— А ты умеешь? — недоверчиво уставился на меня Вован.
— А что там уметь. Пошли, покажу.
— Зачем ходить? Вон камин есть. Растапливай.
— Не-е, — замотал я головой. — Мясо должно свежим воздухом напитаться. Тогда сочнее будет. Камин — совсем не то.
Я решил вытащить их на улицу. Все-таки, если что, путей отступления у нас там побольше. Мажорчики не выглядели хилыми. Наверняка даже по настоянию родителей секции спортивные посещали. Если дело горелым запахнет — вдвоем против пятерых, думаю, справимся. Но на улице для боксера простора больше. Тут мебель под ногами путаться может – и девки.
Мы вышли на улицу. Компания парней отправилась за нами. Девчонки остались внутри. Судя по глупому хихиканью и отдельным громким возгласам — обсуждали они что-то свое женское и очень важное.
— Где мангал и дрова? Тащи мясо, — по-хозяйски распорядился я, обращаясь к коротышке.
Небо рассыпало звёзды, словно крупную соль. Прохлада несла с реки запах леса и прибрежной свежести. Кособокий месяц с любопытством уставился на нас сверху. Ночка ясная, но не по сезону теплая.
— Дровенник там, топор в чурке воткнут, — махнул рукой на сарай Вован.
Я кивнул Быкову:
— Пошли, поможешь.
Мы отошли к ладному сараю из строганных досок, больше похожему на летний домик с плоской крышей. Окон только не хватает и крылечка. Топора в чурке не оказалось, я уже хотел было “предъявить” за инструмент, как где-то вдалеке по улице желтые лучи резанули темноту. Донеслось урчание мотора.
— Кого там еще несет? — нахмурился Вован.
— К нам, что ли? — бугай вышел за ворота, следом за ним высыпала компашка мажорчиков.
Судя по звуку мотора — это что-то немаленькое. Быков хотел было уже тоже выйти на улицу, но я, предчувствуя неладное, удержал его и прошептал:
— Давай здесь постоим, не светись.
Тот молча кивнул и отступил обратно в тень дровенника. Тем временем скрипнули тормоза, и машина встала возле ворот. В открытую дверь ворот я увидел, что это была черная “Волга”.
— Гостей принимаете? — из машины вылез очередной мажорчик, длинный и худой, как жердь.
— О! Генка! — Вован полез обниматься с долговязым. — Здорово! Ты как к нам попал? Не любишь же природу и дачи!
— А я не один, — заговорщически проговорил Генка. — Друга вам привез. Достал меня совсем. Отвези да отвези! Вот, пришлось ехать.
— Какого друга? — удивился коротыш. — В машине нет же никого.
Я уже начал догадываться, что за друг.
— Пошли, — шепнул я Быкову. — Будь наготове.
— А что такое? — непонимающе помотал он головой.
— Тихо ты… Если я прав, сам все увидишь.
Мы выбрались из “укрытия”. Попутно я оглядел обстановку. Взял с мангала увесистую кочергу и передал ее Антону:
— Оружие твое, только по голове не бей, а то черепушку проломить можно.
— Кого бить-то?
— Тихо, говорю…
Мы приблизились к воротам. Я выглядывал в щель между створками. У Вована в руках топор. Он, видно, его нам нес, но не успел отдать. Черт, хреново.
— Смотрите, пацаны! — Долговязый Генка подошел к багажнику и распахнул его.
Оттуда, как черт из табакерки, выскочил Зинченко-младший.
— Хоба! — крикнул он. — Не ждали, други?
— Женька! — загалдели пацаны. — Ты чо в багажнике?
— А как еще через ментов проехать? Обложили меня, суки!
— Они и багажник хотели обшманать, — добавил Генка. — Остановили нас на выезде из города. Пришлось партбилет показать и напомнить ментам, кто мой отец.
— Жека, давай в дом скорей, — потянул его Вован за руку. — Там спокойнее.
— Да я ненадолго, — ответил Зинченко, — ночку перекантуюсь и дальше рвану. Генка меня до Нефтегорска подбросит, а там на попутках на юга попру. Там у меня много родственников всяких, про которых никто и знать не знает.
Я затаил дыхание. Чувствовал себя охотником, на которого волк сам вышел. Слышно было, как сопит рядом Быков. Ладони его скрипят. Так сильно кочергу сжимает.
— Там к тебе друзья приехали, — радостно сообщил Вован.
— Какие друзья? — Зинченко резко остановился перед воротами.
— Сказали, что одноклассники, дескать, ты их сюда позвал на вечеринку. Там они, дрова рубят. Хотя, как рубят? Топор же у меня.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Тянуть больше нельзя. Зинченко после таких слов внутрь явно не войдет. Я выскочил за ворота и попытался с ходу врезать беглецу. Но тот уже был настороже. Отскочил за “Волгу” и завопил:
— Вали их, пацаны! Менты это!
Вокруг нас вмиг образовалось кольцо. Теперь уже семеро против двоих.
— Ах ты, сука! — рявкнул Вован и ринулся на меня с топором.
Судя по перекошенной морде, он реально готовился меня рубануть. Потом на самооборону спишут, батя поможет отмазаться. Чует, гад, свою безнаказанность.
Но до меня он не добежал. Сбоку выросла могучая фигура Быкова. Мелькнула тень, и кочерга перечеркнула руки с топором.
— А-а!!! — заорал полурослик и выронил топор. — Бейте их!
Удачным ударом Тоха отсушил ему руки. А может, и сломал. Остальные кинулись на нас разом. Кто-то даже полено подхватил. Долговязый выудил из багажника монтировку. Еще секунда и замесят нас.
Но хрен вам. Я выхватил из-под куртки пистолет и пальнул в воздух (предохранитель снял заранее и патрон в казенник загнал). Первый выстрел остановил нападавших. Вторым я подкрепил свои слова, громко заорав:
— А ну лежать всем!!! Я сказал, мордой в землю, суки!
Пацаны попадали на животы, и лишь одна тень скользнула в сторону. Твою мать! Зинченко, пригнувшись, юркнул за “Волгу”, а оттуда рванул дальше, обогнув забор.
Бах! — я пальнул еще раз в воздух, но гаденыш улепетывал со всех ног. Перемахнув через соседский плетень, он уже чесал по чужому огороду.
Я распахнул дверь “Волги” — ключи в зажигании. Дернул Быкова за руку:
— Садись в машину и гони к выезду из поселка. Там его перехватишь, если от меня смоется.
— Я вожу не очень и прав нет, — зачем-то вспомнил про документы Быков.
— Гони! — рявкнул я на него, а сам припустил за Зинченко.
Антон послушно запрыгнул в машину и дал газу. Я несся как скаковая лошадь, перепрыгивая через низкие дачные заборчики. Впереди маячила спина Женьки. Гаденыш мчался быстро. Всегда считал его задохликом, но оказалось, что он несколько лет в секцию конькобежную ходил. Отец заставлял. Об этом я узнал, только когда всерьез про него справки начал наводить. Так что бегать он умел и дыхалку еще не прокурил совсем.
Впереди вырос заборчик повыше. Я прибавил разгона и самонадеянно попытался взять его штурмом, не сбавляя ход. Прыжок! Но я не Бубка, и шеста у меня нет. Зацепил ногой штакетину и полетел мордой вниз. В последний момент успел сгруппироваться и перекатом взрыхлил огород. Пистолет выронил. В колышушейся тени от садовых деревьев ничего было не разглядеть, и нащупать оружие быстро не получалось. . Твою мать! Где чертов ПМ? Хрен с ним, потом за ним вернусь. Я вскочил на ноги. Женьки не видно. Луна, как назло, залезла за облачко. В черноте лишь видны силуэты домишек.
Я выскочил на узкую улочку и осмотрелся. Если он знает эти места, то будет выбираться к дороге, чтобы поймать попутку. Или наоборот, затихарится до утра в одном из домиков. Я оббежал округу и остановился перевести дух. Где же ты, сволочь?..
Несколько секунд передыха – и помчался дальше. На ходу обернулся, чтобы запомнить участок, где пистолет обронил. Вовремя я обернулся. На том участке мелькнула тень. Силуэт человека, пригнувшись, драпал в противоположном от меня направлении. Вот сука, там он сидел, а когда я мимо пронесся, назад рванул.
Я развернулся и поскакал назад. Силуэт меня заметил и, уже не скрываясь, неся по огородам. Пот заливал мне глаза. Я скинул на ходу куртку.
До Зинченко метров двадцать. Он изрядно выдохся, и я постепенно сокращал дистанцию. Вот уже до него метров десять.
— Стой, сука! — выдохнул я на бегу. — Не уйдешь!
Словно вняв моим словам, Зинченко резко остановился и развернулся:
— Стой, Андрей! Не подходи! — голос глухой, как из пещеры.
