Он безропотно отдал деньги. Проститутка оказалась «честной» – не обчистила его за ночь.
– Ладно, болей, – буркнула она, чмокнув его в щеку. Вихляющей походкой направилась к двери.
Тоска разыгралась не на шутку. Похмелье рвало. Старые раны заявляли о себе дружной болью во всех местах. Он закутался в одеяло, уснул, зарядив будильник на два часа дня.
Он проснулся в два часа дня. На следующие сутки. Встал, привел себя в порядок, спустился в фойе, оплатил проживание еще на сутки вперед, заправился в кафетерии. Вывел машину с парковки и покатил, собирая пробки, на улицу Бакинских комиссаров. Странное чувство преследовало его. Он должен был вновь оказаться в этом месте, провести там какое-то время, подумать. Не бывает безвыходных положений, бывают люди, которые в них верят. Должна появиться ниточка…
Он подошел к двери и застыл, испытав страшное волнение. Рука потянулась к ручке, но стала ватной, тяжелой (бывает тяжелая вата?), липкий пот заструился по спине. Засада в доме? Или все нормально? Он толкнул дверь, вошел. Будет то, что будет, и ничего другого. Он готов. На одном дыхании он проскользнул коридор, остановился, не зная, что и думать…
Женщина, стоящая у окна, обернулась. Она не узнала его. Он сам ее не узнал. Другая одежда, другая осанка, другой взгляд. В ней не было прежней беспомощности. Было… что-то другое. Холодной волной окатило. Стало трудно дышать. В ее красивых глазах мелькнула растерянность.
– Кира? – выдавил он. – Ты здесь? Подожди… мне не чудится?
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
Она была в своем репертуаре. Как всегда, ничего не помнила. Она не знала этого парня! О чем и сообщила дрожащим голосом. Она никого в этом мире не знала! Его физиономия вытянулась от удивления, ослабли объятия, она прошептала, что они (объятия) ее не напрягают, даже в целом устраивают, он обрадовался и зажал ее в тиски. Они стояли у окна, он захлебывался, говорил о ней такие вещи, что волосы вставали дыбом…
Она верила. Но кроха недоверия оставалась. Он распинался в чувствах. Он был ее любовником, она сгорала от любви к нему, ждала его с нетерпением каждый день, млела от счастья. Какая прелесть. Ко всему прочему он был женат.
– Напрягись, – шептал он, – вспомни меня…
Она тужилась, скулы сводило от напряжения. Боялась пукнуть.
– Ты изменилась, – бормотал он. – Ты несколько дней не принимаешь свои таблетки, и вот результат. Ты не сходишь с ума, не испытываешь никакой двойственности, ты просто ни хрена не помнишь…
– А я могу вспомнить?
– Не знаю… по правде говоря, скептически настроен. Над тобой трудились специалисты. Твою память просто ампутировали – как ногу. А загрузили всякое барахло. Но если нельзя вспомнить, то можно узнать, согласись?
– А как мы узнаем?
– Понятия не имею. Сейчас нам не нужны ни психиатры, ни суггесторы, требуется всего лишь распутать детективную историю.
– Ты умеешь их распутывать?
– Нет, но имеются начальные навыки. Быстро уезжаем отсюда.
Они тащились по городу на скромной «бюджетной» иномарке. Он путал педали, руль валился из рук. Интересно было наблюдать за этим человеком. На его лице отражалась вся гамма положительных эмоций – от робкого недоверия до щенячьего восторга. Он смотрел на пассажирку, а не на дорогу, глаза мечтательно сияли. С одной стороны, это было приятно – неужели в нее, как в чипсы, добавлен усилитель вкуса?
– Расскажи все сначала, – попросила она, – да помедленнее. И не гони, держись правой полосы, мы же не торопимся попасть в ДТП…
Он рассказывал – прыгал с пятого на десятое. И снова волосы вставали. Кто она? Зачем она? Сколько нервных клеток потеряешь, если начнешь все это осмысливать? Подвижек в памяти не было. И город, как выяснилось, она не знала. Не жила она в этом городе. Все эти причудливые здания, шумные проспекты, громадный оперный театр на центральной площади ей ни о чем не говорили. Она знала лишь название мегаполиса, несколько центральных улиц, знала те места, где ее носило в последние дни. Вырвались из центра, ехали берегом полноводной реки, свернули к многоэтажной гостинице с названием кратким «Обь». Он объявил, что здесь живет, а теперь они попробуют пожить вместе. Предложил ей посидеть в фойе, сам помчался в кафетерий, подпрыгивал, стоя в короткой очереди, бросал в пакет цветные обертки, ежесекундно искал ее глазами – чтобы не похитили. Он был забавный…
Он ввел ее в номер, как в роскошные султанские апартаменты. Обстановка, мягко говоря, был не очень.
– Здесь проводятся показательные оргии? – удивилась она.
Он смутился, принялся подбирать какие-то тряпки, заправлять постель. Сбивчиво бормотал, что прошлые сутки прошли под знаком «Белой лошади», в номер ломились посторонние, но он был тверд и непоколебим. По природе своей он однолюб (интересно, что на это сказала бы его жена?). Не успела она оглядеться, как в номер вторглась «посторонняя» вульгарная девица с лошадиным лицом и в ослепительном рыжем парике. Сказала «ой», сделала добродушное лицо, осведомилась, как насчет секса втроем, и по-свойски рухнула в кресло. Он вскипел, вытряхнул ее из кресла, погнал к двери. Она кричала, что так не честно, но возмущение было наигранным, украдкой она подмигивала.
Он закрыл дверь, забаррикадировал ее зачем-то стулом и стал изображать невинность.
– И часто ты прибегаешь к услугам жриц любви? – спросила она, сдерживая смех. Он возмущенно заявил, что к услугам жриц любви никогда не прибегает, хотя убежден, что в этом нет криминала, поскольку пригласить в гости проститутку – не больший грех, чем заняться мастурбацией. Она свела коленки и стала рассказывать о том, что было с ней в последние два дня. Получался динамичный боевик с элементами колхозной жизни.
– А ты уверена, что все именно так… – Он смотрел на нее огромными квадратными глазами.
– О чем ты сейчас думал? – перебила она.
Он смутился. Потом признался, что первой была мысль о буйстве фантазии. Не по причине патологической лживости, а… он долго молчал, подбирая сочетание слов, способное не сильно травмировать ее неокрепшую психику.
– Галлюцинации, ложная память, – подсказала она. Он зарделся. – Все это было бы кстати, но как объяснить одежду, купленную в провинциальном универмаге? А вот эти слезы? – Она выуживала из карманов остатки наличности. – А мою легкую хрипотцу – которая легка лишь по причине моего здоровья и усилий бабы Кати? Почему я оказалась в том бараке после того, как меня похитили из него? Если не помнишь, похитителей убили. Если не веришь – обратись к знакомым в полиции, тела, должно быть, нашли…
– Ты абсолютно нормальна, – изумленно бормотал он. – Я поражен, что женщина в твоем состоянии может за себя постоять…
– А раньше была ненормальна?
– Ты всегда была нормальной. В своей реальности – не в моей.
– Кстати, рецидивы не исключены, – пробормотала она. – Иногда на меня накатывает. Всплывают образы, в которых нет смысла. Когда я закрываю глаза, их становится больше. Когда засыпаю, в пограничном состоянии между сном и явью они идут буквально в психическую, не могу от них избавиться, пока не засну…
– Со временем все будет нормально. Ты помнишь человека, который пристрелил твоих похитителей и гнался за тобой на озере?
– Не помню. – Она решительно замотала головой. – Не видела его лица. И говорил он тихим вкрадчивым голосом. Но если услышу, обязательно узнаю. Вот только… прости, не хотелось бы его еще раз услышать.
– Можно я тебя поцелую?
– Можно, – она смутилась. – Но не переусердствуй. Не забывай, что я тебя плохо знаю.
За окном темнело. Ее клонило в сон. Он вызвал горничную с комплектом чистого белья, всучил ей банкноту. Та вытягивала шею, чтобы посмотреть, что тут происходит, но он решительно ее выпроводил. Постелил постель, отвернулся, пока она прыгала под одеяло, составил впритык два кресла, соорудив подобие спального места. Они лежали и смотрели друг на друга.
– Странно, – шептал он. – Это ты и не ты.
– Может, в прошлый раз была не я?
– Не может. Существует такая штука, как запах женщины…
– Это не запах потных подмышек? – насторожилась она.
Он засмеялся. Женщина засыпала. Но вскоре проснулась – непривычно без видений. Он смотрел на нее – мечтательно, меланхолично.
– Неудобно тебе там, – посетовала она. – Топай сюда, так и быть, потерплю. Только руки не распускай и полностью не раздевайся, а то прибью…
Она проснулась от аромата свежего кофе. Аромат был ускользающим, дразнящим, она отправилась за ним, вытянув шею. Открыла глаза, расставаясь с нормальным человеческим сном. Перед глазами покачивалась чашка, а за чашкой, в качестве нагрузки, смеялись глаза. Она глотнула, потянулась.
– Больше не уходи. Мало ли что…
Помимо кофе, он купил зубную щетку и немного утренней еды.
– Кстати, объясни, – сказала она, – по какому праву я проживаю в гостинице, не имея паспорта?
