И на вообще!
— На! — седой жестом фокусника достал из воздуха эскимо.
— С-с-сволочь, — констатировала рыжая и цапнула хрустящий пакетик. — Заставил девушку переживать, а мороженка-то была!
Мороженка была, но кончилась быстро. Кусь! И всё.
А когда лакомства заканчиваются, в голову женщины приходят всякие мысли.
Вот как сейчас.
— Так, вот чо. Не нравится мне ситуация, мутная слишком. Почему Моржи не в своём клановом доме встречаются? Чего-то они скрывают, а прилетит нам. И вот я подумала… Как тебя тогда звали, десять лет назад?
— Это когда? — у седого заскребло под ложечкой. — Меня всегда Мелвигом звали!
— Не, не, не! Помнишь дело Большого Ежа?
Большого Ежа наёмник помнил, хотя с удовольствием забыл бы.
— Нет! Не было никаких Ежей.
— Поздно, я уже вспомнила. Дельце вышло громкое, а напарники Ежа за эти годы того, закончились. Смекаешь?
— Кажется, ты тянешь нас в авантюру, вот что я смекаю.
— Да чего может пойти не так? Короче, с этого момента ты опять Путята… как же тебя там… Супыч? Кашевич? Нет, Борщевич!
— Отстань, идиотка!
— Не, не, я ж сказала — вспомнила. Поздно. Будем тебе новую-старую личность лепить.
— Да зачем, во имя Первоклыка?!
— Если какая-то задница случится, пусть это всё упадёт на фальшивую личность. Пусть, если что, слухи пойдут про Путяту, а не Мелвига. Рейтинг сохранишь, а если вдруг ватагу соберём, тебе же её лицом быть. Короче, тогда хорошо сработало, в этот раз не хуже будет. Пригодится новое имя, потом спасибо скажешь. Два спасибо и пломбир.
— Давай лучше ещё мороженое куплю?
— Давай! Эскимо от Путяты — прекрасный подарок грустной девушке.
Новоназванный наёмник спрыгнул с качелей и побрёл к киоску.
К счастью, Куней сжалилась и мороженка оказалась последней. Да и настроение рыжей качнулось в сторону дела. Сытая и довольная, согласилась с мыслью, что Москву посмотрела, обнюхала и даже на качелях обкатала. Москва стоит, и пора бы заняться зашибанием золотого кругляка.
Наемники вернулись в казённого вида трёхэтажку, переделанную в дешёвый хостел, куда по совету знакомца из Круга наёмников вчера заселились. Забрали вещи, рассчитались за постой и двинулись на встречу с заказчиком.
От Свиблово до Курского вокзала — совсем немного. В метро привычно показали паспорта. И не прошло получаса, как стояли у пригородных касс. Седой купил в автомате билеты, а рыжая зацепилась взглядом за табло с маршрутами.
— Что-то не вижу я Обираловку, — и уставилась на седого так, будто лично он и виновен в пропаже.
Мелвиг пожал плечами. Ему в Круге показали карту и выдали маячок, он запомнил маршрут. Девять станций по железной дороге. И налево.
— Да что мне, названия запоминать? Они ж постоянно меняются.
Седой смутно припоминал, что Обираловка была по этой ветке дороги, но как далеко?
— Давно уже переименовали, — бросила пять копеек стоявшая рядом старушка. — Как бы не в тридцатом годе! Железнодорожным назвали. Да, поди, лет через десять ещё куда переименуют.
Рыжая покивала и поджала губы.
Вот что в людях-простецах плохо, никакущей в них стабильности! Тявкнуть не успеешь, а уже всё поменялось. И что, по новой привыкать? А с другой стороны, это же и хорошо! Заскучать не выйдет.
— Идём! — позвал её бывший и будущий напарник. — Вон, состав подали.
Загрузились и поехали.
Не доезжая одного перегона, поезд плотно встал.
Куней высунулась из окна, присмотрелась и сплюнула. Выскочила в тамбур, раздвинув сначала левые двери, потом правые.
Из большого чёрного портала возникшего слева, за железнодорожным полотном, выползла здоровенная, метров в пятьдесят, змея с кучей маленьких ножек. Змея спокойно скользила, пересекая рельсы. С хрустом вломилась в кусты справа, с грохотом и треском опрокинула дощатый забор частного владения, за которым заметались куры.
На спине змеи сидело несколько мелких фигур, замотанных по самые глаза в грязно-серые обмотки и плащи. Одна фигурка махнула рукой, сверкнул на солнце дротик. Курица забилась, насаженная на остриё. Дротик взлетел и вернулся в руку охотника с насаженной добычей. Фигуры радостно загомонили.
Из чёрной дыры вылезла ещё одна громадная змеиная голова. Метнулся язык. Потянулось тело.
— Что там? — громко позвал Мелвиг.
Его с утра мутило и за рыжей он не поспевал.
Куней вернулась к седому.
— Да эти, как их, мать их! Кочевники, короче. С нагами.
— Ононаги со зверями? Миграция? Рановато, август же. Так, придётся пешком.
— Идём. Не люблю этих гадов! А знаешь, что…
— Только без этого!..
Но рыжая отмахнулась. Отжав вагонную дверь, спрыгнула на насыпь и нагло пошла мимо проползающей змеищи. Будто и нет там никакого чудовища, а рыжей вот приспичило погулять по железнодорожным путям.
Закутанные в обноски существа закаркали. Один из них ткнул рукой в рыжую, и тут же два других вскочили и метнули свои мелкие копья.
Хлопнуло. На месте Куней возникла здоровенная лиса с двумя пушистыми хвостами. Хвосты стегали по щебню. А рыжая держала в руках копья. Миг, и те вспыхнули ярким пламенем. Осыпались пеплом.
Лиса-Куней хищно оскалилась, сверкнув клыками и показав пустые ладони.
Существа заверещали.
Рядом с рыжей встал Мелвиг. Свистнуло. Между наёмниками и ползущим нагом возникла большая радужная плоскость.
Верещание сменилось воплями страха, существа шустро посыпались со спины великанского нага, прячась за его телом.
— Ну как, развлеклась? — спросил седой.
— Да так, — повела плечом лисица и с хлопком обратилась девицей.
— Пойдём, пока остальные наги не вылезли, встреча у нас.
И они двинулись, перебрались через пути и углубились в посадки, в которых нашлась вполне приличная асфальтированная дорога.
Засвистела электричка и поползла задом наперёд, убираясь от возможных проблем.
Позади нарастал гомон и вопли.
А Куней фантазировала:
— Надо бы техам изобрести маленькие телефоны без проводов.
— Зачем? Вон, будки на каждом углу.
— Ну, не на каждом углу, да и где здесь будка?
— Тут нет, — признал седой. — Значит не нужна.
— А так бы я позвонила куда-то и сообщила! Может пару монет в награду дали.
— И сколько мешков золота за телефон без проводов пришлось бы отвалить, рыжая?
— Ща по загривку дам. Я — пламенная.
Дальше шли молча.
Добрались до нужной станции, свернули налево.
Через четверть часа маячок начал попискивать.
До места встречи уже близко.
— Ты чего головой вертишь? — спросила рыжая и зевнула.
— Ничего, — буркнул седой здоровяк, — всё тело чешется, будто
