Нас с поклонами препроводили в уютный, прохладный зал и усадили под искусственной пальмой. Мэтр принес два меню в кожаных переплетах. Слегка растерявшаяся Аллочка полистала страницы.
– Чего же тут есть? Непонятно написано. Что такое гаспаччо?
– Это холодный суп из томатов. Очень вкусный.
– А карпаччо из говядины?
– Очень тонко наструганное мясо. Давай лучше я сама на свой вкус выберу.
Сделав заказ, я велела:
– Рассказывай.
– Ну…
– Выкладывай все и не ври!
– Я всегда говорю только правду, – оскорбилась Алла.
– Вовсе нет, – не сдалась я, – ты наврала мне про Веру! Ведь это не она тебе рассказала про отключение аппарата!
– А вы откуда знаете? – шарахнулась в сторону Аллочка.
Я ухмыльнулась. Не стану же рассказывать девчонке, что меня натолкнули на эту, как теперь выяснилось, очень правильную мысль логические размышления.
– Имей в виду: обманывать меня бесполезно. А помогать тебе я буду лишь в том случае, если узнаю правду. Начнем по порядку. В день нашего знакомства ты уверяла меня, что абсолютно нищая. Откуда тогда у тебя мобильный телефон?
– Так вы мне денег дали, – заявила Алла, – вот я и купила, недорого, он бэу.
– Очень неразумно, – не одобрила я ее, – небось хотела перед подружками пофорсить.
– Ага, – кивнула Аллочка, – между прочим, в училище почти у всех трубки есть. Одним в жизни везет, у них родители богатые, а у других ничего…
– Понятно, – оборвала я знакомую песню. – Теперь следующий вопрос. Откуда ты узнала про Веру, аппарат и Катю?
Аллочка помялась, поерзала на стуле и честно призналась:
– Я подслушала.
– Где? И зачем?
– Вроде все случайно вышло, – зачастила Алла, – меня поставили пол мыть, не в отделении, а в общем холле, на первом этаже. Кстати, я могла бы и отказаться, меня на практику в реанимацию направили, а не в регистратуру. Только ругаться со старшей медсестрой не стоит, живо жизнь тебе испортит!
Когда Алле велели топать вниз, Вера понесла узлы с грязным бельем в прачечную и не знала, к какой работе пристроили подругу.
В тот день шел дождь. Толпа посетителей валила через холл к лифтам. Люди в основном не обращали никакого внимания на плакат, призывающий надевать бахилы. Поэтому вымытый линолеум моментально затаптывался, и Алла просто озверела, безостановочно орудуя шваброй. В конце концов она решила не убиваться, лишних денег за хорошую работу все равно не дадут. Девочка прошла в самый дальний угол холла, где возле огромного окна стоял вечно не работающий автомат по продаже прохладительных напитков, и сделала вид, что протирает подоконник от пыли.
Впрочем, скоро Аллочке надоело и бесцельное разглядывание спешащих прохожих. Дождь закончился, выглянуло солнышко. Практикантка уже собралась снова мыть полы, но тут она увидела Веру, которая вместе с незнакомой, хорошо одетой женщиной входила в кафе, расположенное напротив больницы.
Алла любопытна, как стая сиамских кошек. Она тут же бросилась на улицу. Ей стало интересно, что за тетка была с Верой.
В забегаловке клубилось несметное количество народа. Здесь ели стоя; две барменши, бегавшие вдоль длинного прилавка, буквально разрывались на части, отпуская плохой кофе и клеклые пирожки. Алла пошарила глазами по толпе и увидела Веру с незнакомкой. Они стояли за столиком почти вплотную друг к другу, лицами к стене, спиной к залу. По тому, как Верка наклонила голову, Аллочка поняла: тетка говорит ее подруге что-то важное, секретное… А иначе зачем беседовать в таком месте? Шум, гам, еда мерзопакостная. Сюда заходят люди, которых привлекает лишь цена на пирожки и кофе. А вот для того, чтобы посекретничать, это кафе подходит великолепно. Аллочка же большая охотница до чужих тайн. Поэтому, вместо того чтобы открыто подойти к подруге, она осторожно ввинтилась в толпу, подкралась к столику за шепчущимися женщинами, взяла в руки пустой картонный стаканчик и навострила уши.
Из обрывков фраз, долетавших до нее, Алла поняла, что Вера только что получила от бабы пятьсот долларов за какую-то услугу. Причем оказать ее требовалось сегодня же, прямо по возвращении в клинику. Пять сотен баксов являлись авансом, остальное Вера получит после выполнения работы, на станции Водорезово, недалеко от Москвы.
Договорившись обо всем, заговорщицы ушли. Аллочку они не заметили. Девочка, поняв, что подруге предстоит сделать что-то не слишком хорошее, на всех парах полетела в клинику. В ее маленькой голове постоянно вертелась одна мысль – где бы срубить денег, и сейчас Алла очень хорошо знала адрес золотоносной жилы. Надо проследить за Веркой и потом потребовать с нее мзду за молчание.
Долго ждать не пришлось. Аллочка выбрала для наблюдения идеальное место: туалет для врачей, расположенный как раз посередине коридора. Приоткрыв створку, она великолепно видела отделение. Доктора поуходили домой, медсестры тоже, на посту остались лишь дежурный реаниматор и две девушки. Мужчина пошел в ординаторскую смотреть телик, девицы помчались в сестринскую, где их ждал подаренный кем-то из родственников больных торт.
Алла очень хорошо понимала: если Вере надо совершить что-то плохое, то сделать это удобнее всего сейчас или ночью. Утром в отделении полно народу, к обеду начинают пускать родственников с харчами, а на ночь практиканток не оставляли никогда. Закон запрещает несовершеннолетним работать сверхурочно. Значит, либо сию минуту, либо вообще никогда.
Расчет ее оправдался. Из туалета для больных вынырнула с ведром воды Вера. Она огляделась и вошла в одну из палат. Алла бросилась к двери и, слегка приоткрыв ее, увидела, как подруга сначала отключает, а потом вновь приводит в действие аппаратуру.
– И что случилось потом? – спросила я, когда Алла внезапно замолчала.
– Верка мне пообещала отдать сначала двести пятьдесят баксов, а потом, когда с ней до конца расплатятся, еще столько же, но она пропала, и я ничего не получила, – сказала Алла, – а тут вы заявились, ну я и решила к Верке скататься. Думала, пугану ее, скажу: «Все ты мне наврала про эф… эв… эм…»
– Эвтаназию.
– Ага! Я хотела ее припугнуть: гляди, к Якунину баба заявилась, гони монету, а то все ей растреплю.
– А дальше что?
– Верки дома не было.
– Помню, продолжай.
– Так и назавтра тоже. А затем из ментовки позвонили. Нашли ее на станции Водорезово, на скамейке сидела, с кокой в руке. Инсульт у нее случился.
– Инсульт? – чуть не вскочила я. – В столь юном возрасте? Быть того не может!
– Вот и я не поверила, – шмыгнула носом Алла, – но менты такие спокойные были. В отделение пришли, с заведующим потолковали. Он потом все говорил: «Вот он, научно-технический прогресс. С одной стороны, благо, что таких тяжелых с того света вытаскиваем, с другой – совсем молодых теряем. Вы спуститесь на второй этаж! Там полно подростков с сердечно-сосудистыми заболеваниями. Вот где беда! Вымирает нация».
– Ты рассказала милиционерам о том, каким образом Вера решила пополнить свой бюджет?
Аллочка скорчила презрительную гримаску.
– За дуру меня держите? Конечно, нет.
– Почему?
– Ну ваще, спросили! Ясное дело, кому охота с ментами связываться! Живо из меня виноватую сделают, навесят все.
– Ладно, с этим разобрались. Что же потом произошло?
– Так тетка мне позвонила, – зашептала Аллочка, испуганно оглядываясь по сторонам, – сегодня утром и сладким таким голосом запела: «Аллочка, меня зовут Катя, я должна Верочке пятьсот долларов, а никак не могу ее найти». Ну я сказала, что Верка от инсульта загнулась.
Тетка заахала, заохала, запричитала. А потом заявила:
– Деньги-то не мои. Их один человек передать попросил Вере, сам он уехал из России, навсегда. Раз уж Верочка умерла, забирай их себе. Давай встретимся.
Аллочка сразу поняла, что незнакомка хочет ее убить; наверное, Верка растрепала ей о шантаже, может, потребовала даже доплаты за работу. Виданное ли дело, отдавать деньги умершего человека другому. Да оставь их себе! И в голове Аллочки моментально родился новый план обогащения.
– Хорошо, – прикинулась она тупой клизмой, – куда ехать-то?
– На станцию Водорезово, я там живу, встречу тебя на платформе и отвезу к себе.
– Ой, не, далеко больно! Может, в центре?
– Где? – не слишком довольным голосом осведомилась незнакомка.
– Вы магазин «Веселый боб» знаете?
– Да.
– Там есть кафешка, пойдет?
– Хорошо.
– А как я вас узнаю? – Алла решила изображать из себя дурочку до конца.
Она на самом деле очень хорошо помнила, как выглядела женщина, с которой тогда беседовала Верка. Среднего роста, не худая и не толстая, в элегантном брючном светло-бежевом костюме, волосы красиво уложены в прическу под названием «паж», такую, когда завитые вниз пряди прикрывают уши, а густая челка – лоб. На носу женщины сидели очки, рот был намазан ярко-красной помадой.
