ним ветки двигались. Боюсь, он вполне реален.
Мутировавшим Гейлом он быть не мог — тот, судя по сигнатурам, ускакал далеко в горы, в заснеженную их часть. Этот же больше походил на механоида-шпиона или… заблудшего одиночку.
— Стрелять будем? — предложил я. — Так точно проясним.
— Или выдадим, что хорошо его видим. Если это мех, выстрелы он выдержит, а маскироваться начнет тщательнее. Если выдержит наш темп — прижмем в более удобном месте.
За следующие пару часов подъема мы вывели, что он ростом около двух метров, но ходит согнувшись. На него накинут плащ. Есть ли оружие, я не видел.
Потом стало не до этого. Светало. Горы, на первый взгляд не такие уж громадные, оказались очень непростыми. Несколько раз мы падали, оказавшись на слишком вертикальных возвышенностях. Встречали мирных существ, похожих на горных козлов. Они спокойно разгуливали там, где мы буквально не могли ни за что зацепиться. Юм сфоткал их на дрон, и нас с ними — на память.
Воздух становился разреженнее, природа постепенно менялась. Несколько раз мы оказывались на полянах и долинах, где на каждый наш шаг по полю разбегались существа, похожие на сусликов и хорьков. Уже давно вставшее солнце било нещадно. В теле механоида так сходу это и не почувствуешь, но в горах яркость более высокая, не обратить на нее внимания сложно.
Прыжковые двигатели творили чудеса. Без них мы бы не прошли и половины того, что сейчас осилили. Вот уже земля сменилась снегом, а облака, которые до того были где-то высоко, находились на одной с нами высоте. Они то создавали густой туман, в котором видимость падала до десяти метров, то исчезали, открывая вид на десятки и сотни километров во все стороны.
— Этот объект, — тоскливо заговорил я. — Куда он так гонится? Чего ему надо?
— Кто бы знал.
— Ну, ты вроде шаришь в таких вещах. Сам рассказывал мне о патогене и мутациях.
— Если прошло две недели и он все еще жив, значит, идет предфинальная фаза перестройки организма. В нем еще могло что-то остаться от человека, но новая масса тела требует выплеснуть силу. Это как зуд, только сразу во всех мышцах. Ему должно хотеться бежать, прыгать, убивать. Но, возможно, есть и другие факторы. Например, Рой может влиять на него ментально. Одно могу сказать точно — интеллекта там скорее всего уже нет, даже если Гейл был мега-умным товарищем.
Мы надеялись увидеть его следы в снегу, но увы. Сигнатуры были слишком неточными, его путь мог разниться с нашим на сотни метров, так что помогало это только с направлением, но не точным местоположением.
А потом все усложнилось окончательно. Хлынул такой ветрище, несущий в себе одновременно и снег, и острые льдинки, что идти стало невыносимо. Мы упирались в тупики, не соображая, как подниматься дальше — наоборот, несколько раз едва было не рухнули с приличной высоты.
Температура упала до минусовой, и это сказывалось на движениях. Появились первые признаки реальной боли — в ногах, в руках. Как будто болели колени и локти. Вес наших тел заставлял провалиться под снег. Один раз я неудачно наступил и провалился по шею.
— Надо переждать, — сказал я, когда мы встретили небольшую пещеру, закрытую от направления ветра. — Не должно занести снегом.
— Ты прав. Хренов мутант выбрал самый дерьмовый маршрут из всех возможных. Может, Гейл и был классным ученым. Но официально заявляю: в качестве мутанта он тупица, каких еще поискать!
— Не будь как Гейл, — добавил я. — Не становись мутантом.
Мы засмеялись.
Пещера вела прямо, немного изгибалась и упиралась в закуток, куда запросто могут поместиться десять механоидов. Юм сразу же открыл набор выживальщика и поставил тепловую лампу. Наледь, образовавшаяся на наших корпусах, вскоре начала сходить.
— Эти чувства не пропадают, — сказал я. — Спать рубит.
— Хочешь — спи.
— Боюсь, что если усну, просплю пару дней, — сказал я.
— Значит, таков будет наш путь. Я уже и сам не понимаю, зачем мы сюда поперлись… транспортники, видите ли, у них заняты!
— Думаю, врут, — задумчиво сказал я. — Засекреченная территория. Не хотят светить места в дневное время.
— Ты уже и Джоуи подозреваешь? — усмехнулся Юм.
— И такое исключать нельзя. Но для нее это что-то личное… Если вдуматься, она бы не стала организовывать экспедицию, если бы хотела оставить в тайне те контейнеры. Но ведь полеты транспортников на засекреченные территории она либо с кем-то согласует, либо сильно рискует.
— Звучит разумно.
— Попробую и правда вздремнуть, — сказал я. — Иначе толку от меня совсем не будет. А ты будь внимательнее, этот невидимка…
— Если он все еще следит за нами, я ему очень сочувствую. Но если это опасный убийца, который пришел за нами — я даже не расстроюсь. Может, для нас, особенно для тебя, даже безопаснее потерять все улики и остаться непричастными к этому дерьму. Меньше знаешь — крепче спишь.
Про крепкий сон Юм был прав как никогда. Примерно на этих словах меня и срубило.
Мне снился странный сон.
Брат, лица которого я не видел, трепал меня за волосы и обещал, что скоро вернется. Я провожал его взглядом, когда он шел к своему глайдеру. Когда он должен был газануть, в глайдер упала ракета, раздался взрыв и появился оранжевый ядерный гриб. Внезапно я оказался в центре большого зала, что соткан из живой, органической ткани. Я приказываю своим детям бежать, прятаться и становиться сильнее. Я вижу лишь тени четырехлапых существ, бегущих в разные стороны и прячущихся за колоннами. Не убежал только один, спрятавшийся в пузыре. В зал влетел… я. Другой я. Ускоренным движением я нападаю на гигантскую тварь, что сидит посреди зала и вырываю её сердце. От боли я заорал…
И проснулся.
Надо мной склонился Юм.
— Ты чего?
— Не проснулся еще, — тихо проговорил я.
— Понял.
Юм отошел и сел к стене.
— Сколько я спал?
— Пару часов. Выспался?
Прислушавшись к своим ощущениям, понял, что вполне себе бодр и полон сил. Ощущения усталости не было.
— Да.
