не она, вы бы до сих болтались в космосе.
— Если бы не вы, наш корабль был бы цел.
— Сомневаюсь. — Томаш отвернулся. Как бы ему ни хотелось верить Айше, это могло оказаться правдой. — Нет здесь никакого заговора, не надо себя накручивать. Мы — обычный гражданский корабль, летим по своим делам. Между прочим, это вы решили в стрельбе поупражняться.
— Обычный гражданский корабль, — кивнула Фён, — который летит додьявола знает куда на двенадцати сотых предела. Сигнатура старая. И стартовали вы наверняка с Бакара. Не удивлюсь, что и бакарийцы тут есть. Кроме этой великанши, конечно.
— Великаншу зовут Лада, — сказал Томаш, — и советую вам бакарийкой её не называть. Если, конечно, не хотите, чтобы пострадало ваше милое личико.
— Капитан, — Фён посмотрела на Томаша мутными от усталости глазами, — я девушка простая, к комплиментам не привыкшая, да и ситуация не располагает. Давайте лучше по конвенции.
— Вы что, считаете себя военнопленной?
— А разве нет? Могу я пойти по кораблю прогуляться? Может, экскурсию мне устроите?
Томаш невольно отступил к двери.
— Так я и знала!
Изображение в иллюминаторе зарябило, выдав с головой свою фальшивость, электронные звёзды погасли, и отсек мигом превратился в тесную слепую камеру с запечатанным выходом.
— У нас тут не тюрьма строгого режима, — сказал Томаш, — и держать вас взаперти у меня никакого желания нет. Конечно, вы сможете выйти из каюты — когда я пойму, что вы не представляете угрозы для других членов экипажа.
— Среди которых, конечно же, есть бакарийцы.
Томаш вздохнул.
— Да, мой первый пилот — бакариец, и что? У вас какие-то проблемы с этим?
— У нас война идёт, вот что! По всему сектору! Десятки кораблей погибли! А вы прикидываетесь литийцами, хотя сигнатура недействительна и гравитация на борту, как на Бакаре. Думаете, я не заметила?
— Настройки гравов у нас, конечно же, бакарийские, раз пилот бакариец. Я ему смерти не желаю.
— Что это был за корабль? — сверкнула глазами Фён. — Его наши радары не видели до самого последнего момента! Секретное вооружение испытываете?
— Господи! — простонал Томаш. — Нет, я вас в каком-то смысле понимаю. Так же, наверное, думал бы на вашем месте. Но мы сами не знаем, что это за корабль. Нас он пугает не меньше. Есть версия, что он за вами охотился, а мы — так, под раздачу попали.
— Хорошая попытка!
— А вы думаете — как? Старая тарка носится по всей системе в надежде, что её попробует сбить какой-нибудь капитан-недоучка, а за ней эта громадина хвостом идёт?
— Именно так я и думаю! На живой мамци ловите!
— Но зачем?
— Что зачем?
Томаш присел в изножье кровати, и Фён тут же отодвинулась от него подальше к стене.
— Вы случайно не из Качаника? — спросил он. — Говор у вас знакомый. Бывал я там в юности. Озёра у вас очень красивые. На рыбалку, наверное, любили ходить?
Фён издала какой-то неопределённый звук.
— Вы что, о природе теперь решили поговорить? Ну да, очигледно, из Качаника. Чего теперь?
— Рыбачить любили? — улыбнулся Томаш.
— Ходила пару раз. — Фён недоверчиво качнула головой.
— Так вот, здесь у нас, на хрен, не рыбалка! Какой к чёрту живой мамци? Если корабль от сенсоров умеет прятаться, на хрена ему ещё кто-то нужен? Он к вам на расстояние в одну секунду подойдёт, вы и не заметите ничего!
— Не верю всё равно, — пробурчала Фён.
— Достали меня уже эти игры в верю-не-верю! — Томаш поднялся. — После того, как ваш доблестный капитан нас турелями приласкал, у нас корабль разваливается. Несколько импульсов — и ему полная пичка придёт! Сами уже не знаем, куда лететь, да и долетим ли.
— Вам выдвинули требования, вы отказались сбросить скорость.
— Как вас там? — устало проговорил Томаш, хотя прекрасно помнил имя собеседницы. — Вы вообще понимаете, где находитесь? Это старая тарка с импульсным двигателем. Нам предложили сбросить скорость с двенадцати сотых до двух. Нас бы здесь порвало к чёртовой матери, если бы мы попытались это сделать!
Фён промолчала.
— Я пойду, — сказал Томаш. — А вы подумайте пока, кому верить, а кому не верить.
— Куда мы летим?
Томаш остановился в дверях.
— Секретно, да? — Фён посмотрела на него исподлобья.
— Не секретно. Долгая просто история.
— А, ну понятно. Долгая так долгая, кашто кажете.
— Мы попали в карантин на Бакаре, — терпеливо начал Томаш. — Деваться нам было некуда. Ситуация с каждым днём становилась всё хуже, мы из космодрома боялись выходить.
— Все остальные улетели как-то.
— Все остальные — улетели, а мы не улетели! Бывает такое, представьте. Сигнатуру у нас отозвали.
— Из-за чего?
Томаш замялся.
— Скажем так — по обвинению в импорте нелегальных товаров. А тут появилась возможность вырваться. У нашей нанимательницы десять лет назад потерялся грузовоз. Сейчас неожиданно объявился за пределами сектора. Связи с ним, конечно, нет. Что там и как — непонятно. Наша задача — снять показания самописца.
— Бред какой-то! — помотала головой Фён. — Подходящее время вы выбрали, чтобы летать за всякими грузовозами.
— Мы не знали, насколько всё далеко зашло.
— Ладно. А потом что?
— Что потом?
— Куда потом полетите? Корабль же пичкой вот-вот накроется, сами сказали.
— Потом попытаемся до Черны добраться, до колоний. Это если мы и правда, как вы заметили, не развалимся по пути к чертям собачим. И если очередной бравый капитан из литийских вэкаэф не захочет по нам в стрельбе поупражняться. Второе такое приключение мы точно не выдержим.
Томаш уже открыл дверь, но Фён его остановила.
— Погодите!
— Что опять?
Фён усмехнулась.
— Ложку для супа мне принесите.
* * *
Насир сидел, широко расставив длинные тощие ноги, и быстро печатал что-то на клавиатуре, неразборчиво бормоча и покачивая головой. Лада стояла рядом и разглядывала карту полётного коридора — сверкающий тор, собранный из световых колец.
Томаш плюхнулся в свой ложемент.
— Как там наш невидимка? Не появлялся пока?
— Ничего, — ответил Насир. — Вообще ничего. Ни одной харазы нет вокруг. Хотя у нас больше половины сенсоров сгорело. Как слепые котята теперь.
— Скорее всего, и правда вокруг ничего нет, — сказала Лада. — К границе сектора же приближаемся.
— Вот это мне нравится! — улыбнулся Томаш. — Побольше бы этого самого «ничего» на нашем пути, и всё пройдёт отлично!
Лада посмотрела на него с усталым вздохом.
— Томаш, ты ей правда веришь?
— Кому? Фён?
— Айше и её замечательным историям о том, что она ни сном, ни духом о невидимке.
— Он у нас, херзац его, и в государственную лотерею, наверное, верит! — усмехнулся Насир.
— Верю, не верю — какая разница! Странное, конечно, совпадение, но её версию я ещё могу как-то принять.
