— Почему?
— Вероятно, по двум причинам. Все русские мафиози так или иначе связаны друг с другом. Наши друзья из НАТО провели ряд исследований, которые подтверждают это неоспоримо. Вся русская мафия, хлынувшая на Запад, организована по подобию войсковых подразделений, законспирированных под бандитские группировки. Штаб возглавляют олигархи либо члены правительства, они же осуществляют общую координацию действий. Таким образом, Россия по-прежнему угрожает цивилизованному миру наравне с мусульманским терроризмом. Вы что-то хотите сказать, господин Соловей?
— Нет, ничего… Продолжайте пожалуйста, пан Вольмар. — Никита действительно выглядел обескураженным, следователь произвел на него сильное впечатление. Тихий, добрый сумасшедший, чем-то неуловимо напоминавший сразу нескольких российских политиков, не слезавших с экрана телевизора, которые с таким же самоуверенным видом несли несусветную околесицу.
— Как один из крохотных винтиков системы, вы, господин Соловей, разумеется, не представляете себе масштабов ее деятельности, но в этой операции у вас, полагаю, важная роль. Нет сомнений, убийство графа Нестерова — акция скорее политическая, чем криминальная. Допускаю, что вас не посвящали во все ее тонкости, они и нам пока неизвестны, но непосредственных участников, повторяю, вы не можете не знать. Зачем-то ведь вы увезли молодую графиню из дома?.. И лишь позже вернулись на место преступления.
Следователь с энтузиазмом потер ладони и неожиданно громко рыгнул. Повернулся к поручику:
— Пан Михал, в чем мотив этого очередного наглого вмешательства в наши внутренние дела?
Поручик нервно дернулся. Только теперь Никита заметил, что он ошеломлен не меньше его.
— Э-э, — протянул поручик. — Возможно, наследство графа? Жаль, принцессу не успели допросить.
— Принцессу?..
Дальше они перешли на польский, Никита половины не понимал, но неожиданно ему в голову пришла спасительная, как ему показалось, мысль.
— Пан сыщик, послушайте, пан сыщик!
Важняк обернулся к нему с недовольным видом:
— Что такое?
— Есть идея. Я готов сотрудничать при условии взаимного доверия.
— Ну?
— Посудите сами, пан Вольмар. Графа убили, дочь похитили. Выходит, остался я один. Как и вы, они могут думать, что я что-то знаю. Им вовсе не нужно, чтобы я заговорил.
— Дальше что?
— Пока я под замком, им до меня не добраться, верно? Но как только вы меня отпустите, под наблюдением, естественно… Ловля на живца. Они обязательно клюнут. Тут вы их возьмете тепленькими. Не самых главных, но хоть кого-то.
На выразительном беркутином лице следователя, пока слушал, промелькнуло несколько выражений — от презрительного «Мели, Емеля!» до задумчивого «Пожалуй, в этом что-то есть».
Он спросил у Новотного:
— Как полагаешь, поручик, хитрит русачок?
Поручик ответил по-польски, но явно в нейтральном ключе.
Следователь повернулся к Никите:
— Не пойму, какой резон тебе подставляться? Ведь эти люди, похоже, шутить не любят.
— Анита — моя невеста. Без вас мне ее не вернуть. У нас общая цель, пан Вольмар.
— И как будешь действовать, если отпустим?
— Обыкновенно. Пошатаюсь по городу. Они наверняка следят за участком, поведут прямо отсюда. Сниму номер в гостинице. Где скажете, там обоснуюсь… Потом поеду домой к Аните…
— А это зачем?
— Это логично. Откуда забрали, туда и вернулся. Иначе подозрительно. Они должны убедиться, что меня на самом деле отпустили.
— Кто такие они? — резко спросил поручик.
— Вот именно, — поддержал пан Пыщик. — Назовите имена. Кого подозреваете? Где они? В Москве? В Варшаве? Кому понадобилось убивать профессора? Хорошо, я помогу. Желудев Станислав Ильич. Крупная фигура, не правда ли? Не вам чета. Как же вас угораздило стать ему поперек дороги? Или вы с ним заодно?
— О нем я тоже думал, — признал Никита. — Но с другой стороны, чем ему мешал Нестеров? Вот если бы меня прихлопнул… Только вряд ли он станет руки марать. Вы же сами объяснили, как устроена русская мафия. Есть те, кто наверху, и те, кто внизу. Разные пласты.
— Вы у него вроде невесту увели. Мог снизойти. Чтобы смыть позор.
— Никакого позора, — возразил Никита. — Они нас за людей не считают.
После некоторого раздумья следователь глубокомысленно изрек:
— Не совсем понимаю вашу логику, впрочем, это не важно. Мы, слава господу, не в России, чтобы копаться во всяком дерьме. Но у нас дома безобразничать никому не позволим, так и запомните. Для нас что Желудев, что ты — все одинаково. Убил — отвечай по закону. Понятно?
— Грубовато, но справедливо, — согласился Никита. — Я всегда был высокого мнения о польском правосудии. Иначе бы вас в НАТО не приняли. Нам-то фигу показали. И поделом. Не воруй, не грабь, не насильничай. Я, когда был бизнесменом…
— Хватит! — оборвал следователь. — Какие вы все бизнесмены, мы тоже знаем… Теперь что касается идеи. Про наживку, имею в виду. Что-то в ней есть. Надо подумать, проконсультироваться. Если надеешься таким образом ускользнуть…
— Я себе не враг, — поторопился уверить Никита.
Следователь распорядился, и его отвели обратно в камеру. Вскоре туда заглянул поручик Михал. Вошел, сел на табурет, закурил. Все по ритуалу. Но если ожидал, что Никита заговорит первый, то ошибся. Никите говорить было не о чем.
— Ну? — спросил наконец полицейский.
— Вот именно, — ответил Никита. — Для нас что мужик, что баба — все едино. Главное, не безобразничай.
Поручик вдруг заулыбался во всю свою круглую славянскую рожу и даже кулаком пристукнул по колену.
— А ты мне нравишься, парень. Матка боска. Думаю, принцесса не с кондачка к тебе потянулась. Только на следователя напрасно злишься. Он мужик умный. Другой вопрос, ваша русская братва ему всю плешь проела.
— Где научился так по-русски шпарить, пан Михал?
— В Москве стажировался год… Давно… Пятнадцать лет назад. Хорошие были времена… Да у нас полстраны по-русски говорит, только сейчас не всякий признается.
— Отпустит он меня?
— Отпустит. Завтра… Я чего хочу сказать, чтобы ты знал. Был случай, Иван Федорович меня крепко выручил. Мог я так загудеть, что… Ладно, в подробности вдаваться не буду. А с Анитой… сам знаешь, какая она. Так что для меня это дело тоже отчасти семейное.
— Рад слышать.
— Не радуйся заранее. Если действительно вас всех Желудь подписал, тебе туго придется. Вся штука в том, что наши и ваши хозяева, когда припечет, всегда оказываются заодно. От моря до моря у них все схвачено… Прикрыть тебя будет трудно.
— Прикрывать не надо, — усмехнулся Никита. — Просто не мешай. Отойди в сторонку.
— Там видно будет, — туманно пообещал поручик.
Документы, портмоне и часы ему вернули, когда оформляли на волю. В портмоне сорок долларов и сотни две злотых. Как обещал, он первым делом поехал в отель и снял одноместный номер. Потом погулял по Варшаве, пообедал в корчме «У причала». Съел тарелку рыбного супа, свиную отбивную и запил еду бутылкой «Туборга». Пока гулял, с удовлетворением убедился, что следователь Пыщик держит слово, которое дал на последнем инструктаже. Полиция вела Никиту деликатно, дистанционно, он лишь два-три раза заметил наблюдение, да и то не был вполне уверен. Следователь согласился, что, если «живца» облепят слишком густо, никто к нему не сунется и вся операция пойдет насмарку. Для Никиты это был важный момент. Стол в корчме, где он обедал, стоял у окна, и через щель в занавесках он с удовольствием разглядывал прохожих и любовался солнечным пейзажем. Жители Варшавы разительно отличались от москвичей, спокойные, приятно улыбающиеся, не озабоченные постоянно мыслью, что, если зазеваешься, обязательно получишь пинка в зад, иногда натурального. Однако на лицах — и мужчин и женщин — заметно некое общее выражение туповато-радостного ожидания. Как для россиян, так и для поляков резкое перемещение в рыночный рай оказалось серьезным испытанием: теперь каждый обыватель — от солидной многодетной матроны до последнего уличного бродяжки — носил в себе стойкое, как вирус СПИДа, предвкушение неминуемой и скорой халявы. Для миллионов тружеников, так и не научившихся воровать, это трепетное, ни на чем, в сущности, не основанное ожидание было единственным, что скрашивало их полуголодную, нищую жизнь.
В Зомбки доехал на электричке и в начинающихся сумерках подошел к дому Аниты. По сторонам особенно не озирался: полиция его пока не интересовала, а в то, что его терпеливо дожидаются боевики Желудя, он с самого начала не верил, в отличие от пана Вольмара и пана Михала, клюнувших на его сказочку. Но если предположить, что это не сказочка и что действительно Желудь не успокоился, даже заполучив в руки главную добычу, и распорядился оставить в Зомбках круглосуточный пост, вряд ли они обрушатся на него в доме. Для этого надо быть полными идиотами. Они и без того чересчур наследили. Скорее всего, порученцы магната, если они неподалеку, постараются взять его под колпак, а что один колпак, что два — уже не имеет значения. По разумению Никиты, для Желудя предпочтительнее дождаться его в Москве и там, в своей вотчине, где все ему подвластно, расправиться с обидчиком без суеты и спешки в подходящей обстановке. Может быть, даже провести показательное мероприятие, публичную казнь, чтобы никому не повадно было зариться на чужое добро. Подходя к коттеджу, Никита все же прикинул, где может укрываться снайпер: удобного места поблизости не обнаружил.
