тени деревьев, расположились отец Егора и два его приятеля. Делились воспоминаниями, похохатывали над древними анекдотами и более свежими случаями из жизни, да тянули пиво из пластиковой полуторалитровки. Пару полторашек заначили, опустив в речку на мелководье и зорко следя, чтобы чужие не украли.
Егор же, умостив подбородок на сложенные руки и прищурив глаза, украдкой следил за девчонкой. Посмотреть было на что. Зелёный пляжный топ, короткий почти до неприличия, кусок цветастой оранжево-красной ткани, обёрнутый вокруг созревших бёдер. И крашеные в дикий алый цвет волосы, убранные в длинный хвост.
Красноволосая девица металась по тропинке на краю пляжа, вертела головой, изредка резко останавливаясь и прикладывала ладонь ко лбу козырьком. Тут же срывалась с места и следующие несколько шагов пробегала. Замирала на миг, оглядывая разбросанные по пляжу тела отдыхающих и снова торопливо шагала. Кусала губы и сжимала кулаки. Время от времени вздрагивала, будто её кто-то окликал, после чего вертела головой ещё яростнее.
Наконец, совсем немного не дойдя до Егора, сдалась и, опустив плечи, побрела к выходу с пляжа. Но тут же встряхнулась, шагнула с асфальта на траву и обернулась к реке. Встала между клонящимся к закату солнцем и Егором. И — вспыхнула, будто объятая солнечным пламенем.
На кратчайший миг её силуэт будто увеличился вдвое и втрое, впятеро, и разлетелся во все стороны тающими в воздухе сверкающими осколками. Что-то тяжко ударило на самой грани слышимости. Так тихо и массивно, будто споткнулся муравей, а рухнул слон.
Земля вздохнула и мир поёжился.
Сердце Егора пропустило удар. Игра солнечных лучей выглядела удивительно реальной.
Вздрогнула и девчонка. Медленно-медленно осмотрела пляж. Взгляд скользнул и по Егору, и по отцу с приятелями, но ни на ком не задержался. Неспешно двинулась по дорожке к дальней, малолюдной части пляжа, сокрытой кустами и деревьями.
Прошла мимо Егора.
А тот вблизи смог рассмотреть огневласку получше.
Она была старше, лет восемнадцати, а то и больше; и это неприятно царапнуло. Лицом южанка: слегка раскосые глаза намекали на Азию, но определить точнее Егору не хватило опыта. Изумило острое, почти треугольное лицо с высокими скулами и пушистые брови яркого рыжего цвета.
«Красится. Анимешница», — решил Егор. — «Жаль.»
Анимешниц не любил. В его родном классе целая группа девчонок увлекалась аниме, и с ними у Егора отношения сложились не очень.
Он вспомнил яростные словесные баталии «один против пятерых» и… И тут же насторожился. Приятели отца подозрительно затихли, а рядом зашуршал песок.
Так, сейчас начнётся. Егор, не скрываясь, тяжело вздохнул.
— Хороша азиатка? — послышался голос отца. Высокий, крепкоплечий и светловолосый, он с довольной миной на лице рассматривал сына.
Стянув с головы панаму, Егор сел и укоризненно уставился на него.
— Опять? Кстати, где я спалился?
Отец усмехнулся и ответил по-своему:
— Ты гляди: высока, стройна, на лицо мила… вроде. Китаянка, что ли? Это хорошо, они там все мастерицы. Опять же, постарше будет, значит и поопытнее. Может, чему научит?
— Хороша. Но не моё, — отрезал парень.
— Тебе на днях четырнадцать стукнуло, а ты всё без девчонки. Какое «не моё»? У тебя гормон должен копытом бить, а ты — кидаться на любое с сиськами и… кхм.
Егор картинно закрыл лицо руками и провыл волком. Приятели отца захохотали. Всю неделю, что Егор с отцом гостили в родном Липецке, эти сценки повторялись регулярно, но приесться ещё не успели. Всем, кроме Егора.
— Серьёзно, — отец насмешливо фыркнул и утёр пот с лица красного от жары. — Сходи, познакомься.
— Нет уж. Пойду, но не туда, а туда, — и Егор махнул в сторону островка.
В этом месте остров Зелёный разделял реку Воронеж на два неравных рукава. Правый был поуже, на нём устроили центральный городской пляж и протянули понтонный мост к острову. С той стороны протоки тоже был пляж, но поменьше. Остальная часть острова изрядно заросла осинником да ивняком. Другой зелени тоже хватало.
— Точно! — хлопнул в ладоши один из приятелей отца, Степан Маркович, мужчина серьёзный до изумления. Он даже на пляже пребывал в наглаженных брюках и новеньких туфлях. Рубашку, правда, снял. И теперь щеголял парой бугристых шрамов на боку. — Там же отличная ежевика растёт! Помню, в детстве по кустам набирал целое ведро.
— Ведро? — не поверил Николай, другой приятель отца, худой и чернявый, похожий на дрозда. Отчества его за всю неделю Егору так и не довелось услышать. — Не свисти!
— Пару литровых банок точно. Тут же и продавал, на пляже. И шёл искать подружку на вечер. Кино, мороженое…
— Вот! — обрадовался отец, подмигивая Егору. — Сбегай туда, вдруг какую ежевичку найдёшь. — И он со значением подвигал бровью.
Тот лишь опять вздохнул, мысленно плюнул, сложил покрывало и бросил свои шмотки к вещам отца. Подтянул плавки, кивнул тёплой компании и двинулся к мосту, загребая голыми ногами горячий песок. Свернул было к реке, постоял в воде, но решил не рисковать.
До того берега совсем близко, от силы метров сто, но к своим годам Егор толком не научился держаться на воде. Отец утешал — мол, кость у мужчин семьи широкая и тяжёлая, никто плавать не умел. Ни сам отец, ни деды. Да и прадеды тоже с реками и морями не дружили, даром что один на Балтфлоте служил и оставил после себя бескозырку с золотыми буквами.
«Зато крепкая кость, поди пробей», — говорил отец дальше и щелкал Егора по лбу.
Утешало слабо.
Да вообще никак!
На Егоре традиция прервалась, воду он любил. А вот она особой взаимностью не отвечала, разок даже утопить попробовала. Потому к рекам, озёрам и прочим водоёмам относился со всей серьёзностью и уважением.
Вот и поплёлся к понтонному мосту, составленному из окрашенных суриком здоровенных железных ящиков, дощатого настила и хлипковатого ограждения. Посреди речного рукава мост горбился, под центральным пролётом могли протиснуться плоскодонки и крошечные самодельные катера.
Мимо с радостными криками пропрыгала по воде пигалица лет пяти-шести, волоча за собой на верёвке синего надувного крокодила. За ней поторапливалась, с трудом переваливаясь по песку, молодая и изрядно беременная женщина. Она остановилась, присела на деревянную лавку, что торчала прямо из воды, и просипела:
— Даша! Дашка! Стой, ураган чёртов!
Девчушка оглянулась и засмеялась в голос, убегая в сторону «лягушатника». Крокодил меланхолично шлепал за ней по воде.
Женщина казалась странно знакомой, но в Липецке Егор прожил всего два года после рождения и
