— По рукам.
— Тогда идём ко мне домой, отметим это дело и я покажу тебе, что именно от тебя требуется.
Дом у Джона оказался большой, богато обставленный, с огромным спортзалом, бассейном и садом. Была и конюшня, и зал для фехтования. В кабинете стоял компьютер; полки были заставлены коробками с дисками. Холодильник содержал запасы пищи, которых запросто хватило бы на роту солдат на неделю, причём названий некоторых имеющихся там блюд Генри не знал. Джон явно не только не скрывал своего богатства, а, напротив пытался показать его, чтобы у Генри не возникало никаких сомнений в том, что служба в спецназе хорошо кормит. Дом находился в богатом квартале, у моря; вокруг были жилища графов, баронов и?????? и прочих толстосумов. И здесь, среди них,
приютился Сын Дракона…
Генри вдруг стало приятно от осознания той мысли, что он, Джон, ходит тут, как равный им, и они вынуждены терпеть его присутствие.
— Я смотрю, ты живёшь не так, как в КЗБ.
— Шутишь? К той жизни я не вернусь, чего бы мне это ни стоило. Коньяк, вино, шампанское, что-нибудь покрепче?
— Шампанское. За новую жизнь.
Джон скрылся в винном погребе. Вскоре он принёс две бутылки шампанского.
— Самое лучшее, которое можно найти в этом городе. За встречу, Генри. И за то, чтобы для тебя действительно настали лучшие времена.
Они выпили. Шампанское оказалось очень приятным.
— Так ты обещал мне показать, что требуется от меня, как от спецназовца.
— Будущего спецназовца, Генри. Не всё сразу. Идём в спортзал, я покажу тебе, чем мы занимаемся.
Спортивная программа у них и впрямь была очень обширная. Кроме обычных гимнастических и силовых упражнений ребята занимались командными видами спорта, борьбой, фехтованием и верховой ездой; много плавали и бегали. В общем, Генри понял, что при всей его любви к физкультуре его подготовки маловато для этого уровня, и работать ему придётся много.
Теперь он занимался каждый день. И сам, и с Джоном. Ему пришлось узнать много нового о человеческих возможностях. Оказывается, эти ребята действительно умели делать те невероятные штуки, которые в фильмах получаются путём длительного монтажа. Реакция у Генри была неплохая, силы тоже хватало, но всё же ему приходилось туго. Джон изматывал его как следует, а на жалобы неизменно отвечал:
— Ты хочешь работать в спецназе сейчас или в семьдесят лет? У нас ребята с трёх лет занимаются.
И все-таки то было хорошее время. Они проводили с Джоном много времени, он рассказывал огромное количество интересных историй, а тот сон… Казалось, он отпустил его.
Через три месяца Генри стал не похож на себя. Накачанные мускулы, загорелая кожа, уверенный взгляд. Он стал стройнее и, пожалуй, красивее. Джон был доволен им; он часто говорил, что у Генри к их делу талант, что он молодец, что заботился о своём физическом развитии, но ему самому казалось, что ещё есть чему учиться. Однако, Джон торопил его.
— Ты должен уже начинать работать, — говорил он. — Ребятам не хватает людей. Что такое девятнадцать человек для спецназа, на который валят самые тяжёлые задания? Пока познакомишься с ребятами, пока сработаешься…
Время пройдет. А несработавшийся коллектив — это не коллектив. В спецназе каждый должен чувствовать партнёра, как самоё себя, уметь предугадывать его действия в экстремальной ситуации, когда нельзя связаться. Поэтому я хочу познакомить тебя с ними прямо сейчас. Да, ты ещё не всё умеешь. Да, есть вероятность, что тебя убьют в первые же дни. Но ещё больше шансов погибнуть позже, когда ты уже всему научишься и будешь действовать самостоятельно.
— Что ж, тебе виднее. Но, честно говоря, мне не очень хочется этого. Я боюсь, что они не воспримут меня, раз я ничего не умею.
— Ты вовсе не неумеха. Ты много чего можешь, в таком состоянии и надо начинать. Не беспокойся.
На следующий же день Джон привёл Генри в штаб.
Ребята сидели у себя и о чём-то говорили. Теперь они много времени проводили вот так. Когда не было заданий, им не обязательно было приходить, но они всё равно собирались, чтобы побыть вместе и поговорить всё на ту же тему. Они всё ещё были спецназом, коллективом, но перестали быть семьёй; это тяготило каждого из них, и они приходили сюда, чтобы найти то, что потеряли, но уходили, так и не найдя. Спецназ переживал медленную агонию.
Когда вошёл Джон, все взгляды обратились на него. Парни знали, что он должен привести своего друга.
— Привет, ребята. Я вот Генри привёл, знакомьтесь.
Генри почувствовал на себе настороженные взгляды спецназовцев. Они оказались не такими уж крутыми парнями, но всё равно было немного страшновато. Они не против были принять его в свою компанию, но всё же смотрели недоверчиво, словно ощупывали, пытаясь понять, что он за человек и насколько ему можно доверять.
— Генри, это наши девочки. Сандра, покажись. Сандра — основной стимул в нашей работе. Дерётся она не хуже парней, а вперёд рвётся намного активнее и работает удавкой на шее каждого из нас: как это так — девчонка может, а мы в стороне стоим?
Сандра окинула Генри испытующим, немного смеющимся взглядом. Это была стройная девушка, затянутая в кожу, в штанах, с большой кобурой на поясе.
— Сара — другое дело. Ну должна же быть, в конце концов, женственность в спецназе! Она в основном сидит возле компьютера и работает с базой данных. Но если надо, кого хочешь за пояс заткнёт.
Сара была золотоволосой полукровкой с нежной светлой кожей. Она бросила на Генри безразличный взгляд, но вдруг словно удивление скользнуло в её светло-карих глазах, и она долго, внимательно всматривалась в него.
— Больше девушек у нас, как видишь, нет — не выдерживают нас. Характер, говорят, плохой.
Генри улыбнулся.
Джон одного за другим представлял ему спецназовцев, а он в каждом отмечал что-то особенное. Эндрю показался ему много о себе думающим, про Джима он подумал, что у него, вероятно, большая семья, потому что он был чем-то вечно озабочен. Эрик был насмешником (надо быть с ним поосторожней), Тим — неисправимо серьёзным, Брайан очень заботился о своей внешности, в одежде же Роба была нарочитая небрежность, однако, опытный глаз Генри уловил тщательность подбора каждой детали, скрывающуюся за этим. Коул был фанатом своего оружия, которое постоянно чистил, Патрик показался ему очень общительным, а Стив, напротив, — молчаливым. В общем будущие коллеги ему понравились. Среди них не оказалось ни одного, кто сразу же вызвал бы в нём неприязнь. Они, кажется, тоже поставили ему не самую низкую оценку. Ему это польстило. Когда он познакомился с всеми, Эндрю подвинулся, давая ему место на диване.
— Ну, и что ты умеешь?
Генри не обиделся. Этот парень, похоже, со всеми разговаривал этаким покровительственным тоном.
— Не скажу, что такой же крутой, как вы, но надеюсь, что вы меня научите тому, чего мне недостаёт.
— Например?
— Выносливости, например.
— Ну, этому долго учить.
— Потому я ещё и не научился.
— Что у нас на эту неделю? — поинтересовался Джон.
— Да ничего особенного. У «Соколов» трое «форвардов» в больнице, так нас попросили сделать их работу — взять Коваля.
— Наркоделец, — сказал Джон Генри.
— Джон, я живу в КЗБ.
— И что?
— Я знаю, кто такой Коваль.
— А, ну слава Богу, хоть что-то ты знаешь. Когда это?
— Завтра. Придёт Гаральд и будем разрабатывать операцию.
— А он что-то говорил насчёт того, когда придёт?
— Ты спешишь?
— Нет, есть хочу.
Роб посмотрел на часы.
— Должен сейчас быть. Сказал, что в десять будет. — Что ж, подождём.
— Ты как, пойдёшь с нами или пока со стороны посмотришь? — спросил Джим у Генри.
— Пойду с вами. Хочу попробовать себя в деле.
— Рискуешь, — произнёс Стив.
— Рискую. Но я хочу понять, чего стою.
— Что ж… Дело твое, — сказал Эндрю, поднимаясь. — Джон, можно тебя на минутку? У нас аппарат выдачи кофе не работает, это по твоей части.
Они отошли.
— Джон, ты знаешь, ребята не очень довольны.
— Я вижу.
— Это из-за Микки.
— Из-за Микки?
— Он красивый очень. Они думают, что он пришёл занять его место.
— Это не так. Я очень не хочу, чтобы он занял его место. Я боюсь за него. А сам он туда не полезет. Я же говорил тебе, у него Князь украл старшего брата. Он не очень-то дружелюбно относится к вашему брату.
— Это уладим. Главное — объяснить парням, что память Микки священна и нерушима.
— Но Эндрю, когда-то ведь придётся его заменить.
— Только не надо пытаться объяснить им это сейчас.
— Я и не собираюсь объяснять это им. Я с тобой разговариваю.
— Джон, я сам не могу пока представить себе никого на его месте.
— Эндрю, мне ведь тоже нелегко. Ты знаешь, я относился к Микки не хуже, чем ты.
— Ладно, мы говорили про Генри, по-моему.
