бы захотела.
Выпрямившись, Нова неожиданно увидела в зеркале лицо. Не свое и не соседки.
У нее екнуло сердце. Нарцисса. Она пристально разглядывала Нову. Потом предостерегающе поднесла палец к губам, покачала головой и исчезла.
Нова уставилась на собственное изумленное отражение, гадая, не привиделось ли ей это. К чему было Нарциссе показываться ей здесь? И что значил этот явный призыв к молчанию? Что, по ее мнению, могла выболтать Нова?
– Семьсот девяносто второй! – рявкнул охранник.
Нова вызывающе уставилась на него.
– Нова, – процедила она сквозь зубы. – Меня зовут Нова.
Подойдя к охраннику, начальник тюрьмы оценивающе посмотрел на нее.
– К вам посетитель… номер семьсот девяносто второй.
Остальные арестанты обернулись к ней – столько внимания ей не уделяли со дня прибытия сюда. Интересно, подумала Нова, часто ли сюда наведываются посетители. И что это значит для остальных – предмет зависти или признак того, что она в беде?
Вытерев рот рукавом комбинезона, с волосами, еще влажными после душа, она шагнула к начальнику тюрьмы. С двух сторон тут же к ней подступили охранники, защелкнув на запястьях уже знакомые наручники.
Мысли еще бурлили от появления Нарциссы, и Нова не заметила, как прошла почти половину двора. Ее вели к зданию, в котором она еще не бывала. Только сейчас ей пришло в голову, что посетителем мог оказаться Адриан.
У нее перехватило дыхание.
Ладони в жестких перчатках вспотели.
Она надеялась, что это Адриан.
И так же отчаянно надеялась, что это не он.
Потому что… как ей теперь смотреть ему в лицо? Как заглянуть ему в глаза и продолжать врать? Врать, словно прежней лжи было мало. Врать перед лицом неоспоримой правды.
Она подумала о Нарциссе. О ее пальце у губ. О том, как та покачала головой.
Совпадения быть не могло – она наверняка знала о посетителе Новы. Что она пыталась сказать Нове? Чтобы та помалкивала? Чтобы не выдала своих секретов даже сейчас?
Мысли разбегались. Будь дело в этом, Нарцисса бы и пальцем не шевельнула.
Но со дня ареста – нет, с того момента, как Нова решила участвовать в испытаниях и примкнуть к Отступникам – она и сама была решительно настроена никому и никогда не раскрывать своих секретов. Она никогда не выболтает ничего, что могло бы быть использовано против нее или Анархистов.
Насколько Нове было известно, в деле она все еще фигурировала под именем Новы Джин Маклейн, девушки, чьей заветной мечтой было вступить в ряды Отступников.
Она почувствовала, что ложь слетит с ее губ так же легко, как и раньше. Что она сможет посмотреть прямо в глаза Капитану Хрому. Сможет даже встретиться с членами своего отряда – Оскаром, Руби, да хотя бы и с Данной, несмотря на то, что та ей устроила – и будет настаивать на своей невиновности, с дрожащими губами и умоляющим взглядом. Она сумеет пошатнуть их уверенность, путь даже не удастся разубедить их полностью.
По крайней мере, она будет морочить им голову до тех пор, пока не выяснит, что у них есть на нее.
Но если там сейчас окажется Адриан…
Пожалуйста, пусть это будет не Адриан.
Хотя…
Пожалуйста, пожалуйста, пусть это будет Адриан. Дайте мне увидеть его еще хоть раз.
Охранники ввели ее в комнату, где в центре круглой металлической платформы было привинчено прочное кресло. Платформа была приподнята над полом и окружена широкой и, казалось, бездонной щелью. Только узкие мостки соединяли ее с зарешеченной дверью, так чтобы заключенные не могли дотянуться до блестящих черных стен комнаты.
Кроме Новы и ее охраны, в комнате никого не было.
Кресло казалось устрашающим, не только из-за холодного металла, которым оно было сплошь обшито, но и из-за зажимов на подлокотниках и цепей вокруг ножек.
Нова безропотно позволила усадить себя в кресло. Охранники обмотали ее ноги цепями, а руки всунули в металлические перчатки, закрепленные на подлокотниках. Теперь она могла лишь слегка пошевелить кончиками пальцев.
Все это, на взгляд Новы, напоминало место казни, и ей пришло в голову, что история с посетителем могла быть уловкой. Возможно, здесь этому и суждено случиться – прямо сейчас, так скоро. Нетрудно было представить, как входит некто в белом халате с полным шприцем Агента N.
Охранники отступили, так что Нова больше не могла видеть их из-за высокой спинки кресла.
Прямо перед ней, по другую сторону щели, высилась блестящая черная стена. Ее основание уходило вниз, так что Нова не смогла бы определить, далеко ли до пола. Ничего примечательного в этой стене не было, кроме того, какой гладкой, будто отполированной, она была. По такой не вскарабкаешься – по крайней мере, так казалось. Не то чтобы Нова всерьез собиралась лезть на стену. Все равно на потолке, в тридцати футах над головой, ухватиться было бы не за что, кроме пары рядов хлипких флуоресцентных ламп.
Раздался щелчок, и сплошная стена перед Новой неузнаваемо изменилась. Часть ее, высотой десять футов и шириной от стены до стены, осветилась и оказалась окном.
Прямо перед собой Нова увидела Адриана Эверхарта.
Она вздрогнула, охваченная одновременно чувством облегчения и ужасом.
Как только они встретились взглядом, Нова мгновенно определила, что он наблюдал за ней с того момента, когда ее ввели в комнату, а значит, успел взять себя в руки. С безразличным и холодным выражением лица, которое совершенно не было ему свойственно, он казался чужим.
Но глаза за стеклами очков выдавали его настоящие чувства.
Неверие. Боль от предательства.
Неприязнь.
Подбородок Новы дрогнул – и это не было спектаклем, к которому она готовилась.
– Адриан… – прошептала она.
В ответ он лишь сжал зубы.
По ту сторону стекла стояли еще двое – приемные родители Адриана – Капитан Хром и Укротитель Ужаса. Все трое были одеты в полную форму Отступников, включая черные плащи и голубые защитные щитки, а у Адриана на форме была еще и вышита эта презренная ярко-алая буква «О» – что и говорить, устрашающая команда. Но среди эмоций, захлестнувших Нову, страх был вовсе не на первом месте.
Укротитель Ужаса заговорил, и Нова обнаружила, что ничего не слышит. Инстинктивно она подалась вперед, насколько позволяли оковы, но это не помогло.
Оторвав от нее взгляд, Адриан кивнул. И что-то сказал. Нова попыталась читать по губам – бесполезно. Капитан Хром похлопал Адриана по плечу и показал куда-то назад.
Адриан снова кивнул. Опять что-то сказал. Переглянулся с родителями. Их лица были серьезными, но мягкими.
Потом оба члена Совета вышли, и в комнате за стеклом остался
