задумчиво взял в руки бутылочку с перекисью…
Минут через сорок юноша вышел в «гостиную». На нём была светло-розовая рубашка и обтягивающие красные шёлковые брюки, расширяющиеся книзу; светлые волосы мелкими кудряшками падали на плечи.
— Ну, как? — спросил он, удовлетворённо ловя на себе восторженные взгляды.
— Здорово, — выдохнули сразу несколько парней. К Генри подошёл Гаральд.
— Если ты собираешься участвовать в этом, ходи по улице в чёрных очках. Твоего лица никто не должен видеть.
Юноша кивнул. Он был рад, что, наконец, сделал что-то нужное для спецназа, и вместе с тем его била нервная дрожь. Как никогда он приблизился к своей цели-борьбе с похитителями людей. Вот-вот он мог лицом к лицу столкнуться с убийцей своего брата.
— Ты хоть раз видел изумрудную девочку? — поинтересовался Патрик.
— Обижаешь! Взялся бы я за эту работу, если бы не видел, как ты думаешь? Где находится ресторан «У Вики»?
— Постой, — сказал Джон, — ещё один штрих, — и он протянул ему золотой перстень с большим сапфиром. — На левый безымянный. И возьми машину в прокате.
Ресторан, как всегда, был полон народу. Господин Харлоу потягивал пиво у стойки и смотрел по сторонам. Вскоре он заметил юношу, направляющегося в его сторону. Подойдя к стойке, парень очаровательно улыбнулся бармену и приятным голосом попросил бренди. Когда он брал стакан, у него на пальце сверкнул голубым огнём сапфир.
Не прошло и двух минут, когда к нему подошёл первый поклонник.
— Я не видел тебя здесь раньше.
— Это неудивительно, я здесь в первый раз.
— Компания нужна?
Генри окинул парня оценивающим взглядом.
— Вообще-то ты не в моём вкусе.
— Это окончательное решение?
— Думаю, да.
Молодой человек отошёл с явной досадой. Ещё минут десять юноша пил бренди в одиночестве. Потом справа от него началось движение, и он замер: там сидел Харлоу. Скоро у него над ухом раздался бархатный баритон:
— Такой красавец — и один?
— Мы поссорились, — сказал, не отрываясь от стакана.
— Давно?
— Вчера.
— Как его звали?
Генри поднял глаза.
— Джон.
— А я — Барт. — Он сел рядом. — Будешь грустить или позволишь тебя развлечь?
— Вообще-то я пришёл выпить, но чертовски не люблю делать это в одиночку.
Харлоу сел рядом.
— Как ты улыбаешься?
Генри невольно продемонстрировал.
— Ты свободен сегодня?
Ого, парень, подумал Генри, ты не любишь тянуть.
— Это приглашение?
— В некотором роде да.
— Я теперь всегда свободен. Идти далеко?
— Что ты — идти? Ехать!
Генри внимательно посмотрел на собеседника.
— Знаешь, Барт, ты начинаешь мне нравиться.
— Приглашение принято?
— Ещё бы!
Они вышли на улицу.
— Мой автомобиль тебе пойдёт. Вот этот красный «Марш».
— Неплохая машина, — одобрительно сказал Генри.
— Неплохая? Обижаешь!
Барт Харлоу оказался заправским лихачом. Казалось, он получал истинное удовольствие, изящно пролетая между машинами, наслаждался ужасом, исходившим от остолбеневших водителей и пешеходов, обожествлял ветер, который хлестал ему в лицо. Генри был не робкого десятка, но на особо крутых поворотах у него холодок пробегал по спине.
— Что, страшновато? — улыбаясь, обернулся Барт.
— Не то чтобы, — ответил Генри, едва сдерживаясь, чтобы не крикнуть: «Смотри на дорогу!!!». — Вообще-то я люблю быструю езду, но ты, по-моему, перегибаешь палку.
— Отчего же. Я умею водить машину и поэтому могу себе такое позволить. Не умеешь водить — другое дело. Мы уже приехали.
Машина резко затормозила у шикарного особняка. Слуга проворно открыл дверцу, а когда они вышли, сел за руль и завёл автомобиль в гараж. Барт взял Генри за руку и повёл в дом. Тот включил динамик.
— Как тебя звать?
— Генри.
— Сколько тебе лет?
Юноша презрительно посмотрел на него.
— Больше шестнадцати, успокойся.
— На всякий случай, — осклабился тот.
— Тебе-то самому сколько?
— Тридцать пять, — несколько посерьёзнел Барт.
— Фи, — Генри передёрнул плечами, — а ещё корчишь из себя очень зрелого и крутого.
— Да уж постарше тебя буду.
— Да, домик неплохой, — Генри оглядывался, камера в запонке работала. Правда, после дома Джона он себя легче чувствовал здесь, но всё же этот дом был больше похож на королевский дворец.
— Шампанское?
— Не откажусь.
Барт пошёл куда-то, а Генри включил локатор. Тот почувствовал человеческие тела где-то в районе подвала, довольно много. Он передал ребятам данные. Генри действовал спокойно, потому что вся аппаратура была вделана в пуговицы и прочую фурнитуру. Со стороны казалось, что он просто поправил рубашку.
— Спокойно, мы держим вас под контролем, — шепнул голос в ухе.
Харлоу позвал его в гостиную. Генри пошёл, незаметным движением заблокировав электронный замок. Взял бокал в руку; в ухе чуть слышно пикнуло: вторая запонка передала, что напиток чист. И то хлеб, подумал юноша и с улыбкой выпил.
— Сразу в спальню или телевизор посмотрим?
— Мне до лампочки.
— Всё грустишь?
— А ты как думал? Расстался — и на следующий день уже следующий? С глаз долой — из сердца вон?
— Что ему не понравилось-то?
— По-моему, ему просто понравился кто-то другой.
— Он дурак.
— Объясни ему.
Спальня Барта Харлоу охранялась тремя дебелыми дядьками.
— Господи, а эти тебе зачем? В спальне-то чего бояться, меня, что ли?
Тот засмеялся.
— Да нет, тебя не стоит. Просто очень много любителей попытаться залезть ко мне, когда меня нет.
Он сделал движение рукой, и дебелые исчезли. Генри проследил боковым зрением, что они спустились вниз и заняли позицию у дверей. Камера тоже зафиксировала их перемещение.
Барт явно куда-то торопился, потому что, как только они вошли, стал снимать с него рубашку.
— Тебя кто-то ждет?
— Вообще-то да. Я бы с удовольствием никуда не пошел, но… надо. Поэтому, если ты не против, мы поторопимся.
— Да я не против, — сказал Генри и невозмутимо совершил бросок через плечо с сильным ударением о пол. В эту секунду спецназ снаружи выбил дверь.
— Ты молодец, парень, — сказал Гаральд, хлопнув его по плечу. — Нервы у тебя, надо заметить, железные. Ничем себя не выдал до сигнала.
— Да ладно. У меня же работы всего ничего: в дом попасть да этого кента вырубить.
— Это не самое простое. А если бы кто-то заметил, что ты заблокировал замок, и нам пришлось ломиться? А если бы те лбы не ушли от спальни? А если бы он оказался чуть более физически развит? Или хотя бы умственно? А если бы не повёл тебя домой?
— В таком случае — в одном из упомянутых — я просто имел бы больше проблем. Да ничего бы он мне не сделал, вы напихали меня таким количеством оружия и аппаратуры, что я могу один против армии выступать, как своеобразный «человек-оркестр». Я под танк ложиться могу, мне ничего не будет.
— И, тем не менее, Микки погиб.
Генри смолчал.
— Джон, ты спешишь?
— Нет. Ты что-то хотел?
— Поговорить.
— Идём ко мне.
Всю дорогу до дома они молчали. Джон притащил бутылку вина и налил обоим.
— Говори.
— Этот Харлоу… У него на руке был перстень, как у вас.
— Ну, допустим, у меня нет.
— У тебя нет. И я хочу спросить, что это значит. Раньше я думал, что такие перстни — знак прнадлежности к спецназу. Теперь вижу, что это не так. Объясни.
Джон вздохнул. Ему предстоял тяжёлый разговор.
— Видишь ли, Гаральд создавал свой спецназ не за пять минут. Ему пришлось долго убеждать начальство в том, что мы сможем работать. Он говорил, что с чёрными преступниками лучше всего справятся чёрные полицейские. Клин клином вышибают. Поэтому он создал несколько департаментов, каждый из которых специализируется на каком-то виде деятельности. Мы, как ты заметил, занимаемся безобразиями определённого толка.
— Ну? — Ты заметил, что среди нас только две женщины?
— Заметил.
— Это не потому, что у нас плохой характер. Это потому, что они не хотят с нами работать.
— Почему?
Джон сделал глубокий вдох.
— Генри, перстни с изумрудом — знак принадлежности к изумрудному братству.
Юноша помолчал.
— Логично. А тот перстень с сапфиром, который ты мне дал, значит…
— Именно. Знак изумрудной девочки.
— Что ж… Я должен был додуматься. Обидно.
— Ерунда. Мы тщательно скрывали от тебя.
— Но почему ты не носишь такого перстня, а работаешь с ними?
— Я — друг Гаральда. И я ничего против них не имею. Во всяком случае, против этих. Я их не первый день знаю.
— Короче, ты начальник, в корне отличающийся от них?
— Не совсем так. Знаешь, когда-то меня занимал вопрос, где эти добропорядочные юноши берут себе спутников жизни. Они меня просветили: оказывается, почти каждого человека при определённой психологический обработке (и, желательно, введении определённых веществ и физической подготовке) можно сделать изумрудным. Правда, с некоторыми приходится долго возиться. И ещё мне сказали так: мы ничего не имеем против того, чтобы ты работал с нами, но будь готов к тому, что, проработав с нами год, ты будешь готов стать одним из нас. Я тогда не поверил, а сейчас начинаю понимать, что от общения с ними психология несколько изменяется. Другое дело, что я не
