– И что это значит?
– В тебе просыпается магическая энергия, которую ты получила вместе с генами от своих родителей. Иными словами, это похоже на болезнь, которая ждёт подходящего момента, чтобы выйти из стадии ремиссии. Именно это и будет означать, что ты готова стать стражем.
Я смущаюсь, но даже не потому, что тут говорят о магии. Дело в том, что Ярослава Романова – обычная девчонка. У неё нет суперспособностей, она не ходит в школу для одарённых детей и вообще едва понимает, для чего встаёт по утрам, когда каждый день – лишь повторение предыдущего.
Я – тень человека. Подросток. Пластилин в руках противного мальчишки, который то и делает, что лепит из него всякие бессмысленные штуки.
– Узнаю этот взгляд, – произносит Дмитрий, привлекая моё внимание.
– А?
– «Почему я», верно?
Я пожимаю плечами.
– Каждый из нас был для чего-то рождён, – продолжает Дмитрий. – Если твоё имя есть в писании Авеля, значит, твои родители когда-то были стражами. Это у тебя в крови. Они подарили тебе возможность, теперь тебе осталось только решить, воспользоваться ею или нет.
– Вы знаете их?
– Кого?
– Моих родителей.
– Да, – Дмитрий кивает. – Твой отец был стражем, Тамара – нет. Но она обо всём знала и относилась к работе твоего отца… неоднозначно. Скептически, если хочешь. В прочем, как и все нормальные люди, которые хоть раз столкнулись с чем-то необъяснимым с точки зрения науки или религии.
Дмитрий наклоняется вперёд, упирается локтями в колени и кладёт подбородок на сцепленные в замок руки.
– Уже лет четырнадцать не видел её, – продолжает он как-то отстранённо. – Как она? Всё ещё работает в детдоме? – Я киваю. Дмитрий растягивает губы в полуулыбке. – Вдвоём живёте?
– Втроём.
Секунда – мужчина меняется в лице. Хмурит брови, отводит взгляд куда-то мне за спину.
– Тамара вышла замуж?
Я отрицательно качаю головой, потом задумываюсь. Неужели, это ревность в его глазах? Между Дмитрием и мамой что-то было?
– Она усыновила одного мальчика.
– О, – Дмитрий качает головой. Снова расслабляется. – Хорошо, – произносит на выдохе.
– Так, значит, магия реальна? – спрашиваю я, меняя тему.
– Да.
– И какую роль во всём этом играют стражи?
Дмитрий заметно веселеет. Он встаёт с места и обходит диван, явно направляясь в сторону библиотеки. Не доходя до книжных стеллажей пару шагов, он оборачивается через плечо:
– Хочешь увидеть карту?
– Карту?
– Да. Призму миров.
Дмитрий протягивает руку в мою сторону и манит пальцем. Я встаю и плетусь к нему, по пути цепляясь взглядами за все предметы вокруг.
– У тебя будет ещё время, чтобы осмотреться, – подгоняет Дмитрий. – Если захочешь остаться, конечно. Насильно тут никого не держат.
Когда я подхожу ближе, он хватает меня за кисть и подводит к книгам. Теперь я вижу, что книг на русском или английском тут почти нет. В основном, на корешках изображены какие-то символы, линии, круги, лишь издалека напоминающие буквы.
– Что это за язык? – спрашиваю я, пальцем свободной руки тыча в первую попавшуюся книжку.
– Язык огненного народа, – небрежно бросает Дмитрий, будто бы я спросила у него, какой фильм он смотрел на прошлой неделе. – Прости, – тут же добавляет он, оторвав глаза от книг. Сейчас, когда мы стоим рядом, я чувствую терпкий запах его одеколона. – Привычка. Представляю, как забавно всё выглядит с твоей стороны. Огненный народ – это фениксы.
– Фениксы, – зачарованно повторяю я.
Поймав мой взгляд, Дмитрий улыбается. Широко, искренне.
– Ты очень похожа на папу.
Я пожимаю плечами.
– Мама не любит говорить о нём.
Дмитрий дёргает бровью. Он снова поворачивается к книгам и быстро пробегает пальцами по их корешкам в поисках какой-то одной. Та, что он искал: тонкая, но длинная, в потёртом синем переплёте. Книга без имени. Единственное, что красуется на её обложке – рисунок двух ромбов, один в другом.
Он протягивает её мне, но я медлю.
– Она не укусит, – мягко произносит Дмитрий. – Открой.
Он отпускает вторую мою руку, и только тогда я принимаю протянутую им книгу.
Странно, но она тяжелее, чем выглядит.
– Что это? – спрашиваю я, открывая первую страницу.
Листаю дальше. Тут нет слов ни на одном из языков, лишь рисунки. Дмитрий не отвечает. Вместо этого он снимает пиджак и бросает его на ступени позади меня. Подворачивает рукава рубашки и хватается за книгу с другой стороны.
Секунду ничего не происходит. Затем я вижу какие-то символы, появляющиеся и тут же исчезающие на коже предплечья Дмитрия. Мне не удаётся их разглядеть, они сменяют друг друга слишком быстро. В то же мгновение, как исчезает последний символ, книга в моих руках начинает дрожать. Я отпускаю её, Дмитрий – тоже. Вижу, как её страницы перелистываются и путаются сами по себе.
Теперь вместо книги передо мной настоящая карта, буквально парящая в воздухе.
– Старый мост? – спрашиваю я.
– И да, и нет, – Дмитрий легко взмахивает рукой.
Бумага поворачивается перпендикулярно полу, слоится, делится на части, каждая из которых принимает своё особое положение вокруг основной карты.
– Призма миров имеет четыре стороны. Каждая из них – портал между нашим и параллельным миром. Раньше их было больше, но некоторые пришлось закрывать вручную.
Я не могу оторвать взгляд от парящей бумаги. Подхожу ближе, внимательно вглядываюсь в изображения. Теперь вижу и надписи на русском: каждая из карт подписана чернилами бордового цвета.
– Огненные земли, – вслух читаю я, скользя взглядом по названиям. – Волшебные земли. Ликаония. Проклятые земли.
– Четыре мира. Одновременно и похожи на наш, и настолько различны, что ты себе даже представить не можешь.
– И люди не знают о них?
В ответ Дмитрий хмыкает. Я с трудом отрываю взгляд от карт и поднимаю его на мужчину. Дмитрий стоит рядом, сложив руки на груди.
– Слава, люди, может, и умны, но не настолько, чтобы адекватно реагировать на оборотней, ведьм или нимф. Некоторым из них, чтобы сойти с ума, хватает и веры в Бога. Ты спрашивала о роли стражей во всём этом… Так вот, мы оберегаем людей от правды, которая способна их убить.
Дмитрий касается ближайшей к нему части бумаги, и она тут же меняется местами с центральной. Теперь перед нами карта Проклятых земель. Из всех она самая большая и самая пёстрая.
– Каждая область принадлежит отдельному народу, – говорит Дмитрий. – Синий – водному, жёлтый – горному, зелёный – лесному. Поселения сирен помечены чёрными треугольниками.
– Они тут везде.
– Сирены очень любят захватывать чужие территории, особенно прибрежные. Но это не наша забота: всё, что происходит в другом мире и не касается человеческого, стражей беспокоить не должно. – Дмитрий обводит указательным пальцем место на карте, где изображено самое большое скопление чёрных треугольников. – Из всех народов Проклятых земель именно сирены доставляют больше всего проблем, когда попадают в наш мир.
– Например?
– В основном разбои, похищения. Они насилуют мужчин, чтобы обеспечить себя потомством, и…
Я морщусь.
– Предлагаю оставить такие подробности на следующий раз.
Дмитрий кивает и щёлкает пальцами. Карта складывается. Снова превратившись в книгу, она не успевает упасть на пол, потому что мужчина вовремя её подхватывает.
– То есть, ты думаешь, что ещё вернёшься?
– А есть те, кто отказываются? – вопросом на вопрос отвечаю я.
Дмитрий пожимает плечами и идёт обратно к стеллажам, где возвращает книгу на своё законное место.
– Таких больше, чем ты думаешь.
Замолчав, мужчина выходит из комнаты. Я смотрю ему вслед, не зная, стоит ли идти за ним.
– Слава? – доносится из коридора.
Тогда я нагоняю Дмитрия, но не встаю рядом, а иду чуть позади. Мы в коридоре. Он крохотный, потому как почти сразу справа от меня идёт другое помещение, скрывающееся за двустворчатой дверью. Но мы идём к большой деревянной лестнице.
– Тихо тут у вас, – шепчу я. – Все спят?
– Стражи никогда не спят. Ну, то есть, кто-то спит, а кто-то дежурит. Команда «Альфа» сегодня на сутках. Это Бен, Виола и Марк, – после небольшой паузы поясняет Дмитрий.
– А куда мы идём? И где я вообще нахожусь? – Вопросы начинают бесконтрольно сыпаться из меня как конфеты из сломанного автомата. – Штаб, кажется, да? Он хоть в городе? Домой, надеюсь, меня потом тоже через портал отправят? Ночью идти по улицам не хочется… Кстати, завтра в школу. Мы долго ещё?
Резко остановившись, Дмитрий оборачивается на меня всем корпусом. Я жду, что он вспыхнет или одарит меня каким-нибудь тяжёлым взглядом, от которого захочется заткнуться на ближайшую сотню лет, но вместо этого он лишь улыбается и прикладывает палец к губам.
– Слава, – шепчет он. – На полтона тише. Некоторые из ребят сегодня вернулись с заданий, и сейчас нуждаются в отдыхе. До подъёма и так осталось чуть больше трёх часов.
