удачу и купыть можна!
— Пожалуй. Поклонюсь дарами богине удачи. Макошь?
— Осмелюсь зыметить, г’сспадин, что Средный — Островной. Макоши не ынтересен Остров, можна пыклониться и ей. Но лиса радилась в этих краях, ны Урале, и пытому лучшы найти ыное божество, савсем чуть-чуть дальше.
— Восточники? Далеко. — Калинин покривился. — Это время и золото, много золота.
Гоблин всего вонючего сложил сухие лапки в замок и склонил голову, поглядывая на гостя масляными глазами.
— Осмелюсь прыдложить пыклониться дарами маему богу. Он дылёк от всыго твардного, но сила ыго со мной. Еслы г’сспадин пожыртвует трысста кругляшков, то удача в этом деле будет ны ыго стороне.
Калинин задумался.
— Триста?
— Пытьсот было бы лучшы, — старик жадно облизнулся и его глаза блеснули во тьме. И добавил, слегка разочарованно: — Но Безымянный ны терпыт чрезмерности. Трысста!
— Триста червонцев для бога, имени которого не знаю? — Калинин усмехнулся, подначивая своего давнего… слугу, не слугу, но исполнителя деликатных поручений. За хорошую плату жрец брался почти за любые дела. Исполнял, правда, криво и косо, по каким-то своим мотивам и пониманию, но и такой результат пригождался.
Жрец забытого храма ответил не сразу.
Хмурился, молча шевелил губами.
И — разродился.
— Я жы был пылезен, г’сспадин?
— Пожалуй.
— Развы за всы годы я пыдвёл вас хыть раз?
— Не припомню такого.
— Мой бог ны имеет ымени, г’сспадин. В давние врымена правыл людьми с кожей краснаго цвыта и люди звали ыго по ымени, но то давно в прошлам. Сыйчас он бог всех, кто ны носит ымён.
— Ты мне это уже говорил.
— Ыстина ны станет хуже, еслы её павтарить.
— Но надоест.
— Прышу прощения, г’сспадин, но еслы в угоду вашему ызволению я прыдумаю для Безымянного ымя… — старик пожал плечами и акцент в его речи усилился. — Ын прогнывается. Ы я ысчезну, ы вам плоха прыдётся.
— Триста, согласен. Ритуал скоро?
— Дыа, г’сспадин. Вот прямо скора-скора сейчас.
— И какие для них последствия ритуала первого круга?
— Оны быстро умрут, г’сспадин. Жертв ныт, эныргии мало, откуда силу брать? Из ядра. Ядро ны выдержит и сы временем расколется. Пыначалу Младшая дажы начнёт быстрее развываться, ныгрузка ны ядро даст свой ыффект. Еслы повезёт, обрытёт третий хвост. Но позже — крак! И всё. — Старик похихикал и умолк. Продолжил более деловым тоном: — За нысколька дней перед смертью ей станыт плоха, можыт о чём-то и догадаытся, еслы обратится к старейшинам стаи. Но ыё стая дылеко, да и слышал я, что Младшая с ными пассорилась.
— Средний? — равнодушно спросил гость.
— Средный простоват. Ныплох для Остравного волка, но там ценят силу, ны ум. Нычего ны поймёт до самаго конца, ведь для ныго почти нычего ны изменится. И он тоже гордец, поывляется ны Острове раз в дысять лет. Кажытся, тамошний Погонщик стаи украл у ныго нывесту. — Гоблин захихикал. — Очень выгадно для нас.
— Значит, первый круг… — процедил Калинин.
— Первый круг сырьёзно ныдооценивают, г’сспадин. В ныкоторых случаях это идеальныйший ынструмент: тихий, нызаметный, как будто ныопасный. От ныго легко защититься. Как будто.
Старик издал мерзенький смешок.
— И когда умрут?
— Этот рытуал — в сваей сути магическый кантракт, но са сломанными условыями, каторые ны пазволят кантракт ысполнить. — развёл руками жрец. — Патаму стандартный срок для обычных кантрактов, г’сспадин. Буквальна как в учебныке «Магия и время: секунды, минуты и внезапная смерть» некоега Трабессиуса Эл Кей.
Калинин прищурился.
— Седьмая таблица? Один год и один день?
— Дыа, г’сспадин, вы великалепна знаете тему! Как и ожыдалась от… — старик заткнулся и даже зажал рот руками. — Прастите, г’сспадин. И еслы пожелаете, то до срока ны дотянут. Мы ускорим ых воссаединение с Великой Т’мой.
Гость обдумал предложение и отказался.
— Спешить не будем. Пусть проживут свой срок. Один год и один день — неплохо. Есть шанс. Да, надо им помочь, пусть Моржи возьмут их принятыми. А в конце срока ты их, как сегодня, пригласишь. И расспросишь.
— Как пажылаете, г’сспадин, — глубоко поклонился жрец.
Тем временем суета в зале затихла. Все жирные гадости на полу намалёваны, стулья и водочные ящики подвинуты на свои места, вонючие свечи трещат огнём, потёки воды убраны грязными тряпками.
Храм Безымянного сокрытый в трупе Дома быта подготовился к ритуалу.
И гость бросил, не рассчитывая на успех, да и не особо того желая:
— Хочу посмотреть как пройдёт.
Гоблин всех гоблинов заполошно запрыгал вокруг гостя, размахивая рукавами засаленного халата. На миг Калинину почудилось, что даже яркие полосы и знаки на юбке и рубашке старика нервно задёргались.
— Ох, ны надо вам смытреть на всы эти скучные рытуалы. Оны такые долгие и ужасна ныприятные, г’сспадин. Зачем вам выдеть лышнее? Вдруг вас будут рысспрашивать люды нымалых дыстоинств? Что ответыте на ых ныстойчивые вопросы? Еслы ны видели — то и ны видели, честно прызнаетесь.
— Хм. А если спросят тебя, что скажешь?
— Ох, г’сспадин… Кому нужен нычтожный жрец бога, каторого нет в этом мире?
— Хорошо устроился.
— Пойдёмте, г’сспадин, провожу вас. Многа, ох, многа работы сыгодня!
Гость позволил себя увести. Не так уж он и хотел дальше находиться в пропитанном смрадом подвале. Техническая сторона ритуала интересовала его постольку поскольку. Бесполезно всё это знание, пока…
Пока он — не одарённый.
Вскоре старик вернулся.
Прошаркал до стола, уселся. С брезгливостью выплеснул на пол сок. Протёр чашку полой халата, особенно ручку, к которой прикасался гость, набулькал из кувшина и жадно выпил.
Тяжёлая работа — быть последним Старшим в храме того, кого нет на Тварде.
Но всё изменится!
Не может не измениться!
И эти, расходные, — он бросил взгляд на замороженные глыбы, — помогут.
Лицо старика-гоблина постепенно разглаживалось, исчезали морщины и бродавки. Жрец разогнулся, куда-то делся намечавшийся горб. Тощие кривые лапки обратились во вполне нормальные руки нестарого ещё человека.
Серые тени с трудом вволокли в зал с оплывшими ледяными глыбами тяжёлый каменный стол. Тащили на двух тележках сразу. Сгрузили в центре и тележки увезли. И сами исчезли, кроме одного.
Жрец поднялся и подошёл к гранитному столу, где его ожидал помощник.
Тот и спросил:
— Кажется, Калинин решил, что мы используем магию воды?
Оба расхохотались.
— Пусть думает, главное чтобы мы не забыли источник нашей силы.
— А
