более не вывалился. Единственное, чему он научился в театральном училище, так это не терять лицо в любых ситуациях. В том числе и смертельно опасных для жизни. Пьяный ли, трезвый ли Чуев всегда сохранял на челе отблеск благородства. Ни дать, ни взять принц крови недавно лишенный наследства. И этого наследства лишил его я. Тут уж не убавить, не прибавить.
Лузгин гостей не ждал. Времена, когда Семен Алексеевич разудалым добрым молодцом покорял женские сердца, давно уже миновали, и теперь он с достоинством нес ношу заслуженного человека, чьи стопы и помыслы направлены только к одной цели – пенсии. Другое дело, что актерские заслуги столь скупо оплачиваются нашим замечательным государством, что прожить на них способна лишь театральная мышь, привыкшая питаться муляжами калорийных продуктов. Именно поэтому предусмотрительный Семен Алексеевич еще в годы относительно молодые решил позаботиться о сытой старости. Сказать, что свой нынешний достаток он обрел исключительно добросовестным трудом, я бы не рискнул, но и подозревать трудившегося всю жизнь человека в тяжких грехах, у меня нет никаких оснований. Коллекция антиквариата, которую Лузгин собирал всю жизнь, тянула на сотню тысяч долларов, но не более того, а ее бесспорным украшением сам хозяин считал кинжал двенадцатого века, доставшийся ему по счастливой случайности.
– А вы уверены, Семен Алексеевич, что эта случайность была счастливой?
– Не пугайте меня, Феликс, – попросил хозяин. – Пожалейте мое истрепанное жизненными невзгодами сердце.
В отличие от Чуева, Лузгин был актером талантливым. Причем в данном случае мое мнение скромного дилетанта полностью совпадало с мнением государственных мужей, осчастлививших Семена Алексеевича званием народного, кое он с достоинством нес по жизни.
– Вы об убийстве Степанкова слышали?
– А как же, – удивился моему вопросу Лузгин. – Шутка сказать, столичного гостя пришили как мигранта какого-нибудь, в провинциальной подворотне.
– Его убили в подворотне?
– Так ведь район хулиганский, окраина города, налево – свалка, направо – кладбище. Туда и в советские времена люди посторонние ездили с опаской, а уж в нынешние… Ты мне скажи, Феликс, зачем он туда поперся, да еще ночью?
– Может, его убили в другом месте, а потом отвезли поближе к кладбищу, заметая следы?
– Все может быть, – пожал плечами Лузгин. – Но у следователей на этот счет другое мнение.
– А вы откуда знаете, Семен Алексеевич?
– Венька Мандрыкин рассказал, – усмехнулся Лузгин. – Ты присаживайся, Феликс, к столу. Угостить мне тебя особо нечем, но рюмку коньяка я для тебя найду. Мандрыкин – актер из нашего театра. Талантливый, между прочим. Но, сам понимаешь, зарплата маленькая, вот он и подрабатывает в казино «Дама треф». Слышал о таком?
– Слышал.
– Значит, о конфликте между Кружилиным и Певцовым тоже осведомлен. Так вот Певцов был последним, кто видел живым столичного гостя. А произошла эта историческая встреча в «Даме треф». Естественно, хозяин казино попал под подозрение, однако Мандрыкин клянется, что Степанков с Певцовым поладили, даже подписали какой-то договор. И вообще они в этот вечер больше о девках говорили, чем о деле. Гость возмечтал о сексе с перчиком и, похоже, нашел то, что искал. Я Веньке верю, да и какой ему смысл меня обманывать, я же не прокурор. Мандрыкина возили на опознание. Тело обнаружили без документов, с вывернутыми карманами, а рядом лежала фишка из казино «Дама треф».
Мандрыкина я хоть и шапочно, но знал. Видел и на сцене, и в окружении Витьки Чуева. Человеком он был на первый взгляд безобидным, однако любил потереться среди сильных мира сего, точнее среди их отпрысков. А с Чуевым они, кажется, вместе учились в театральном.
– Учились, – подтвердил Лузгин. – Как актер Венька на три головы выше Витьки, а что толку? Чуев на своем телевидении приличные деньги получает, а Мандрыкин перебивался бы с хлеба на квас, если бы его Певцов не пригрел. Крупье нашей стране нужны больше, чем артисты.
– Это до поры, – утешил я старого скомороха. – Слухи идут по грешной московской земле, что в верхах обеспокоены нездоровым азартом, охватившим низы.
– Тогда понятно, почему Ильин не стал пускаться во все тяжкие из-за столь доходного куска, – усмехнулся Лузгин. – А у нас тут многие удивлялись московскому миролюбию. Но тогда, согласись, Феликс, Певцову тем более незачем устранять Степанкова, коли повод для конфликта вот-вот исчерпает себя.
– Логично, – кивнул я. – Есть у меня версия по поводу этого убийства. Ты ведь с Вячеславом Колотовым знаком?
– С гипербореем, что ли? – усмехнулся Лузгин. – Видел по телевизору. А потом его Чуев к нам в театр приводил.
– Память тебя стала подводить, Семен Алексеевич, – обворожительно улыбнулся я хозяину скромной обители. – Стареешь, видимо.
– Хватка у тебя, однако, Феликс Васильевич, – покачал головой Лузгин. – А я никак не мог понять, что ты весь вечер на кинжал пялишься.
