Копошусь в вещах, а сама пытаюсь разобраться в самой себе. Что творю? С чего это вдруг решила согласиться? Нет, не поверила – с разумом у меня ещё всё в порядке. Но и зрение никогда не подводило, а потому как можно объяснить появившуюся из ниоткуда дверь, которой раньше никогда в моей комнате не было?
– Скажи это ещё раз, – отзывается Бен.
Одежду я особо не выбираю: джинсы после стирки ещё не высохли, поэтому остаются только лосины. К ним как обычно – длинный свитер. В конце концов, не на приём к английской королеве же они меня зовут.
– Я не хочу повышать на тебя голос, – говорит Марк. – Пожалуйста, прекрати.
– Пожалуйста, прекрати, – передразнивает его Бен.
Он еле сдерживается, чтобы не засмеяться в голос.
Повернувшись, я застаю их за тем же занятием: Бен настойчиво лезет Марку в лицо моей пружинкой, Марк, в свою очередь, с невероятным упорством делает вид, будто ему всё равно.
Как маленькие, честное слово.
– Всё, – говорю я, приглаживая волосы на макушке.
– Отлично, – первым оборачивается Бен. Он перекидывает мою пружинку из одной руки в другую. – Пошлите быстрее, пока капитан ещё на месте. А то потом я снова буду единственным, кому прилетит по шее.
– Только возьмём с собой моего брата, – я киваю на Даню.
В нашем дуэте именно он умный и рассудительный, тогда как я мастер неправильных решений и удивительно глупых косяков.
– Исключено, – резко заявляет Бен, как мне кажется, даже не успев переварить моё предложение.
– Но без него не пойду.
Бен выгибает свои густые брови. Ничего не ответив, он поворачивает голову на Марка и смотрит так, словно говорит ему: «Ну давай, у тебя есть ещё одна возможность убедить её при помощи своих занудных речей!».
– Нам правда нельзя брать с собой твоего брата, – мягко произносит Марк.
– Почему?
– Не положено по уставу, – отвечает за него Бен.
Он косится в сторону двери, ведущей чёрт пойми куда.
– Люди могут посещать штаб только после официального разрешения.
– Но я…
– Если твой брат не страж, доброволец или, на крайний случай, меченый заключённый, его нахождение в штабе система посчитает нарушением, – отчеканивает Бен. – Думаешь, она станет разбираться, брат он твой или потенциальная угроза, прежде чем уничтожит?
Я поджимаю губы. Звучит довольно угрожающе, и, несмотря на то, что я всё ещё не до конца уверена, что не сплю, это работает:
– Ладно, – киваю я.
Бен облегчённо выдыхает. Хватается за ручку двери и тянет её на себя, открывая нараспашку. Теперь я хорошо вижу помещение, которое до этого от меня скрывали. Непроизвольно, делаю несколько шагов чуть ближе к порогу, когда кто-то грубо толкает меня в спину, подгоняя.
Перестарались. Я падаю вперёд точно на пол из красивого мозаичного паркета, едва успевая вытянуть перед собой руки для страховки.
Новенькая. Глава 2
Я не падаю: спасибо Марку, который успевает схватить меня за свитер, собирая его на спине, и дёрнуть назад.
– Ты в порядке? – он же любезно спрашивает, когда я выпрямляюсь.
Киваю в ответ, поправляю свитер. Бен беззлобно хихикает. В его руках всё ещё моя пружинка. Я хочу накричать на Бена за то, что толкнул меня, но всё моё внимание в секунду достаётся комнате, в которой мы теперь находимся. Это большое помещение с красными каменными стенами. Шторы, на вид тяжёлые, плотно задвинуты, а источником жёлтого света оказываются маленькие настенные светильники, развешанные по всему периметру. Комната разделена на две зоны: справа обычная гостиная, где стоят два здоровенных дивана точно друг напротив друга, между ними пёстрый ковер и журнальный столик. Чуть позади, буквально в двух шагах, камин с таким количеством фотографий на деревянных полках, что для новых уже попросту нет места. А слева библиотека. Только теперь замечаю, какие высокие тут потолки: книжные стеллажи идут до самого конца, поэтому здесь имеется деревянная лестница, ведущая наверх на второй и третий книжные уровни. По бокам стеллажей струятся лианы, цвет листьев которых находится между зелёным и красным, словно кто-то неаккуратно смешал акварельные краски.
В воздухе витает запах пыли и мокрого кирпича. Странно, но он приятно одурманивает.
– Наша гостиная, – говорит Марк.
Он закрывает дверь, через которую мы сюда попали. На моих глазах она превращается в каменную стену, сливаясь с обстановкой.
– Мрак, – только и выдаю я.
– Это только вершина айсберга, – утверждает кто-то.
Оборачиваюсь и вижу мужчину, вошедшего сюда через межкомнатную арку. Он высокий, атлетически сложенный, его коротко подстриженные русые волосы совсем недавно тронула седина. Одет он не в камуфляж, как Бен, но и не в яркое, как Марк. Вместо этого на мужчине строгий чёрный костюм «тройка», чёрная рубашка с одной расстёгнутой пуговицей. На шее вяло болтается бабочка.
– Парни, – говорит он, кивая Марку и Бену. Тембр мягкий, приятный. – И прекрасная юная леди. Добро пожаловать в штаб стражей.
– Здрасте, – произношу я.
– Меня зовут Дмитрий, – произносит он, подходя ближе.
Протягивает руку, я жму её. Моя ладонь влажная от волнения, его – сухая и холодная. Не лучшая комбинация, поэтому я поскорее возвращаю свою руку обратно и прячу её за спину, попутно вытирая о свитер.
– Ярослава, – представляюсь я.
– Очень приятно, – улыбается мужчина в ответ. – Меня принято называть капитаном, но…
– Капитан, поднять паруса! – шепчет Бен, хихикая.
Дмитрий бросает в его сторону недовольный взгляд. Свет падает так, что в какой-то момент его глаза из тёмно-серых становятся почти чёрными.
– Андрей, – произносит Дмитрий таким тоном, что кровь стынет в жилах. – Я недоволен твоими результатами по предотвращению конфликта с фейри.
– Почему это?
– Потому что два человека видели, как ты сносишь голову работнику супермаркета. Какое у нас самое главное правило?
– Капитан, я…
– Андрей?
Бен закатывает глаза. Косится на меня, словно его больше бесит не то, что его отчитывают, а то, что это делают перед незнакомым человеком.
– Конфиденциальность, капитан, – сквозь зубы произносит он.
Дмитрий удовлетворённо кивает.
– За это ты завтра будешь помогать на кухне.
– Но…
– Я всё сказал.
Бен долго и шумно выдыхает. Обходя Дмитрия, он плетётся прочь из гостиной, но задерживается в дверном проёме, чтобы показать ему средний палец.
– Меня принято называть капитаном, – повторяет Дмитрий, – но ты пока можешь называть меня по имени.
Я прокручиваю в голове разговор, которому стала случайной свидетельницей:
– А кто такие фейри?
– Некоторые из них хорошие, но остальные – противные т… существа, – Марк морщится. Похоже, грубость даётся ему с трудом. – Тот, которого убил Бен, вызывал галлюцинации у покупателей в супермаркете. Было даже несколько летальных исходов. Если останешься, я познакомлю тебя с Виолой – она тебе подробнее обо всём расскажет.
Марк хлопает меня по плечу, словно мы старинные друзья, и уходит вслед за Беном, оставляя нас с Дмитрием наедине.
Внезапно я понимаю, что мне жутко хочется спать.
– Какова вероятность, что я не сошла с ума? – спрашиваю я. Приходится прикрыть рот, чтобы скрыть зевок.
Дмитрий идёт к дивану, попутно касаясь пальцами стопки бумаг на журнальном столике.
– А ты как думаешь? – вопросом на вопрос отвечает он, присаживаясь.
Прежде чем полностью опуститься, Дмитрий расстёгивает пуговицу на пиджаке и встряхивает его подол.
– Ну, – я скребу в затылке. – Все фильмы: фантастика, фэнтези… Со стороны человечества было бы самонадеянно предполагать, что хотя бы частичка из этого не является правдой.
Дмитрий приподнимает одну бровь. Спустя пару секунд, к ней присоединяется вторая.
– Итак?
– Итак, либо я сплю, либо всё это взаправду. Но, честно признаюсь, – я складываю руки на груди, – мне трудно сказать, какой вариант меня бы больше устроил.
Дмитрий качает головой.
– Ты не спишь. А это правда. Знаю, понять и принять сложно. А ещё знаю, что у тебя много вопросов. – Он откидывается на спинку дивана, кладёт ногу на ногу и легко улыбается. – Я тут именно для этого. Спрашивай.
С чего бы начать?
– Авария, – наконец произношу я. Сколько времени мы провели в молчании? Секунду? Минуты? – Я видела аварию сегодня днём, но подруга, бывшая со мной, сказала, что у меня, вероятно, глюки… Ваша работа?
– Это называется активизацией, – спокойно произносит Дмитрий. Он хлопает по дивану рядом с собой, приглашая меня присесть. Я слушаюсь, но выбираю место на диване напротив. – Процесс, запускающийся в мозгу в определённое время. Никто не знает, почему у одних это случается в шестнадцать, а у других – в двадцать. Тем не менее, никогда после двадцати пяти.
