ответственность, поскольку чувствовали, что это их долг. Груз отца оказался тяжелее, чем она думала, он был не только королем и единственным родителем, в его жизни всегда присутствовала вина за то, что он сделал из дочерей смертоносных Мусаи.
Фрагменты в голове Арабессы начали складываться в общую картину. Должно быть, именно по этой причине целью их миссий за пределами Королевства Воров стала помощь другим. Задания, которые должны были избавить их от опасности, а также привести обратно в Адилор. Так они искупали зло, которое причиняли, играя роль Мусаи, и таким образом отец расплачивался за их создание. И все это для того, чтобы быть ближе к дочерям, соединить их со своей ролью короля.
– Я не сержусь, что ты воспитал нас так, как воспитал, – серьезно заявила Арабесса. – И я знаю, Ларкира и Ния согласились бы со мной. Да, бывали моменты, когда мы ненавидели наши роли и задания, но ни одна из нас не жалеет, что ты научил нас понимать, на что именно мы способны. Ты вручил нам величайший дар, и мы любим тебя за это.
Долион тихо вздохнул, его взгляд смягчился.
– Спасибо тебе за эти слова, но я знаю, твое детство нельзя назвать легким…
– Человек не станет интересной личностью, если его жизнь будет легкой и беззаботной, – возразила она.
Долион натянуто улыбнулся.
– Верно, – согласился он. – Но, моя музыкальная, пожалуйста, скажи, что ты понимаешь, насколько серьезным было то, что произошло сегодня. И дело не только в жертвах. Подобное никогда не должно повториться. Ни в какой мере, ни в какой роли.
Ни в случае, если ты хочешь выжить и стать королем.
– Я понимаю, – сказала Арабесса, к вине присоединилось разочарование. – Но, отец, за все то время, пока я управляла трио, я никогда не отвлекалась, всегда шла по верному пути. Разве это не должно что-то значить?
– Нет. – Ответ не подразумевал возражений. – В книгах по историям нет сказаний о мирных временах, всегда лишь войны, чума и проклятия. Людей занимает трагедия, а не победа, время правления того или иного правителя характеризуют неудачи, а не триумфы. Ты говоришь, что лишь однажды позволила себе дать слабину, но этого достаточно для невинно умерших. Погибших членов двора. Для твоей… – Долион резко замолчал и поморщился, будто следующие слова душили его. Арабесса поняла, дело в его клятве молчания.
– Чтобы быть лидером, – продолжил он немного сдавленно, – ты должна уметь контролировать себя, Арабесса. Садясь на трон, ты превращаешься в другого человека. Чувства и мысли больше не являются твоими. Тобой руководят желания твоего народа. Чувства твоего королевства. Изо дня в день ты должна приносить личные жертвы. Каждый день, пока носишь корону.
– Да, – согласилась Арабесса, кивая. – Конечно, ты прав, отец. Я правда сожалею о том, что сделала. Я повела себя глупо. Импульсивно. Перед выступлением не могла мыслить ясно, поскольку только что узнала о… – Она отвела взгляд. – Но это не имеет значения. Как ты и сказал, никаких оправданий. В такие моменты мои чувства должны уйти на второй план, даже если я злюсь, даже если я…
Убита горем.
Хотя слова не были высказаны вслух, ее отец, казалось, все понял, потому что наклонился вперед, черты его лица смягчились.
– Я слышал о Коллекторе и Каттиве.
Коллектор и Каттива.
Ныне связанные друг с другом имена прозвучали словно приговор.
– Мне жаль, моя музыкальная. Я знаю, отказ Зимри дался тебе нелегко.
– Так будет лучше для него, – выдавила она из себя эти слова. – Он поймет это, когда большая часть акций «Макабриса» будет принадлежать ему.
Арабесса снова и снова твердила это, надеясь, что слова вернут ей покой.
– А как насчет тебя? – спросил отец после некоторой паузы.
– А что насчет меня? – Она встретила его пристальный взгляд, и холодок пробежал по ее спине. – Я не могла пообещать, что буду жива, дабы встретить его у алтаря. А он требовал дать ответ как можно скорее. Правильный выбор времени для каждого из нас… – она отвела взгляд, – всегда являлся предметом споров.
– Возможно, однажды оно придет.
Арабесса непонимающе посмотрела на отца.
– Что ты имеешь в виду?
– Дитя мое, у каждой истории всегда есть продолжение, поэтому поживем и увидим. Но пока ты, безусловно, поступила очень ответственно. В следующем месяце тебя ждет много трудностей, поэтому необходимо сосредоточиться.
Арабесса сделала глубокий вдох, одобрение отцом ее решения принесло небольшое, но необходимое утешение. Слова Долиона отражали ее мысли.
– Так и будет, – заверила она.
Ее отец кивнул.
– Последняя тема, которую я хотел бы обсудить, касается твоих… испытаний. – Долион тщательно подбирал слова, его клятва на крови не давала ему говорить свободно. – Я не контролирую их. Не знаю, какими они будут. Это… – Его рот резко закрылся, лицо исказила боль.
– Отец, все в порядке, – поспешила произнести Арабесса. – Пожалуйста, не пытайся победить то, что, как мы оба знаем, не сдастся.
Ее отец прочистил горло, казалось, пытаясь избавиться от охватившего его чувства.
– Нет. – Он поднял руку. – Я должен сказать. Учитывая то, что случилось с твоей матерью, у меня… были сложности иного рода. Мне не пришлось проходить через то, что предстоит тебе и другим. Поэтому о нашем королевстве важно помнить следующее: оно не только знает каждого, кто входит в него, оно также знает его секреты и сильные стороны. Этот мир осведомлен о твоих самых больших страхах, поэтому убедись, что тоже помнишь о них.
«Ибо они могут быть использованы против тебя».
Невысказанное вслух окончание его мысли.
– Спасибо, отец, – сказала Арабесса. – Я запомню.
Лицо Долиона оставалось бесстрастным.
– Думаю, это небольшая подсказка, учитывая, что тебя еще ждет наказание за сегодняшнее выступление.
Арабесса напряглась, ее магия взволнованно затрепетала.
Ей следовало бы знать, что великодушие короля – это просто уловка.
Глава 20
Зимри едва ли слушал поверенного, пока тот перечислял пункты брачного договора. Он сам уже трижды перечитал соглашение.
Единственное, что его волновало, это акции, которые должны были достаться ему в день их с Каттивой свадьбы. Он убедился, чтобы эта договоренность была отражена в контракте.
Однако оказалось, что Алена Волкова, которая, к счастью, обычно не участвовала в обсуждении деловых вопросов, проявила непомерный интерес к тому, какие предметы может получить ее дочь или она сама как доверенное лицо.
– А как насчет дома? Где они будут жить? – спросила она, когда поверенный Зимри закончил обсуждение контракта.
– Мама, – с укором произнесла Каттива, сидевшая в небольшом кресле рядом с Аленой в кабинете родителей. На всех членах семьи
