— Думаю, будет гуманнее, если ты отпустишь его, а то он задохнется и не сможет нас впустить.
Дана с явной неохотой отпустила охранника. Тот с минуту сидел на земле, безуспешно пытаясь подняться, и глотал ртом воздух, прижав руки к шее. Винсент подошел к нему и помог встать.
— Прошу вас, извините мою подругу, — сказал он. — Она злится, когда ей в чем-то отказывают.
Страшно даже представить, что будет, если подруге не купят бриллиантовое колье, подумал я, глядя на то, как охранник поправляет костюм.
— Я не люблю бриллианты, это пошло, — тут же отреагировала Дана.
Громила уставился на нее, пытаясь понять, с чего вдруг она заговорила о бриллиантах, после чего распахнул двери и вежливым жестом пригласил нас войти.
Почему-то я решил, что мы пришли в ночной клуб, но помещение внутри напоминало, скорее, большую уютную квартиру: диваны, кресла и столики, пушистые ковры, развесистые хрустальные люстры, камин и салонный рояль, за которым пианистка исполняла какую-то современную композицию. Тут практически не было свободного места: кто-то танцевал, кто-то сидел и мирно беседовал, распивая вино или шампанское. Винсент и Дана оглядывались, изучая обстановку.
— Каратель, прекрасная бессмертная подруга карателя и их смертный спутник, — услышал я откуда-то со стороны. — А у нас, оказывается, важные гости!
Роста в подошедшей к нам женщине было максимум сантиметров сто пятьдесят, несмотря на высокий каблук. Короткое платье из золотистого материала подчеркивало ее миниатюрность, а крошечные кружевные перчатки так и притягивали внимание к неестественно тонким запястьям. Женщина потрепала длинные черные волосы, свободно лежавшие на плечах, и посмотрела сначала на моих спутников, а потом — на меня, и я невольно вздрогнул. Глаза у нее были такими же черными, как и волосы, и абсолютно непроницаемыми. Взгляд змеи, подумал я.
— Госпожа Эвелина? — нарушил молчание Винсент. — Добрый вечер. Меня зовут Винсент, это — моя подруга Дана, а это — наш смертный друг Эдуард. Ваш адрес мне дал Амир, пражский Судья. Он сказал, что вы сможете помочь нам.
Госпожа Эвелина заинтересованно посмотрела на то, как Винсент целует ей руку, и улыбнулась.
— Это очень мило, — сказала она. — Друзья Амирхана — это мои друзья. Как он поживает? Вы были у него в гостях? Знаю, что каратели встречаются друг с другом не так уж и часто. В этом есть что-то печальное…
— Да, я навещал его. Сейчас они с Таис испытывают небольшие сложности, но в скором времени все наладится.
Госпожа Эвелина понимающе кивнула.
— Вы ведь не откажете нам в помощи? — спросила Дана.
— О нет, моя дорогая. Но вы не только друзья — вы мои дорогие гости. Поэтому будет невежливо сразу же заговаривать о делах. Давайте посмотрим, что я могу вам предложить. — Она посмотрела на Винсента. — Для вас у меня есть кое-что особенное. Молодая по вашим понятиям — меньше ста лет — и просто очаровательная вакханка. Девственница. — Госпожа Эвелина выделила последнее слово, заметив, как заинтересованно на нее смотрит собеседник. — Мы держим несколько таких экземпляров для важных гостей. Вы сможете пройти со мной и выбрать из пяти девушек ту, которая вам больше понравится. Вряд ли Великая Тьма когда-нибудь преподнесет вам более ценный подарок — с ним может сравниться разве что ваше освобождение от клятв перед Орденом и Темным Советом. Вы сможете попробовать ее прямо сейчас или уже после того, как она станет женщиной. Или же сможете растянуть удовольствие. И да не введет вас в заблуждение тот факт, что у нее до сих пор не было мужчин — она владеет искусством любви ничуть не хуже своих старших подруг и даже обучает ему ваших женщин.
Бросив последний взгляд на Винсента и окончательно убедившись в том, что слова ее произвели должное впечатление, госпожа Эвелина повернулась к Дане.
— Вам, очаровательная бессмертная подруга карателя, Великая Тьма уже преподнесла самый драгоценный из подарков, но это еще не означает, что я не могу попытаться предложить свой скромный дар.
— Откуда вы знаете, что меня освободили? — недоуменно спросила Дана.
Госпожа Эвелина улыбнулась.
— На вас нет перстня, моя дорогая. Великая Тьма по секрету рассказала мне, что вы любите смуглых мужчин. — Выдержав эффектную паузу, госпожа Эвелина продолжила. — Уверена, что вы тоскуете по тому вкусу, который был у крови смертных тогда, когда ваш создатель учил вас охотиться. Он ведь учил вас охотиться? Я уверена, что такая красавица, как вы, была его любимой дочерью. Если я не права, пожалуйста, поправьте меня, не бойтесь.
— Вы правы, — кивнула Дана.
— Вспомните свою первую охоту. Сколько вам было? Пятнадцать? Двадцать? Что вы чувствовали? Страх, нерешительность, азарт, голод, желание? Ваш создатель гордился вами, маленькой амазонкой, существом, перед которым будут преклонять колени все мужчины, смертные и бессмертные. Он держался позади, безмолвно отдавая вам право принимать решения и выбирать дорогу, любовался тем, как уверенно вы держитесь в седле практически не объезженной лошади, как крепко держите поводья — на это способна не каждая детская рука, даже если это рука будущего карателя. Вспомните свою первую жертву. Ее помнят всю жизнь. Молодой египтянин, которого вы поймали, отличался по вкусу от тех, кого вам приводил ваш создатель. Вам так понравилось, что вы выпили чуть больше, чем следовало… правда?
Дана вздохнула, и на ее лице появилось выражение, которое я ожидал увидеть в последнюю очередь: она была смущена.
— Мне сказали, что если убивать каждого смертного, которым ты питаешься, то еды больше не останется. И меня наказали. А я была уверена, что это несправедливо, и вообще отказалась есть… и меня заставляли есть силой.
Я не выдержал и прыснул со смеху — уж очень забавной оказалась представленная картина. Дана тут же подняла голову, и в глазах ее мелькнула ярость.
— Я пошутила, но сама не заметила этого, сучонок? — спросила она с вызовом. — Или ты смеешься не надо мной, а над своими жалкими мыслишками? Способна ли на них единственная прямая извилина в твоем мозгу размером с грецкий орех?
Госпожа Эвелина успокаивающе кивнула Дане.
— Не нервничайте, дорогая, — посоветовала она дипломатичным тоном. — Это случается с лучшими из нас. Сегодня я приготовила вам небольшой сюрприз. Не одного, а двух египтян. Таких же молодых, как тот, который во времена вашего детства был так неосторожен, что попался в ваши очаровательные ручки, а потом — в ваши не менее очаровательные зубки. Вы сможете пить столько, сколько хотите. Вам даже не придется тратить свои силы для того, чтобы их зачаровывать — смысл их жизни заключается в том, чтобы склонить голову перед такой женщиной, как вы.
— Самых настоящих египтян? — спросила Дана с легким подозрением в голосе.
— Так и есть, о прекраснейшая из бессмертных. Потомки благородного рода, кто-то даже говорит, что в их жилах течет кровь одного из великих фараонов…
Не дождавшись ответа, госпожа Эвелина переключилась на меня.
— Выбрать что-то особенное для смертных крайне сложно, — улыбнулась она. — И особенно для смертных, которые знают толк в любви. Кровь вас не интересует, но вы — художник, знаете толк в красоте. Посмотрите: это настоящее сокровище.
Я повернулся в том направлении, которое мне указала госпожа Эвелина. Сидевшая за барной стойкой женщина в коротком алом платье больше всего была похожа на итальянку: смуглая кожа, копна кудрявых черных волос и большие светло-карие — чайные, как их иногда называют — глаза. Красива, но на первый взгляд ровным счетом ничего примечательного. Я уже хотел сделать дежурный комплимент «товару», открыл рот и набрал в легкие воздуха, но тут женщина посмотрела на меня и улыбнулась — и слова застряли где-то внутри, так и не найдя путь наружу. Она будто сняла маску — ее лицо преобразилось, глаза вспыхнули, на щеках появился нежный персиковый румянец. Она что-то сказала мне, но слов я не расслышал.
— Этой вакханке скоро исполнится триста лет, мой друг, — сказала мне госпожа Эвелина, взяв под локоть. — И да не обманет вас ее ангельская внешность — она не только красива, но и очень умна, в интеллектуальной беседе даст фору любому мужчине. Ею многие интересуются, но она мало кого выбирает. А счастливчику она просто улыбается — так, как улыбнулась сейчас вам. — Госпожа Эвелина наклонилась к моему уху. — Если вы до сих пор предпочитаете смертных женщин, это может означать только одно: вы до сих пор не знакомы с этой красавицей.
Затянувшееся молчание нарушил Винсент.
— Вы очень добры к нам, госпожа Эвелина, но, полагаю, нам не следует злоупотреблять вашим гостеприимством. Давайте поговорим о делах, а потом, так уж и быть, подумаем и примем решение: оставаться у вас сегодня или же заглянуть к вам в другой раз.
