них.
***
Не завидуйте спящему – ему снятся страшные сны.
Не завидуйте детям – им так долго идти до Луны!
Не завидуйте дереву – тому, что спокойно растёт.
Не завидуйте ветру – он, кажется, завтра, умрёт.
Не завидуйте морю – оно не бывает в сомненьи.
Не завидуйте радуге – она прекрасна мгновенье.
Не завидуйте мне, потому что я убегу.
Буду ждать вас на том золотом берегу.
Буду ждать бесконечность, пока «хватит» не скажете вы.
Буду ждать, пока Вечность не обнимет плащом синевы.
***
Из школьных тетрадок
Кораблики белые
В весенних ручьях
Наконец после долгогольда.
Друг за другом и порознь, и вместе пьют голуби
Чашу до дна, досуха, пока не заплачут,
На дальних растаявших пристанях
Ждут пассажиры.
Им плыть, но не знают куда.
С нетерпеньем. Готовы ли? И
Меланхолия белого вышита тёмно-коричневым с кровью.
И с гулом откуда-то
Птицы летят островами из вечности в вечность.
Дождаться бы! Встретиться!
Помнишь ту девочку, плотики-спички в ручьях?
Она до сих пор там,
Правда, ты её не узнаешь,
Только по пламени
И по предчувствию смутному – Здесь –
Я пришёл– Я испил – Я вернулся.
***
Я УСЛЫШУ ТЕБЯ
Я услышу тебя, может быть, я услышу тебя,
Через шёпоты – скрипы летящих птиц,
Шумы мчащейся крови, больные частицы дробя,
Всхлипы-стуки сердец, миллионы их в тюрьмах ключиц.
Если слушать сердца, вспоминаешь о том, что живой.
Через крики секундных стрелок – ритуалы отмеренные,
Прорываешься ветром, огнём или талой водой,
Разрушаешь спокойствие чинное, ищешь в детстве потерянное.
Дышит время чаще обычного в мгновения таянья льдов?
Водрождения – трепета,трепета – в ткани небесные.
Я услышу твой голос среди тысяч других голосов,
Даже если родишься безмолвным, немым, бессловесным.
Я услышу тебя в феврале на дорогах, наполненных грузами.
Ночью стёкла дрожат от тяжелых усталых машин.
Я пойму, что мы связаны бестелесными вечными узами,
И скажу тебе тихо:«Ты не один».
***
Когда мои слова теряют силу,
Лицо своё приблизил редкий снег.
Деревья чёрны.
– Обгорели? Спрячьте пилы.
Одевшись в траур, делают разбег.
И в черноте дневной я вижу спины
Незащищённых никогда никем людей,
И боль ветров в лицо.
– Счастливее машины.
– Что вы сказали?
– Да не я, а воробей.
Ему понятней, как нам всем живётся.
Он потихоньку, слившись с миражом,
Исследует, как воздух, плавясь, рвётся
В полёте между балкой и мостом,
И так же плавится звезды громада,
И плавлюсь я – до волн, до пустоты,
И одеваюсь в чёрное – так надо.
Бежать с деревьями без сил, без правоты,
Без памяти, донедоразуменья,
Открыв глазаи видя, как идут
Полки травы из-под земли. Виденья
О бесконечной перемене. Врут
Мои слова, черны и безобразны
На голом поле пали, полегли.
Ждут похорон и не темны, а красны,
Как зёрна красные в объятиях земли.
***
– Вахх! – говорит кошка, глядя в окно.
А там! Заунывный долгий весенний дождь.
Тихо. Густо. Темно. Развезло с серебром.
С серебром по колено.
– Тебя не поймёшь!
Да неужто лучшей судьбы не хошь?
– Не хочу. Я не вылизан и не умыт.
Не с чем сравнивать. Глина на платье, как брошь.
Не хочу. На земле я. Летайте.
– Да ты забит!
Болен, что ли? Не ходишь, а еле ползёшь!
– Не хочу. Доверяю месиву гнили-листвы.
Мне не нужно быть сильным.
Нужно света только чуть-чуть!
Здесь мой сад зацветёт. Подождите! Не верите вы.
Доказательство счастья – дети мои, что кричат
Имена журавлей над полями живыми, плывущими вдаль.
Жмутся голуби к мокрым склонам, не спят,
Как апостолы новых времён, ни к чему им печаль.
Я скажу вам – НИКТО НИКОГДА НЕ УМРЁТ.
Мы живыми восходим к слепым и седым проводам,
Рассыпаясь во времени, дням забывая счёт,
Мы с другими Другими идём по своим же следам.
Не могу я без этого.
В этих разрывах весны
Я всего лишь солдат и сражаюсь с самим собой.
Я сейчас докурю, допою. Рукава слезами полны.
Всё. Пора уходить. Я доволен своей судьбой.
– Вахх! – говорит кошка, глядя в окно.
А там…
СНАЙПЕР.
Я – снайпер. Мне сказали это ночью.
И выдали ружьё, коробку пуль,
Прибор ночного видения и прочее.
– Иначе из тебя мы изготовим тюль…
Я – снайпер. Я догадывался раньше,
Но не держал в ладонях пистолет.
– Обязан попадать! Точнее. Глубже. Дальше.
И там, где ты пройдёшь, мишеней больше нет.
Мы всё продумали. Тебя повысим в званьи.
Дадим ефрейтора, глядишь, а там
До старшины дослужишься, призванье
Твоё – стрелять, а с остальным мы разберёмся, нам
Не привыкать к работе чёрной. Это мы умеем,
Мы уберём и заметём твои следы.
Так, собирайся. Быстро. Запретить не смеем.
Прощайся с близкими. И не бери с собой еды.
Прощаюсь в свете звёзд, знаков вопроса
Столбов, деревьев и дорожных фонарей.
С собой беру себя. И гаснет папироса.
И ветер листьев старых дарит несколько горстей.
Мне нечего сказать родным и близким.
Не знаю я, куда меня везут, и мы молчим.
Вернусь? Погибну? Упаду так низко,
Что не смогу смотреть в глаза другим?
Я пе-ре-одеваюсь в птичий прочный,
Заметный только мне комбинезон.
– С землёй сливайся! С травами!
– Так точно!
– С асфальтом. Галькой. С лесом, где озон.
В костребудь пеплом, на полях – пшеницей,
А если ввысь поднимет вертолёт,
Будь небом, облаком, звездой и птицей.
– Так точно!
– Ну, дерзай, солдат, вперёд!
И становлюсь мукой, водой и тестом
В руках невидимых. Сейчас и здесь.
В огне горю огнём, с камнями – камнем вместе.
– Всё под контролем, рядовой, ты – есть.
– Но я уже не тот, каким бы раньше!
И не вернуть тот облик, ту судьбу.
– Зачем она тебе? Ты следуй дальше,
Ты не вернёшься во вчера. Мольбу,
Вопросы, стоны, острова сомненья,
Оставь пока, меняйся и молчи.
– Когда стрелять?
– Успеешь. В воскресенье,
Когда из рук появятся лучи.
Мне снится сон, что я веду охоту.
Расстреливаю бабочек ночных.
По светлым крыльям кровь струится. Готы
«Ты наш» сказали б, сочинили стих…
Я больше не могу! Не понимаю!
Зачем меня украли у меня?
И сутками себя я изнуряю,
И отдыха нет ночью, нет и дня.
Я – избранный, мне ночью подсказали.
Так снайпер или избранный? Тогда
Зачем оружие и пули дали?
Иль вместо пуль чернила и вода
Заполнили ржавеющие части
Моей винтовки? Надо проверять.
В ночь ухожу.
