улетучились, и в пустой голове бились, отдаваясь эхом, его слова.
Добрый, сострадательный Адриан Эверхарт.
Скетч.
Отступник и, теперь уже наверняка, ее враг.
– Просто расскажи мне, где они, Нова. Прошу тебя. Я не… – его лицо исказилось, и Нова видела, как он борется с собой. Это была борьба между ненавистью к Кошмар и чувствами, которые он некогда испытывал к Нове Маклейн.
Любовь против ненависти.
Ярость против сострадания.
Перевешивала то одна чаша весов, то другая.
– Я не хочу видеть, как тебя убивают… Нова, – он перешел на такой тихий шепот, что она едва слышала его через динамики. – Несмотря на все, что ты сделала… я не…
Ее сердце забилось быстрее от удивившей ее саму нежданной надежды.
Не на то, что она сможет избежать наказания. Скорее, надежды на то, что она все еще небезразлична Адриану. Даже если он думает, что она Кошмар.
Все это время она была уверена, что любые чувства, которые Адриан мог к ней питать, улетучились в тот самый миг, когда он узнал правду. Неужели росток привязанности все еще жил в его сердце?
Адриан встряхнулся.
– Потому что ты помогла Максу, – твердо повторил он. – И потому что, хоть ты и шпионила, но и совершала добрые поступки как Отступник. Ты убила Детонатор, спасла тех людей в Космополисе. Вынесла ребенка из огня в библиотеке. Это чего-нибудь да стоит, даже если все это время ты притворялась. Поэтому… просто скажи нам, где ты спрятала шлем и Амулет Жизни. Расскажи, что знаешь об остальных Анархистах. Сделай это, и тебе не придется умирать.
Хотя он торговался с ней о ее жизни, и хотя Нова уже знала, каким будет ее ответ, искорка надежды не гасла. Нова успела достаточно хорошо узнать Адриана Эверхарта, чтобы понять, что в этом его предложении было нечто большее, чем деловые условия, предлагаемые ей. За темной оправой его очков проглядывали его истинные чувства, и от этого Нове показалось, что мир вокруг стал немного светлее.
Хоть чуть-чуть, хоть капельку Адриан все же беспокоился о ней.
Это ничего не меняло. И это меняло все.
Глядя в глаза, которые буквально завораживали ее все последние месяцы, Нова была счастлива, очень счастлива, что ей не приходится снова ему врать.
– Спасибо, Адриан, – прошептала она. – Спасибо, что ты хотя бы… хотел дать мне шанс. Ты не представляешь, как это для меня важно. Но, честное слово, я не имею ни малейшего понятия о том, где амулет и шлем, и Анархисты. Извини, но я просто этого не знаю.
Лицо Адриана помрачнело. Помолчав, он коротко кивнул и повернулся к выходу.
– Адриан!
Он замер и, поколебавшись, обернулся к ней.
Нова сглотнула.
– Все было по-настоящему, – прошептала она. – Надеюсь, ты и сам это знаешь.
Он смотрел на нее, не мигая.
– Мне хотелось бы верить в это, Нова. Но мы оба знаем, что это всего лишь еще одна ложь.
Глава восемнадцатая
– А когда ты начал ее подозревать? – спросил Адриан, устроившись на стуле с блокнотом и уперев ноги в больничную койку Макса.
Он работал над дизайном новой татуировки. Сердце, обнесенное неприступными каменными стенами.
Он пока не знал и даже не задумывался, за какие способности будет отвечать этот рисунок. Просто вся история с Новой – нет, с Кошмар – потрясла его и опустошила.
Ему хотелось превратиться в Стража, просто чтобы почувствовать себя защищенным броней. Анонимностью. Возвести барьер между собой и миром.
– Не могу точно сказать, – ответил Макс. Он держал на ладони гнездо из бумажной салфетки. В гнезде, свернувшись калачиком, спал Турбо, то и дело тихонько поскуливая. Турбо был болен, и они оба это знали. Динозаврик постепенно выцветал, но Макс, казалось, держался стоически, хотя они успели привязаться друг к другу.
Сам же Макс день ото дня набирался сил и быстро выздоравливал – отчасти, видимо, благодаря множеству суперспособностей, наполнявших тщедушного паренька. На его щеки вернулся румянец. Глаза блестели. А волосы были взлохмачены, как всегда.
– Сначала в Штабе, когда я был еще в карантине, и смотрел, как Кошмар сражается с Отмороженной и другими. Она показалась мне такой знакомой, как будто я снова смотрел испытание. В какой-то момент Кошмар вскинула голову и посмотрела прямо на меня, и я мог бы поклясться… но тогда я отогнал эту мысль, потому что, сам понимаешь. Это же Нова.
– Это же Нова, – буркнул себе под нос Адриан. Карандаш скользил по бумаге, придавая объем каменным стенам. Адриан поборол искушение нарисовать узкие бойницы в стене башни, как в настоящем средневековом замке. Нет. Он хотел, чтобы эта стена была непроницаемой. Никаких слабых мест. Никакого способа проникнуть внутрь.
– Но потом, когда я проснулся и стал все вспоминать, думаю, я начал догадываться. Я все никак не мог понять, почему Кошмар меня защитила. Единственное, что имело бы смысл… ну, если бы мы с ней были знакомы. А Нова – была единственной, кто…
Он замолчал, и Адриан поднял взгляд. Скривив рот, Макс размышлял о вине Новы, о тайне Кошмар. Потом, тряхнув головой, он протянул свободную руку за картонной пачкой шоколадного молока, которая осталась от ужина. Он сделал большой глоток через короткую красную соломинку и, вернув коробочку на поднос, откинул голову на подушку.
– Они же не убьют ее на самом деле, правда?
Поморщившись, Адриан снова сосредоточился на рисунке.
– Не знаю. Может быть. Она ни за что не признается. И не сообщит нам никакой информации. А Совет уверен, что казнь покажет всем, что мы сильнее Анархистов. То, что Ас Анархия оказался жив и прятался все эти годы, сильно напугало людей. Теперь все с тревогой думают, может, на воле остались еще злодеи, которые только и ждут своего часа, готовя тем временем нового Аса Анархию. Мы должны продемонстрировать силу и уверенность, показать всем, что будем беспощадны к преступникам. По крайней мере, так говорит Совет.
– Я их, пожалуй, понимаю, – неуверенно сказал Макс, – но… это же Нова.
– Нет, Макс. Это Кошмар, – вздохнул Адриан.
Макс нахмурился.
– Как, по-твоему, Дженисса собирается это сделать? – шепотом спросил он.
Адриан вздрогнул всем телом. Этот вопрос маячил где-то на периферии его сознания с тех самых пор, как Дженисса Кларк вызвалась быть палачом Кошмар. Перед глазами у него стояло то, как Отмороженная с командой пытали в доках злодейку Акацию. Пытали в буквальном смысле. Ему не хотелось думать, что Совет может допустить нечто подобное, тем более на глазах у всего мира, но… В голове не укладывалось, что высшая мера
