— Что за черт? — протянул Лис.
Теперь они стояли над телом Роба вчетвером, зачарованно наблюдая волшебное исцеление. Когда же жертва издала первый стон и схватилась за окровавленную голову, Фердинанд тихо хохотнул.
— Добро пожаловать в стаю, парень.
В замке их встретили не только граф и графиня. У самых дверей стояла хрупкая фигура — Лидия, смахивавшая на беспокойное привидение в своей белой ночнушке, из-под которой выглядывали босые ступни. С разъяренным криком она бросилась к Робу, безвольно висевшему на руках своих мучителей. Платок на ее голове размотался, обнажив ровную и абсолютно безволосую кожу. Пожар на ее шкуре унес лишь густые волосы, брови и ресницы, сделав голову похожей на яйцо с глазами и испуганно раззявленным ртом.
— Что же вы наделали?! — обвиняюще бросила она, водя ладонями по измазанному кровью лицу Роба. — Как вы могли?!
— Расслабься, это был просто несчастный случай... — начал Фердинанд, но, получив от сестры звонкую оплеуху, перестал ухмыляться и умолк.
— Опустите его! — взвизгнула Лидия. — Да не на землю!
И они вереницей двинулись в гостиную. Когда Роба наконец усадили, Лидия деловито осмотрела его, вздыхая в ужасе каждый раз, когда ее взгляд падал на рану в голове.
— Ты в порядке? — Она склонилась к его лицу и заботливо откинула пропитанную кровью прядь темных волос.
При звуке ее голоса веки Роба дрогнули и чуть поднялись, обнажив испещренные прожилками белки глаз. Парень явно чувствовал себя хуже некуда: не мог проронить ни слова и ответил лишь сдавленным мычанием. Но он был жив, и Фэй готов был скорее откусить себе язык, чем проболтаться о том, что некоторое время тому назад Роб валялся на земле с мозгами наружу.
— Конечно в порядке,— он поспешил ответить за подопечного.— Теперь с ним вряд ли что-то может случиться...
Гневный взгляд Лидии ошпарил его, заставив захлопнуть рот. Холодная ярость сковала ее лицо, девушка медленно выпрямилась и расправила подол ночной рубашки. Затем обвела взглядом всех присутствовавших и скрестила руки на груди.
— Отец, Валентин и Фердинанд, — официально начала Лидия. Голос ее был тихим и ровным, словно черная туча перед грядущим ливнем. — Что вы творите? Если вам не терпится устроить травлю, спуститесь вниз, в деревню. Чешите свои зубы там.
Лидия повернулась и впилась взглядом в спокойное лицо матери.
— А ты, мама! Я думала, что уж ты-то меня поймешь! И Кристиан, — она развела руками.— Что ты за крестная фея такая? Твой подопечный сегодня два раза чуть не погиб!
Она ухватила окровавленного Роба под мышки и, несмотря на собственное хрупкое телосложение, с легкостью подняла его на ноги. Шаг за шагом отсчитывая ступени, они поднялись на второй этаж, где скрылись в сумраке коридоров.
— Может, чаю? — после продолжительного молчания предложила графиня.
Побагровевший граф де Ла-Морт вздрогнул, когда супруга коснулась его плеча. Лидия всегда была его любимицей и единственным членом семьи, кому дрянное поведение сходило с рук. Но на этот раз даже она превзошла себя.
— Отличная идея, мама,— с воодушевлением поддержал ее Фэй.— Подростки, что с них возьмешь...
На следующий день крестные феи уехали. Все равно, по мнению окружающих, от них было больше вреда, чем пользы. Оставив злосчастный револьвер Робу, они погрузились в местный экипаж, больше напоминавший повозку и запряженный одной печальной кобылой, и отправились к вокзалу Жвало. Первую половину пути Лис поглощал две порции завтрака, заботливо завернутые кухаркой в дорогу, а Кристиан тоскливо таращился в окно.
— Я сойду за тем холмом,— наконец произнес он, не отрывая взгляда от вида за тонкими стенками кареты.
— Хорошо.
Еще несколько минут они ехали в молчании, сопровождаемом скрипом колес и топотом копыт. Закончив завтрак, Лис с продолжительным шорохом свернул все пакеты и бумагу в один промасленный шар.
— Твоя сестра милая. Думаю, они здорово подходят друг другу.
— О, только без утешений, прошу,— отмахнулся Кристиан.
За окном ползли бескрайние непаханые поля, заросшие высокой и толстой травой.
— Никто и не собирался тебя утешать,— Лис откупорил флягу, и по салону автомобиля разнесся крепкий запах спиртовой настойки.— Будешь?
Кивнув, Фэй ухватил протянутую фляжку и отпил из горла. Рот наполнился горьким привкусом лекарства от кашля, которым его поили когда-то в детстве. Только после этого он вспомнил, что забыл протереть горлышко платком.
Нужный дом нашелся не сразу. Тропинка сперва петляла меж лесных деревьев, затем вынырнула на поле, рассекла море травы, слегка пожелтевшей в предчувствии грядущей осени, и вбежала в небольшую деревню у реки. Там, на самом отшибе, окруженный водой и лесом, ютился нужный участок. За покосившимся, но свежепокрашенным забором шумели яблони и сливы, неистово сгибаясь под порывами ветра.
Кристиан осторожно толкнул калитку, боясь, что та слетит с петель от одного его прикосновения. Впереди, среди сорняков и высокой травы, вилась тропка, которая обрывалась у покосившегося двухэтажного дома.
Дверь отворилась лишь после третьего стука. За ней стояла сухая старушка, закутанная в выцветший халат. Поверх него темнел фартук, покрытый, как и пальцы хозяйки, пятнами муки. Старушка сощурила подслеповатые глаза за линзами очков и пытливо осмотрела Кристиана с головы до ног.
— О, да ты вырос! —всплеснула она руками. — И так изменился!
— А вы совсем нет,— соврал Кристиан. — Все-таки решили переехать в Брюхвальд?
Госпожа Лилия Визен огляделась, словно впервые заметила, где находится.
— Да,— наконец ответила она. — Решила дожить последние дни на свежем воздухе.
Заметив, что Фэй собрался возразить, она покачала головой.
— Не стоит. Мы, феи, чувствуем, когда наше время истекает. И ничего страшного в этом нет. Заходи, у меня как раз пироги поспели.
Старушка посторонилась, пропуская Кристиана внутрь. В лицо дохнуло сыростью и ароматом свежей выпечки. Снаружи продолжал шуметь ветер, и яблони раскачивались под его порывами.
Женщина кричала, заходясь и изредка сбавляя громкость, чтобы снова набрать воздуха. Эхо воя отражалось от серых каменных стен замка и поднималось вверх, к расписным сводам. У её ног высилась груда пеленок, из недр которых выглядывало крошечное розовое тельце. Тельце шевелилось, извивалось, но не издавало ни единого звука.
— Обожемойбожемойбожеееееееее! — Крик обрел узнаваемые очертания и оборвался на самой высокой ноте.
— Ну вот,— буркнул некто из сумрака за роялем.— Хотели тишины и потом сами же орать начали. Вас не поймешь.
Раздался шорох, и из тьмы показался худенький темноволосый мальчик в бархатном костюме с серевшими на коленях пятнами пыли. Он скрестил руки на груди и недовольно уставился на служанку.
— У вас же голова болела,— процедил он.
Пару секунд женщина беззвучно глотала воздух, сжав передник до белизны в костяшках пальцев. Затем медленно опустилась на колени и вновь развернула пеленки.
На неё уставились большие голубые глаза. А под ними кроме пуговки носа не было ничего. Ни рта, ни даже малейшего намека на него.
— О боже… — сдавленно выдохнула она.
— Не за что,— фыркнул юный Кристиан и двинулся дальше по коридору. Угадывать истинные желания людей оказалось сложнее, чем он предполагал.
Эхо. Часть 2
Отголосок
Когда Кристиан Фэй отправил Роба наводить порядок в комнате, его объяснение звучало примерно так: «Налево, прямо по коридору, через танцевальный зал, после него повернешь направо и поднимешься на второй этаж, где через две комнаты будет галерея. В ее конце поднимешься до конца и направо. Последняя комната — твоя». На этих словах он вручил растерянному Робу увесистый ключ на цепочке и ободряюще похлопал по спине, словно отправляя в дальнее путешествие.
Сам же юноша забыл маршрут уже на первом повороте. Но возвращаться к удрученному воссоединением с семьей Фэю желания не было, и ноги несли его все дальше по коридору. Роб брел по темным и пыльным залам, пересекал узкие коридоры и несколько раз даже выглядывал в распахнутые окна, прикрывая огонь свечи ладонью. Вокруг стен свистел ветер, холодными потоками спускаясь к темному ковру леса далеко внизу. Замок Ла-Морт походил на гигантское гнездо, неуклюже застывшее на вершине скалы.
Миновав еще пару поворотов, Роб уперся в резную дверь танцевального зала. Он приложил ухо к дереву и, не уловив ни звука, бесшумно повернул ручку.
Сперва Роб даже не понял, что именно возникло перед его глазами. По залу в безмолвном танце неслась призрачная тень. Облаченная в платье с пышными юбками, девушка держала тонкие руки перед собой, словно обнимая невидимого партнера, и вновь и вновь разрезала тьму зала кругами беззвучного крик-кряка, излюбленного танца Брюхвальдской знати. Ее бледная кожа, казалось, светилась в сумраке, локоны каштановых волос небрежно выпали из прически на склон декольте, а ноги в бальных туфлях едва касались начищенных до блеска плит.
