Тот смотрел исподлобья, тяжело и напряженно. Губы были плотно сжаты.
— Я не очень поняла, о чем вы? — Замешкалась девушка.
В этот момент она стояла спиной к демону. А он, воспользовавшись моментом, предупредительно покачал головой.
— Я знаю Элира всего неделю. Но этого достаточно, чтобы сказать, что он невероятно добрый, отзывчивый и заботливый человек. Я таких, как он, никогда не встречала. — Влада обернулась и посмотрела на демона благодарными сияющими глазами. Ее взгляд говорил о многом, и Чернецкий проглотил так и не озвученные слова о том, кем является ее гость на самом деле.
Пока девушка взахлеб рассказывала о потопе в ее квартире и последовавших далее событиях, Илья Владимирович молча слушал, периодически поглядывая на высшего.
Сколько раз он себя уверял, что демон не может что-то делать безвозмездно. Что каждое его действие должно иметь скрытый мотив. Просто пока он не очевиден. Но каждый раз Элир нарушал выстроенные Чернецким догмы. Просто делал то, что было необходимо, и не просил ничего взамен.
Хотя нет! Просил! Доверия!
И судя по лицу высшего, сейчас он желал того же.
Видя необычайно довольную и счастливую Владу, забывшую и про свою болезнь, и про тяжелый быт, улыбчивых ребят, которые провели с демоном гораздо больше времени и знали его лучше, Чернецкий, наконец, сдался и плюнул на гипотетические скрытые мотивы.
— Элир, как же вы не доглядели за своей сантехникой? — Попытался снять напряжение начальник, криво усмехнувшись. — Мне казалось, у вас все всегда под контролем.
Высший некоторое время настороженно молчал. Но поняв, что Чернецкий не собирается его разоблачать, с облегчением выдохнул и философски произнес:
— Не все в моей власти. В частности, сантехника и сантехники.
Намек на подставного водопроводчика Илья Владимирович понял. Когда произошел этот инцидент, он тут же связался со службой безопасности. Выяснилось, что это их инициатива, сообщить о которой начальству они не удосужились. За что и получили выговор с занесением.
— Ничего страшного, — ответил Чернецкий. Сантехнику несложно починить, а недобросовестных спецов по трубам и их подельников можно привлечь по всей строгости.
Молодежь его комментарий не очень поняла. А вот демон усмехнулся и предложил.
— Может, начнем, наконец. Я-то не голодный, а вот Ким сейчас вилку проглотит.
Смущенный маг вытащил изо рта столовый прибор и буркнул в свое оправдание:
— В отличие от некоторых, у меня молодой растущий организм, требующий регулярного приема пищи!
Вечер пролетел незаметно.
Илья Владимирович думал, что посидит полчаса и уйдет. Ему не хотелось мешать молодежи. Хотя вряд ли Элира можно было отнести к подрастающему поколению. Но общение его увлекло настолько, что мужчина потерял счет времени.
Первый раз за многие годы он позволил себе расслабиться, непринужденно поболтать, насладиться компанией, ее доброжелательностью, необычайной теплотой и энергией. Да что скрывать! Просто провести вечер в свое удовольствие, не думая о работе, ставшей в последнее время смыслом жизни и единственной отдушиной.
Удивительно было вновь осознавать себя живым. И Чернецкий вдруг понял, насколько ограничивал себя раньше, сам загонял себя в рамки одиночества и отчуждения.
Может, стоит что-то менять в своей жизни?
Ближе к полуночи гости стали расходиться. Элир с Чернецким уходили последними. Влада, провожая их, широко зевала, пытаясь прикрыть рот рукой.
— Тебе надо больше отдыхать, — строго сказал Илья Владимирович.
Девушка кивнула.
— Спасибо за великолепный вечер, — она улыбнулась. — Я очень рада, что вы заглянули.
Распрощавшись, мужчины вышли в холл.
— Нам надо поговорить, — оставшись тет-а-тет с демоном, вдруг произнес Чернецкий. Как-то неуверенно и глухо.
— Вы не хотите, чтобы я общался с Владой, — это был не вопрос, а утверждение. Высший смотрел на начальника хмуро.
— Элир, поймите меня правильно. Мне тоже трудно об этом говорить. Я вижу, что Владе хорошо с вами. Но я боюсь за нее. Ваши… — Илья Владимирович запнулся, подбирая нужные слова, — … недоброжелатели могут причинить ей вред. Вспомните хотя бы последний инцидент. Вы под прицелом у служб Демониума. А Влада может стать для них отличным рычагом давления.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Лицо демона окаменело. И лишь глаза мерцали тьмой, выдавая тщательно скрываемые взрывные эмоции.
— Я вас понял, — процедил он сквозь зубы, развернулся и молча ушел.
Чернецкий некоторое время стоял истуканом и сверлил взглядом пол.
В общем, все было как обычно. Хотел, как лучше, а получилось, как всегда.
Демон
Всю последующую ночь после разговора с Чернецким я не мог успокоиться. Медитация не помогала. Я то кипел от злости и несправедливости, то расстроено сверлил взглядом включенный фоном телевизор. Обида, сменялась яростью, которая медленно перетекала в грусть и апатию.
Я привык заниматься самокопанием и очень часто анализировал свои поступки и окружение, делал выводы. Однако в этот раз я пришел к совершенно неожиданному умозаключению, которое раньше не приходило мне в голову.
Я хочу жить обычной человеческой жизнью! Иметь друзей и близких! Общаться с ними без ограничений, страха и оглядки в прошлое.
Но, оказывается, для меня это невозможно.
Чернецкий прав. Я опасен для тех, кто мне небезразличен. И пока Демониум не догадался о моей уязвимости, нужно прекращать множить свой Эйр.
Теоретически это казалось выполнимо, и я думал, что особых проблем не возникнет. Но на практике все оказалось гораздо сложнее.
На следующий день, когда я вместе с Димой пытался продумать концепцию нового гибридного датчика, в отдел неожиданно заглянула Влада. Девушка улыбалась и смотрела на меня влюбленными глазами.
— Привет, — смущенно сказала она, робея под любопытными взглядами двух прогнозистов. — Я только хотела еще раз сказать тебе спасибо и… — Она замялась и покраснела. — Вот. Маленький подарок. — И девушка протянула мне небольшого плюшевого котика.
Настала моя очередь смутиться. Затылком я прямо чувствовал, как Дима сдерживает смех. И не просто смех, а дикое ржание. Лиза глупо улыбалась.
Ну, конечно! Демон с плюшевым котиком! Как мило!
— Спасибо, — только и удалось выдавить мне. Я взял в руки игрушку. — Честно говоря, это неожиданно.
— Пусть помогает тебе на работе. Как талисман. Ну, или, по крайней мере, поднимает настроение.
Глядя на девушку, я вдруг понял, что, если сейчас что-то не предпринять, ситуация выйдет из-под контроля. Она не должна питать пустые надежды, которые сейчас очевидно читались в ее глазах. Похоже, благодарность стала перерастать в нечто большее, чего я допустить не мог.
— Влада, нам надо поговорить, — я прошел к выходу из отдела, пропуская фею вперед.
Моим сопровождающим сегодня был Данил, и по моей просьбе он оставил нас ненадолго одних.
Уединились мы с Владой у окна в небольшом закутке коридора. Я очень тактично и аккуратно попытался донести до нее мысль о небезопасности общения со мною, стараясь обходить вопрос о моем происхождении. Ну, не хотел я снова видеть на ее лице ужас, как тогда в библиотеке. Про Чернецкого и его просьбу я вообще не упомянул, предполагая, что девушка воспримет такое запрещение со стороны начальства в штыки. Но как я ни старался, мои слова ее сильно обидели.
Она выслушала меня молча, не прерывая, не стараясь переубедить. В какой-то момент ее глаза заблестели, но фея справилась со своими эмоциями. Моргнула, посмотрела на меня прямо и вдруг сказала:
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— А я думала, ты другой.
После произнесенных слов девушка отступила, а потом развернулась и ушла. Не оборачиваясь.
— Я действительно другой, — прошептал я тихо себе под нос, ощущая тянущую горечь в груди. — И в этом моя беда.
С этого дня я замкнулся в себе. Теперь круг моего общения ограничивался лишь рабочей необходимостью. С сотрудниками я вел себя отчужденно и холодно, не проявляя какой-либо личной симпатии или заинтересованности. В общем-то, я и раньше не особо церемонился с комитетскими. Но все же были те, с кем я имел мало-мальски дружеские отношения.
