один Адриан.
Сердце Новы сжалось, но, возможно, это было следствием скованности.
– Адриан! – окликнула она еле слышно.
По тому, как он вздрогнул, было видно, что он ее слышит.
Он протянул руку к панели управления и нажал на кнопку. Кадык на его шее дернулся.
Нова услышала щелчок, и ее комнату заполнило их обоюдное молчание.
Их взгляды снова встретились. Нова не понимала, ждал ли Адриан, чтобы она что-то сказала, или собирался с духом, чтобы заговорить первым.
И тут неожиданно для самой себя, Нова расплакалась. Слезы струились по щекам. Когда два теплых ручья потекли по шее, она спохватилась и попыталась их вытереть, но не смогла дотянуться. Тогда она громко шмыгнула носом, но от этого слезы течь не перестали.
Подскочив к окну, Адриан перестал притворяться бесчувственным. Теперь на его лице отчетливо читалась боль: в морщинке на лбу, в стиснутых челюстях, в блеске темно-карих глаз, которые тоже были полны слез.
– Как ты могла? – хрипло и отрывисто бросил Адриан. Неприкрытый гнев в его голосе так удивил Нову, что слезы мгновенно высохли.
С открытым ртом девушка смотрела на него, понимая, что ей нечего ответить.
В голове было пусто. Неприязнь в голосе Адриана вытеснила все ее мысли.
Но она все вспомнила. Каждую свою ложь. Каждое предательство. Вес пистолета в руке, когда она собиралась убить Капитана Хрома. Свое ликование, когда шлем оказался у нее. Бабочку Данны, бьющуюся о стекло банки.
Собравшись, Нова позволила последней слезинке сорваться с ресниц и сказала – так убедительно, что почти сама себе поверила:
– Адриан, я ни в чем не виновата.
Глава семнадцатая
Адриан рассмеялся так громко и неожиданно, что его реакция лишь укрепила намерения Новы. Она должна была убедить его в своей невиновности. Другого выхода не было.
Увидев, что Адриан открыл рот, чтобы заговорить, Нова опередила его, добавив в голос неподдельного отчаяния:
– Я серьезно, Адриан. Не знаю, что происходит, но я не Кошмар!
– Данна тебя видела! – выкрикнул Адриан. – Она проследила за тобой до самых развалин… собора. Она вывела нас на Аса Анархию и на тебя бы вывела, если бы ты не… – он запнулся, но быстро преодолел неуверенность, – если бы ты не сделала, уж не знаю что, чтобы не дать ей вернуть свой облик!
Сверля его взглядом, Нова лихорадочно соображала, обдумывая и взвешивая каждое слово.
Данна видела ее у развалин собора… но не дома?
И они ничего не знают о бабочке в банке, что подтверждает правоту Новы. Воспоминания этой бабочки были утрачены, как только Нова ее убила. По крайней мере, эта бабочка – единственная, видевшая Нову с другими Анархистами в их доме – не сможет ни в чем ее уличить.
Нова сглотнула. С этим можно было бы поработать.
Она надеялась.
– Не знаю, что там показалось Данне, – сказала она, – но видела она не меня. Не знаю, может, кто-то меня подставил… или еще что-то, но…
– Ой, Нова, я тебя умоляю, – поморщился Адриан. – А изобретения? А доступ в отдел артефактов? А то, что тебе было известно о Максе и Агенте N? Поверить не могу, что мы раньше не догадались. Нова – это хотя бы твое настоящее имя?
– Конечно, это мое настоящее имя! Но я не Кошмар! Я не Анархистка. Адриан, ты же меня знаешь!
Адриан отмахнулся.
– Ну да. Я тоже так думал.
– Умоляю, просто скажи, что тебе рассказала Данна, и я смогу…
– Что ты сможешь? Наплести еще лжи? Выдумать очередную историю о своем дядюшке, который разводит пчел? А что насчет того, что ты так волновалась о его здоровье, что сорвалась с бала раньше времени – как раз когда Кошмар вломилась в Штаб. Как насчет того, что твой дом взлетел на воздух именно тогда, когда мы пришли тебя арестовать! Скажешь, это тоже совпадение?
– Я разрабатывала новое оружие, – начала Нова, у которой было достаточно времени, чтобы придумать это объяснение. – Пробовала кое-какие новые химикаты, надеялась создать взрывчатку, чтобы ей могли пользоваться патрульные отряды. Но все вышло из-под контроля, и… словом, ты сам видел. Ну, подумай, Адриан! Знай я, что ты собираешься меня задержать, разве я бы осталась там? Почему я не убежала, имея такую возможность?
– Потому что тебе нужно было уничтожить улики, – отрезал Адриан. – Все сходится. Не сходится только одно…
Он заколебался, и у Новы екнуло сердце. Она ждала, уверенная, что его следующие слова будут о нем, о них. Но его колючий взгляд уничтожил эту надежду.
Она покачала головой.
– Ты ищешь доказательства там, где их нет. Может быть… может быть, действительно есть какие-то совпадения, но я тебе клянусь, я не…
– Брось, Нова.
– Но Адриан…
– Брось.
Она замолчала, плотно сжав губы.
Адриан приподнял очки и потер переносицу.
– Я здесь не для того, чтобы слушать твои лживые оправдания… Мне даже твое признание сейчас не нужно. Мне только… – его руки упали вдоль тела. – Мне нужны ответы. Пожалуйста, Нова. Если ты когда-нибудь… Если хоть что-то из этого было настоящим, тогда, пожалуйста… просто скажи мне… кто убил мою маму?
Она недоуменно моргнула.
Открыла рот, но не нашлась, что сказать.
Если хоть что-то было настоящим…
Она хотела сказать ему, что все было настоящим. Все это было для нее более реальным, чем он мог себе представить.
Но это? Его мама? Убийца?
У нее не было ответов на эти вопросы.
– Я понятия не имею, – прошептала она.
Он сжал кулаки.
– Адриан, я знаю, ты мне сейчас не веришь, но я правда не представляю, кто убил Леди Неукротимую. Если бы знала, то сказала бы тебе давным-давно, но я не…
– Кошмар, – он выплюнул это имя так, словно оно было отвратительным на вкус. – Скажи мне, кто ее убил.
– Адриан…
– Скажи мне! – и он с силой ударил кулаком по стеклу.
Ахнув, Нова вжалась в спинку кресла.
Адриан прижал ладонь к стеклу, словно хотел вырвать Нову из ее цепей и хорошенько встряхнуть.
– Ты знаешь о записке. Кошмар сказала… Я слышал, как ты сказала…
Нова сдвинула брови, но Адриан, казалось, был не в силах продолжать.
– Что? – спросила она. Любопытство взяло верх над опасениями. – О чем ты говоришь?
– «Не станет смелым тот, кому неведом страх».
Адриан замолчал, и фраза словно повисла в холодном воздухе.
Нова долго смотрела на него, во рту у нее пересохло.
Не станет смелым тот, кому неведом страх?
Больше всего ее удивило, что она, хотя и не ожидала этого, в самом деле помнила эту фразу. Последние десять лет она слышала
