моря, как ты хотела, и у отца будет его огород. Подумай, мама! А у меня… у
меня будет друг. Я ведь думал, что потерял его. Он сказал, что научиться этому не так уж трудно.
— Сын, подумай. В конце концов, заниматься надо тем, что тебе мило, а не тем, чем занимается твой друг.
— Мама, мне хочется это делать. Я попробую, а там посмотрим.
— Ты попробуешь, а там тебя убьют. Генри, подумай.
— Я ещё подумаю. Но мне очень хочется, мама.
Генри усердно отгонял от себя мысли об этом сне. В конце концов, говорил он себе, если что-то и должно влиять на его решение минимально, так это дурацкие выдумки.
— Понимаешь, я чувствую в себе силы этим заниматься. Мне кажется, я смогу. Разреши мне попробовать, а если я пойму, что это не моё, я уйду оттуда. Обещаю.
Мать пристально посмотрела на него.
— Генри, скажи серьёзно, ты уже решил?
— Мне кажется, да, мама.
Она только вздохнула…
— И кто он такой, этот Генри?
Парень, который задал этот вопрос, шатен с крупными кудрями, полулежал на кушетке, опершись на локоть, и играл массивным золотым перстнем с огромным изумрудом. Рядом с ним в кресле расположился Джон.
— Да так, друг детства.
— Наш?
— Нет.
— Ты точно знаешь?
— Абсолютно. У него Князь старшего брата увёл. Парень ещё подумал.
— А какие у него внешние данные?
— Знаешь, Эндрю, я многих на своем веку повидал, но этот — особенный. Он…
— Он может работать с Микки?
— Ты знаешь, я бы не хотел. Но думаю, может.
— Он знает о нас?
— Нет. Я специально не говорил ему. Эндрю поднялся.
— Ладно, я скажу ребятам. Он знает про перстни?
— Нет.
— Ну и тёмный же он у тебя, однако! Хорошо, пусть приходит.
Они вышли и пошли в разные стороны. Эндрю торопился к Гаральду, а Джон — домой.
Здание, где размещался штаб спецназа, было засекреченным охраняемым объектом, и при передвижении к нему за тобой наблюдали многочисленные камеры слежения со встроенными анализаторами биотоков; поэтому вход в здание для работающих здесь был беспрепятственным. Впервые входящий должен был вставить магнитную карточку-носитель биотоков, закреплённую «одобряющим сигналом» биотоков Гаральда, в специальное считывающее устройство; при считывании информация запоминался, и в дальнейшем человек воспринимался системой безопасности как «свой». Был у здания и ещё один плюс: система оповещения, встроенная в его оборудование, запросто находила любого человека в любой точке внутри штаба и передавала адресованное ему сообщение. Так случилось и на этот раз.
— Господин Морган, вас срочно вызывают к радиофону! — прозвучал металлический голос, «отретушированный» под женский, четко выговаривающий
каждую букву. — Повторяю: господин Морган, вас…
— Вас понял, — громко ответил Джон. — Иду.
В общей комнате он взял трубку радиофона.
— Морган.
— Джон, немедленно выезжай, — голос на том конце провода был неестественный, глухой и хриплый. — Сейчас же, с Микки не всё в порядке. Нужна помощь. Мы у дома Хэдмиша. Немедленно, Джон!
— Еду.
Положив трубку, он нервно застегнул пуговицу на воротнике. Интуиция говорила о неприятностях.
Дома у Генри снова было жарко. Отец пришёл домой раздосадованный и сообщил семейству неприятную новость: его уволили.
— Господи, но в чём же дело? За что, Майкл? — мать всё никак не могла поверить в реальность обрушившейся на семью беды.
— Молчи, жена. Сейчас всё делается не по справедливости и не за что-то, а просто так, из прихоти. Развелось этих поганцев, прости Господи. Ведь почему меня выгнали? У фирмы новый хозяин, из этих.
— Из каких «этих»?
— Ну, из этих, изумрудных. Понабирал себе красавцев молодых, а таких, как я, — под зад ногой. И знаешь, что я тебе скажу: слава Богу! Не хочу я
работать под началом у этих мерзавцев, которые сына моего… — голос у него сорвался, и он замолчал. Генри ничего не сказал.
— Послушай, Майкл, — осторожно начала мать, — но ведь надо как-то решать проблему с деньгами.
— Вообще-то да. Тут Генри предложили работу…
— Мал он еще, чтобы работать.
— Это хорошо оплачиваемая работа, — вмешался юноша. — И, кроме того, лучше начать работать слишком рано, чем подохнуть от голода. Отец, нам не предлагают работу, мы ее выпрашиваем. И если представился такой случай, надо хвататься за него. Или у тебя есть варианты?
— В принципе в магазине напротив нужен грузчик…
— Мал он ещё, чтобы работать.
— Ты в год будешь зарабатывать столько, сколько я принесу за месяц. И здоровье надорвёшь. Отец, послушай, я уже взрослый. И имею право поработать для своей семьи. Чёрт возьми, хватит меня опекать! Я тоже хочу что-то для вас сделать.
Отец долго и пристально смотрел на него.
— Да, сын, ты уже вырос. Я и не думал, что это произойдёт так быстро. А что за работа?
— Спецназ. Естественно, после обучения, с хорошим оружием и так далее, — Генри привирал. Он ничего не знал как насчёт обучения, так и насчёт оружия. Даже не знал, сколько человек в случае чего будут стоять за его спиной.
— Но Генри, ты же никогда серьезно не занимался спортом, тем более…
— Отец, когда-то надо начинать. В конце концов, просто так в воду меня не бросят. Отец, разреши мне попробовать. Если я пойму, что это не по мне, — уйду.
— Что ж… Попробуй. Но, пожалуйста, не надо этого мальчишеского героизма. Если почувствуешь, что трудно, — не жди, что станет легче. Ты ведь у нас один остался.
В воздухе стоял звук. Странный, непрозвучавший, тяжёлый. Словно что-то хотело выразиться, но не смогло. Девятнадцать парней в форме стояли вокруг могилы молча, думая о том, кто уже не вернётся. Там, в земле, как ковром, покрытой цветами, лежал лучший их друг. Тот, единственный. Как назло, он, которого они любили больше всех остальных, ушёл от них первым. Их Майк. И вина в его смерти лежала на них. Из-за их нерасторопности он умер. Не смог до конца играть свою роль… Господи, за что? — этот вопрос звучал в душе каждого из них. За что его, самого чистого, самого доброго, самого лучшего из них? Но ответа не было, только ветер трепал чёрный креп на цветах. Чуть поодаль стоял Гаральд и думал свою невесёлую думу. Что теперь будет с ними? Заставят ли они себя работать, смогут ли вернуться к нормальной работе после гибели Майка, бывшего связующим звеном для многих из них? И кого поставят на его место? Где найти подходящую замену? На большинство этих вопросов ответа не было. Молча спецназ разъехался, но осталось отчаяние. Рвущее душу отчаяние от того, что парень девятнадцати лет от роду лежит там, внизу, и никакая сила не может заставить его выбраться оттуда. От того, что уходят всегда самые лучшие. От того, что те, против которых они боролись, добились своего.
Джон пришёл к Генри на два часа позже, чем обещал. Весь в чёрном, усталый, бесчувственный.
— Здравствуй. Ну, как дела? Ты всё хорошеешь.
— Спасибо. Ты знаешь, я говорил с отцом… И с матерью… В общем, я согласен, если ты еще не передумал.
— Я-то не передумал… Просто у нас произошло неприятное событие. Один из наших парней погиб. Такая страшная смерть… Не знаю, что и сказать тебе.
— Джон, эта работа сопряжена с риском, я это знаю.
Он как-то странно посмотрел на юношу.
— Ты не понимаешь, парень. Микки был самым лучшим нашим другом. Он был еще… ребенок, он не должен был погибнуть!
— Как это произошло?
— Мы занимались одним предпринимателем, который считал, что на свои деньги может развлекаться, как только захочет. Он воровал парней, как с твоим братом произошло. Но мы ничего не могли доказать. Тогда решили воспользоваться отработанной системой. Микки — он был красивый очень — изображал из себя… ну… приманку. Он умел завлекать таких. Это вообще-то была его работа. Он проникал к нему в дом как будто для того, чтобы провести с ним вечер. А потом, когда все доказательства уже были у него в кармане — он с диктофоном приходил и с камерой — появлялись мы. Так было и в этот раз, только мы не успели… Не обезвредили всю охрану, и пришлось прорываться. А шум поднимать нельзя было поднимать, ведь там Микки… Ну, и мы не успели. А он ведь не по этой части, он не мог доиграть до конца… В общем, мы нашли труп. Все в таком состоянии… Понимаешь, мы в этом виноваты, черт возьми! Так что я теперь и не знаю, агитировать тебя идти к нам или нет…
— Ты знаешь, Джон, пока ты рассказывал, я для себя всё решил. Всё это время, пока нет брата, я мечтал отомстить за него. Хотел, чтобы тот негодяй, который это сделал, заплатил сполна. И потому я пойду к вам, даже если это будет стоить мне жизни. Нельзя позволить, чтобы эта смерть таким, как он, сошла с рук. Ты понимаешь меня?
— Да. Мы сами так думаем. Потому и остались вместе. Но нам очень тяжело без Микки. Понимаешь, у нас каждый делает своё дело. Его роль никто исполнять не может. Поэтому мы не сможем полноценно работать до тех пор, пока не подыщем парня, который сможет играть роль изумрудной девочки. Так что если ты решил, у нас пока есть время, чтобы научить тебя. Пока мы ищем. Без этого персонажа мы можем только залечь на дно, и у меня есть куча времени. Так что, по рукам?
